Остановившись, она сняла чулки и туфли и пошла дальше, пока ночной холод не остудил полыхавший изнутри жар.
Кассандра шла очень долго, но внезапно почувствовала, что не может больше сделать ни шагу. Ноги заплетались, тело отказывалось повиноваться. Она подумала, что это, возможно, из-за холода. Надо прилечь, лениво шевельнулась мысль в ее голове. Девушка нашла канаву и забралась в нее, свернувшись клубочком. Затем ее вырвало. Тело стала бить ужасная дрожь, унять которую было невозможно, но она по-прежнему пыталась убедить себя в том, что с ней все в порядке. Это пройдет, твердила она себе, нужно только полежать и не двигаться.
От этой «белой голубки» в голове у нее гудело, а сердце билось, как сумасшедшее. Но она понимала, что должна перетерпеть это. Только бы не отключиться, не потерять сознание! «Никогда не позволяй, чтобы наркотик тебя вырубил, – учил ее Стар, – несись вперед полным ходом, но умей вовремя остановиться». Она всегда следовала этому совету. Вот и сегодня, почувствовав, что ее начинает заносить, она ушла куда глаза глядят.
Она нырнула очень глубоко, и когда вновь очутилась на поверхности, хватала ртом воздух, и все равно это было здорово, очень здорово! Она увидела своего отца. Он находился рядом с ней, омываемый теми же волнами, которые ласкали ее, и они вместе пили это жидкое золото – воплощение покоя. Слава Богу, подумалось ей, что они с Майной поменялись таблетками. Мысли ее приняли другое направление. Майна наверняка не выдержала бы этого зелья, а вот для нее, Кассандры, с гораздо большим опытом глотания всяких диковинных таблеток, «белая голубка» была в самый раз. Какой полет! Какой потрясающий полет! Стремительный и в то же время плавный. Она помнила, как забурлила кровь, как ее швыряло то вверх, то вниз.
Дрожь, сотрясавшая тело, усилилась. Держись, не двигайся, велела она себе, но почувствовала непреодолимый страх. Она попыталась что-то сказать, с ее губ готово было сорваться «папа», но она не смогла издать ни звука. Нейротоксический эффект был уже хорошо изучен к тому времени, однако Кассандра об этом ничего не знала. Она тихонько застонала и подтянула колени еще ближе к подбородку. Через пять минут у нее начались конвульсии.
7
Джини спала всего три часа. Она проснулась в шесть утра и тут же встала. Раздвинула занавески. За окном все еще было темно. Умывшись и быстро одевшись, она спустилась по лестнице.
На кухне, повизгивая и виляя хвостами, ее радостно приветствовали собаки. Все еще спали, даже дети. Во всем доме царила тишина. Джини вскипятила чайник на причудливой плите, которую Шарлотта не уставала клясть на чем свет стоит, и приготовила себе чашку растворимого кофе. В последний раз она разговаривала с Паскалем три дня назад. Часы показывали шесть тридцать. Значит, в Сараево сейчас половина восьмого.
Джини прошла в кабинет Макса, закрыла за собой дверь и уставилась на телефоны. В этой комнате Макс создал царство высоких технологий. Тут стоял последней модели «Макинтош», факсовый аппарат, портативный компьютер, который он использовал, отправляясь в командировки, и два телефона. Дело в том, что в этот дом были проведены две телефонные линии и имелось два номера. Каждый телефон был оснащен автоответчиком, и Паскалю были известны оба этих номера. Видимо, перед тем, как идти спать, Макс включил автоответчики, однако ни на одном из них красный огонек не моргал, а это значило, что в течение ночи ни Максу, ни ей не звонили.
Джини села за стол и принялась набирать номер. До отеля ей удалось дозвониться с третьей попытки. В трубке звучали длинные гудки.
Телефон в Сараево продолжал звонить. Трубку взяли только на двадцатом звонке. Джини повезло: на сей раз к телефону подошел клерк, который кое-как говорил по-английски. Это был молодой парень, гордившийся тем, что мог кое-как изъясняться на языке, почерпнув свои скудные знания из бесчисленных американских боевиков.
Как следовало из его объяснений, Паскаль отсутствовал. Накануне он вернулся лишь в четыре утра, а через полчаса снова уехал. Предыдущим вечером он дозванивался до нее на протяжении двух часов, однако связь была отвратительной. Однако напоследок он сказал, что в течение следующих суток обязательно дозвонится до Джини.
