Так что же было сказано за той запертой дверью, после того как она ушла? Нет, лучше об этом не думать.
* * *
А сказано было не так уж много. После того как дверь закрылась, Джини с удвоенным вниманием принялась изучать карту. Она все еще не смела поднять глаз. До ее слуха донеслось лязганье дверного замка. Потом подошел Роуленд. Остановился.
Для Роуленда расстояние было последним барьером, последним спасением. Что будет дальше? Если он останется стоять здесь, примерно в метре от нее, если Джини не поднимет глаз и не встретится с ним взглядом, то, может быть, ему и удастся скрыть то, что творится сейчас в его душе. «Только один раз», – сказала она ему, но он уже дважды занимался с нею любовью: один раз в реальности, другой – в грезах. На протяжении всего этого вечера – в такси, на улице Сен-Северин, здесь, в этой комнате, пока она разговаривала по телефону, а он отправлял сообщения по факсу, – эта женщина не шла у него из головы. Мысленно он продолжал прикасаться к ней, целовать ее, проникать в ее тело.
«А она, наверное, не чувствует ничего», – подумалось ему.
Роуленд по-прежнему стоял на безопасном расстоянии – примерно в метре от письменного стола. Его тело требовательно заныло в тот же момент, как он закрыл дверь. Он смотрел на склоненную голову Джини, на ее бледную шею, ее простую белую рубашку, на столь же незатейливую черную юбку. Она была необычайно тонка – он запросто мог сомкнуть свои ладони вокруг ее талии, и в то же время ее груди были полными и красивыми, а соски крупными и темными. Роуленд изо всех сил зажмурился, пытаясь изгнать из памяти воспоминания о собственных руках, собственных губах, ласкающих эти груди. Он будто наяву ощущал прикосновение ее ладоней к своей коже, нежность ее приоткрытого рта. Выругавшись вполголоса, Роуленд окинул комнату невидящим взглядом и попытался отвернуться, но в следующую секунду решительно шагнул к столу.
Теперь он стоял вплотную к ней. Противиться страстному желанию больше не было сил, и руки его сами собой легли на плечи Джини возле шеи. Ее тело окаменело от напряжения.
Но даже в тот момент, думал Роуленд позже, даже тогда он мог еще сохранить самообладание. Однако Джини запрокинула голову назад, и их взгляды пересеклись. Ему не оставалось ничего иного, как склониться и поцеловать ее. В эту секунду он больше не был волен над собой. Схватив его ладони, Джини потянула их вниз, в вырез своей блузки, и Роуленд ощутил знакомую округлость и тяжесть ее грудей. Их соски уже были твердыми. Из горла ее вырвался стон, который в равной степени мог означать и желание, и отчаяние. В следующую секунду, порывисто поднявшись и повернувшись к нему лицом, она оказалась в его объятиях.
Желание и безысходность безошибочно угадывались в ее глазах. Сейчас у него уже не было сомнений, что она, так же как и он, страстно хочет довести до конца то, что было начато прежде.
Он начал расстегивать ее блузку, в то время как она, дрожа от нетерпения, возилась с пуговицами его рубашки, а затем с пряжкой ремня. И когда он прижал ее к себе, когда ее обнаженные груди соприкоснулись с его грудью, Джини тихо вскрикнула, судорожно содрогнувшись.
Ее ладонь заскользила по бедру Роуленда к паху. Ее губы со слабым стоном искали его рот. А он хотел только одного – снова войти в нее. Шепча ее имя, Роуленд потянул ее вниз, и она легла на спину среди разбросанных бумаг и вещей. Руки Роуленда оказались в сладком, влажном плену. Его пальцы легко проникли внутрь, и она изогнулась в остром приступе наслаждения.
Изнывая от безумной жажды, Джини разомкнула ноги. Роуленд вошел в нее рывком, глубоко, зная, что она испытает оргазм почти в ту же секунду, стоит ему только шевельнуться. Он целовал ее обнаженные груди, потом губы. Рот ее становился все более податливым – и вдруг спина Джини изогнулась дугой в новой судороге, еще более сильной. Роуленд ощутил, как мощный спазм внутри нее сковал его плоть. Приподнявшись на руках, он жадно вглядывался в эти удивительные глаза, в это самозабвенно-прекрасное лицо. Выждав немного, он вышел из нее и начал все сначала, только движения его стали теперь более размеренными и осторожными. Роуленд и Джини еще не познали друг друга достаточно хорошо, и ему хотелось дать ей время приспособиться к его ритму. Это произошло далеко не сразу. Поначалу у него сложилось впечатление, что она противится ему, намеренно задерживая реакцию на его движения. Роуленду казалось, что он знает причину этого, и он через равные промежутки начал делать паузы, хотя это и было не слишком легко – момент сладостной вспышки неумолимо приближался. Он применил все свое умение, и необъяснимое на первый взгляд сопротивление женщины начало постепенно ослабевать. Ее глаза широко открылись и впились в его лицо. Он снова склонил голову и прильнул ртом к ее грудям, одновременно глубоко входя в нее.