Руки Джини противно дрожали. Она закрыла лицо ладонями. Она прекрасно знала, что означает эта последняя фраза. Таким образом Паскаль пытался приободрить ее, а это значит, он снова, как охотничья собака, взял какой-то след. Это значит, что ни свет ни заря он направился в какое-то гораздо более опасное, нежели Сараево, место. В предрассветные часы боевые действия обычно стихали, и вероятность быть подстреленным снайпером или попасть под внезапную бомбардировку с воздуха становилась значительно ниже. Джини чувствовала, как внутри нее нарастает страх, скорее даже паника, которые всегда охватывали ее, когда она сталкивалась с чем-то неожиданным. Она заставила себя подняться и выйти из комнаты. Ей нужно было хоть чем-то занять себя. Вернувшись на кухню, Джини вымыла несколько тарелок, которые Шарлотта оставила в раковине с вечера, а затем надела плащ и, позвав собак, вышла в сад.
Оставляя следы на схваченной инеем траве, она обошла вокруг оранжереи и стала рассматривать раскинувшиеся внизу голые холмы и поля. Она пыталась уверить себя в том, что теперешнее ее состояние непременно пройдет и ничего страшного не случится. С Паскалем все будет в порядке, и он наверняка скоро – очень скоро! – вернется. Они даже могут принять приглашение Шарлотты и приехать сюда вдвоем. Возможно, это случится летом, и тогда они будут гулять по этим холмам в теплых летних сумерках. Пройдет всего несколько месяцев, и этот ландшафт неузнаваемо изменится: деревья покроются листвой, поля украсит цветочный ковер. Они с Паскалем смогут разговаривать или молчать – как им захочется, но главное, они снова будут находиться в безопасности.
Вот только одно… Джини повернула обратно к дому и снова очутилась в кухне, где царило молчание. Усевшись за стол, она невидящим взглядом уставилась в стену. Вот только одно: при всем своем желании она никак не могла забыть разговор, который состоялся у нее с Элен – бывшей женой Паскаля – в Лондоне незадолго до Рождества. Это случилось примерно четыре недели назад.
Раньше она встречала Элен – худую, черноволосую, подвижную англичанку – всего дважды, и оба раза рядом был Паскаль. Именно она предложила Джини встретиться за обедом и поговорить. Это был первый раз, когда две женщины встретились наедине друг с другом. Чуть раньше в этом же году Элен вышла замуж вторично за добропорядочного и надежного, по ее словам, англичанина – вдовца, оставшегося с тремя детьми школьного возраста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
Кассандра шла очень долго, но внезапно почувствовала, что не может больше сделать ни шагу. Ноги заплетались, тело отказывалось повиноваться. Она подумала, что это, возможно, из-за холода. Надо прилечь, лениво шевельнулась мысль в ее голове. Девушка нашла канаву и забралась в нее, свернувшись клубочком. Затем ее вырвало. Тело стала бить ужасная дрожь, унять которую было невозможно, но она по-прежнему пыталась убедить себя в том, что с ней все в порядке. Это пройдет, твердила она себе, нужно только полежать и не двигаться.
От этой «белой голубки» в голове у нее гудело, а сердце билось, как сумасшедшее. Но она понимала, что должна перетерпеть это. Только бы не отключиться, не потерять сознание! «Никогда не позволяй, чтобы наркотик тебя вырубил, – учил ее Стар, – несись вперед полным ходом, но умей вовремя остановиться». Она всегда следовала этому совету. Вот и сегодня, почувствовав, что ее начинает заносить, она ушла куда глаза глядят.
Она нырнула очень глубоко, и когда вновь очутилась на поверхности, хватала ртом воздух, и все равно это было здорово, очень здорово! Она увидела своего отца. Он находился рядом с ней, омываемый теми же волнами, которые ласкали ее, и они вместе пили это жидкое золото – воплощение покоя. Слава Богу, подумалось ей, что они с Майной поменялись таблетками. Мысли ее приняли другое направление. Майна наверняка не выдержала бы этого зелья, а вот для нее, Кассандры, с гораздо большим опытом глотания всяких диковинных таблеток, «белая голубка» была в самый раз. Какой полет! Какой потрясающий полет! Стремительный и в то же время плавный. Она помнила, как забурлила кровь, как ее швыряло то вверх, то вниз.
Дрожь, сотрясавшая тело, усилилась. Держись, не двигайся, велела она себе, но почувствовала непреодолимый страх. Она попыталась что-то сказать, с ее губ готово было сорваться «папа», но она не смогла издать ни звука. Нейротоксический эффект был уже хорошо изучен к тому времени, однако Кассандра об этом ничего не знала. Она тихонько застонала и подтянула колени еще ближе к подбородку. Через пять минут у нее начались конвульсии.
7
Джини спала всего три часа. Она проснулась в шесть утра и тут же встала. Раздвинула занавески. За окном все еще было темно. Умывшись и быстро одевшись, она спустилась по лестнице.
На кухне, повизгивая и виляя хвостами, ее радостно приветствовали собаки. Все еще спали, даже дети. Во всем доме царила тишина. Джини вскипятила чайник на причудливой плите, которую Шарлотта не уставала клясть на чем свет стоит, и приготовила себе чашку растворимого кофе. В последний раз она разговаривала с Паскалем три дня назад. Часы показывали шесть тридцать. Значит, в Сараево сейчас половина восьмого.
Джини прошла в кабинет Макса, закрыла за собой дверь и уставилась на телефоны. В этой комнате Макс создал царство высоких технологий. Тут стоял последней модели «Макинтош», факсовый аппарат, портативный компьютер, который он использовал, отправляясь в командировки, и два телефона. Дело в том, что в этот дом были проведены две телефонные линии и имелось два номера. Каждый телефон был оснащен автоответчиком, и Паскалю были известны оба этих номера. Видимо, перед тем, как идти спать, Макс включил автоответчики, однако ни на одном из них красный огонек не моргал, а это значило, что в течение ночи ни Максу, ни ей не звонили.
Джини села за стол и принялась набирать номер. До отеля ей удалось дозвониться с третьей попытки. В трубке звучали длинные гудки.
Телефон в Сараево продолжал звонить. Трубку взяли только на двадцатом звонке. Джини повезло: на сей раз к телефону подошел клерк, который кое-как говорил по-английски. Это был молодой парень, гордившийся тем, что мог кое-как изъясняться на языке, почерпнув свои скудные знания из бесчисленных американских боевиков.
Как следовало из его объяснений, Паскаль отсутствовал. Накануне он вернулся лишь в четыре утра, а через полчаса снова уехал. Предыдущим вечером он дозванивался до нее на протяжении двух часов, однако связь была отвратительной. Однако напоследок он сказал, что в течение следующих суток обязательно дозвонится до Джини.
Руки Джини противно дрожали. Она закрыла лицо ладонями. Она прекрасно знала, что означает эта последняя фраза. Таким образом Паскаль пытался приободрить ее, а это значит, он снова, как охотничья собака, взял какой-то след. Это значит, что ни свет ни заря он направился в какое-то гораздо более опасное, нежели Сараево, место. В предрассветные часы боевые действия обычно стихали, и вероятность быть подстреленным снайпером или попасть под внезапную бомбардировку с воздуха становилась значительно ниже. Джини чувствовала, как внутри нее нарастает страх, скорее даже паника, которые всегда охватывали ее, когда она сталкивалась с чем-то неожиданным. Она заставила себя подняться и выйти из комнаты. Ей нужно было хоть чем-то занять себя. Вернувшись на кухню, Джини вымыла несколько тарелок, которые Шарлотта оставила в раковине с вечера, а затем надела плащ и, позвав собак, вышла в сад.
Оставляя следы на схваченной инеем траве, она обошла вокруг оранжереи и стала рассматривать раскинувшиеся внизу голые холмы и поля. Она пыталась уверить себя в том, что теперешнее ее состояние непременно пройдет и ничего страшного не случится. С Паскалем все будет в порядке, и он наверняка скоро – очень скоро! – вернется. Они даже могут принять приглашение Шарлотты и приехать сюда вдвоем. Возможно, это случится летом, и тогда они будут гулять по этим холмам в теплых летних сумерках. Пройдет всего несколько месяцев, и этот ландшафт неузнаваемо изменится: деревья покроются листвой, поля украсит цветочный ковер. Они с Паскалем смогут разговаривать или молчать – как им захочется, но главное, они снова будут находиться в безопасности.
Вот только одно… Джини повернула обратно к дому и снова очутилась в кухне, где царило молчание. Усевшись за стол, она невидящим взглядом уставилась в стену. Вот только одно: при всем своем желании она никак не могла забыть разговор, который состоялся у нее с Элен – бывшей женой Паскаля – в Лондоне незадолго до Рождества. Это случилось примерно четыре недели назад.
Раньше она встречала Элен – худую, черноволосую, подвижную англичанку – всего дважды, и оба раза рядом был Паскаль. Именно она предложила Джини встретиться за обедом и поговорить. Это был первый раз, когда две женщины встретились наедине друг с другом. Чуть раньше в этом же году Элен вышла замуж вторично за добропорядочного и надежного, по ее словам, англичанина – вдовца, оставшегося с тремя детьми школьного возраста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177