– Любимая, я не могу больше… Пожалуйста, не отталкивай меня, – тихо взмолился Роуленд, и в ту же секунду твердыня пала. Она начала двигаться в такт, два человека словно слились воедино. Так хорошо Роуленду не было еще никогда в жизни. На долю секунды ее лицо стало абсолютно непроницаемым. Роуленд уже научился распознавать этот момент: Джини была на грани. Однако долго любоваться ее лицом он не смог – слишком острым было наслаждение, слишком невыносимым желание. Они кончили одновременно. Крепко сжав Джини в объятиях, Роуленд простонал ее имя. Ему еще многое хотелось сказать, и он чуть было не сказал ей всего этого, но заставил себя промолчать. Сжав ее руку, Роуленд решил, что их тела уже сказали друг другу все без слов.
* * *
Позже, когда они лежали рядом в постели, а сквозь щель в занавесках пробивался слабый отсвет городских фонарей, Джини повернулась к Роуленду и начала заново изучать его. На ее губах играла ленивая улыбка наслаждения, глаза были подернуты дымкой усталости от любви. Проведя ладонью вниз по его животу, она запустила пальцы в заросли волос. Реакция последовала незамедлительно.
Ее собственное тело ощутило ответный толчок изнутри. Она низко склонилась над Роулендом, так что ее груди слегка задели возбужденный столб. В следующее мгновение Джини прильнула к нему ртом. От прикосновения ее губ и языка Роуленд конвульсивно вздрогнул.
– Мы упиваемся друг другом. – Она подняла голову и поцеловала его в губы. – Друг другом, сексом. Но не слишком ли? Мы же договаривались: только один раз. Вернее, это говорила я…
– Когда ты сказала это, было уже поздно. – Он поймал ее ладонь, и их пальцы переплелись. – Один раз. Пять раз. Шесть. Хоть сто. Какая разница?
– Может быть, ты и прав. Я по-прежнему безумно хочу тебя. И вижу, как ты хочешь меня. Кажется, и на улице Сен-Северин хотел?
– Да, – улыбнулся Роуленд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
* * *
А сказано было не так уж много. После того как дверь закрылась, Джини с удвоенным вниманием принялась изучать карту. Она все еще не смела поднять глаз. До ее слуха донеслось лязганье дверного замка. Потом подошел Роуленд. Остановился.
Для Роуленда расстояние было последним барьером, последним спасением. Что будет дальше? Если он останется стоять здесь, примерно в метре от нее, если Джини не поднимет глаз и не встретится с ним взглядом, то, может быть, ему и удастся скрыть то, что творится сейчас в его душе. «Только один раз», – сказала она ему, но он уже дважды занимался с нею любовью: один раз в реальности, другой – в грезах. На протяжении всего этого вечера – в такси, на улице Сен-Северин, здесь, в этой комнате, пока она разговаривала по телефону, а он отправлял сообщения по факсу, – эта женщина не шла у него из головы. Мысленно он продолжал прикасаться к ней, целовать ее, проникать в ее тело.
«А она, наверное, не чувствует ничего», – подумалось ему.
Роуленд по-прежнему стоял на безопасном расстоянии – примерно в метре от письменного стола. Его тело требовательно заныло в тот же момент, как он закрыл дверь. Он смотрел на склоненную голову Джини, на ее бледную шею, ее простую белую рубашку, на столь же незатейливую черную юбку. Она была необычайно тонка – он запросто мог сомкнуть свои ладони вокруг ее талии, и в то же время ее груди были полными и красивыми, а соски крупными и темными. Роуленд изо всех сил зажмурился, пытаясь изгнать из памяти воспоминания о собственных руках, собственных губах, ласкающих эти груди. Он будто наяву ощущал прикосновение ее ладоней к своей коже, нежность ее приоткрытого рта. Выругавшись вполголоса, Роуленд окинул комнату невидящим взглядом и попытался отвернуться, но в следующую секунду решительно шагнул к столу.
Теперь он стоял вплотную к ней. Противиться страстному желанию больше не было сил, и руки его сами собой легли на плечи Джини возле шеи. Ее тело окаменело от напряжения.
Но даже в тот момент, думал Роуленд позже, даже тогда он мог еще сохранить самообладание. Однако Джини запрокинула голову назад, и их взгляды пересеклись. Ему не оставалось ничего иного, как склониться и поцеловать ее. В эту секунду он больше не был волен над собой. Схватив его ладони, Джини потянула их вниз, в вырез своей блузки, и Роуленд ощутил знакомую округлость и тяжесть ее грудей. Их соски уже были твердыми. Из горла ее вырвался стон, который в равной степени мог означать и желание, и отчаяние. В следующую секунду, порывисто поднявшись и повернувшись к нему лицом, она оказалась в его объятиях.
Желание и безысходность безошибочно угадывались в ее глазах. Сейчас у него уже не было сомнений, что она, так же как и он, страстно хочет довести до конца то, что было начато прежде.
Он начал расстегивать ее блузку, в то время как она, дрожа от нетерпения, возилась с пуговицами его рубашки, а затем с пряжкой ремня. И когда он прижал ее к себе, когда ее обнаженные груди соприкоснулись с его грудью, Джини тихо вскрикнула, судорожно содрогнувшись.
Ее ладонь заскользила по бедру Роуленда к паху. Ее губы со слабым стоном искали его рот. А он хотел только одного – снова войти в нее. Шепча ее имя, Роуленд потянул ее вниз, и она легла на спину среди разбросанных бумаг и вещей. Руки Роуленда оказались в сладком, влажном плену. Его пальцы легко проникли внутрь, и она изогнулась в остром приступе наслаждения.
Изнывая от безумной жажды, Джини разомкнула ноги. Роуленд вошел в нее рывком, глубоко, зная, что она испытает оргазм почти в ту же секунду, стоит ему только шевельнуться. Он целовал ее обнаженные груди, потом губы. Рот ее становился все более податливым – и вдруг спина Джини изогнулась дугой в новой судороге, еще более сильной. Роуленд ощутил, как мощный спазм внутри нее сковал его плоть. Приподнявшись на руках, он жадно вглядывался в эти удивительные глаза, в это самозабвенно-прекрасное лицо. Выждав немного, он вышел из нее и начал все сначала, только движения его стали теперь более размеренными и осторожными. Роуленд и Джини еще не познали друг друга достаточно хорошо, и ему хотелось дать ей время приспособиться к его ритму. Это произошло далеко не сразу. Поначалу у него сложилось впечатление, что она противится ему, намеренно задерживая реакцию на его движения. Роуленду казалось, что он знает причину этого, и он через равные промежутки начал делать паузы, хотя это и было не слишком легко – момент сладостной вспышки неумолимо приближался. Он применил все свое умение, и необъяснимое на первый взгляд сопротивление женщины начало постепенно ослабевать. Ее глаза широко открылись и впились в его лицо. Он снова склонил голову и прильнул ртом к ее грудям, одновременно глубоко входя в нее.
– Любимая, я не могу больше… Пожалуйста, не отталкивай меня, – тихо взмолился Роуленд, и в ту же секунду твердыня пала. Она начала двигаться в такт, два человека словно слились воедино. Так хорошо Роуленду не было еще никогда в жизни. На долю секунды ее лицо стало абсолютно непроницаемым. Роуленд уже научился распознавать этот момент: Джини была на грани. Однако долго любоваться ее лицом он не смог – слишком острым было наслаждение, слишком невыносимым желание. Они кончили одновременно. Крепко сжав Джини в объятиях, Роуленд простонал ее имя. Ему еще многое хотелось сказать, и он чуть было не сказал ей всего этого, но заставил себя промолчать. Сжав ее руку, Роуленд решил, что их тела уже сказали друг другу все без слов.
* * *
Позже, когда они лежали рядом в постели, а сквозь щель в занавесках пробивался слабый отсвет городских фонарей, Джини повернулась к Роуленду и начала заново изучать его. На ее губах играла ленивая улыбка наслаждения, глаза были подернуты дымкой усталости от любви. Проведя ладонью вниз по его животу, она запустила пальцы в заросли волос. Реакция последовала незамедлительно.
Ее собственное тело ощутило ответный толчок изнутри. Она низко склонилась над Роулендом, так что ее груди слегка задели возбужденный столб. В следующее мгновение Джини прильнула к нему ртом. От прикосновения ее губ и языка Роуленд конвульсивно вздрогнул.
– Мы упиваемся друг другом. – Она подняла голову и поцеловала его в губы. – Друг другом, сексом. Но не слишком ли? Мы же договаривались: только один раз. Вернее, это говорила я…
– Когда ты сказала это, было уже поздно. – Он поймал ее ладонь, и их пальцы переплелись. – Один раз. Пять раз. Шесть. Хоть сто. Какая разница?
– Может быть, ты и прав. Я по-прежнему безумно хочу тебя. И вижу, как ты хочешь меня. Кажется, и на улице Сен-Северин хотел?
– Да, – улыбнулся Роуленд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177