Ты говорил, что мне станет от них лучше, и так и случилось.
– Я дам тебе еще, когда приедем домой.
Он откинулся назад, взял ее за руку и отвернулся в сторону. Мария терпеливо ждала. Она верила ему безоговорочно, твердо зная: он может лгать кому угодно, но ей – никогда.
Их дом находился в двадцати километрах от Парижа – на полпути между столицей и Версалем. Он был первым из всех домов, купленных Лазаром для нее. Построенный в восемнадцатом веке, он был тщательно отреставрирован. Раньше, приезжая сюда, Лазар каждый раз испытывал чувство радости и триумфа. Теперь все было иначе. Да, красивый, даже роскошный дом – и ничего больше. Им теперь принадлежало столько домов и поместий, что Лазар не сразу мог вспомнить их все. Иногда, остановившись на лестнице или в коридоре, он недоуменно оглядывался, рассматривал бесчисленные зеркала и позолоту и думал: «А что теперь?»
Сегодня, как и хотела Мария, они поднялись в синюю комнату с белыми кружевными занавесками из Лондона, кроватью, которая когда-то принадлежала Марии-Антуанетте, а также маленькими, чрезвычайно неудобными, но бесценными стульями, на которых когда-то восседал Людовик XIV. Это была чисто женская комната, предназначенная для отдыха, царившие здесь мягкие тона успокаивали глаз. Лазар отослал прислугу.
Он достал из кармана маленькую коробочку. Увидев, что обертка такая же, как была в прошлый раз, Мария была заметно разочарована. Лазар отметил про себя, что упаковку других коробочек необходимо сменить.
Мария нетерпеливо проглотила таблетку и запила ее глотком воды.
– Дорогая, – проговорил он, – ты должна выпить всю воду. Это необходимо. И тебе следует поесть. Сказать, чтобы тебе что-нибудь принесли? Что ты хочешь?
– Нет, Жан. Позже. О, моя любимая кровать! Она так красива и так удобна!
– Она была сделана для королевы.
– Да, для не очень счастливой королевы. Для не очень хорошей королевы. Впрочем, это не имеет значения. Сейчас она моя.
Мария прошлась по комнате, сбросила туфли, скинула на пол меха. Затем она улеглась на кровать под синим балдахином и похлопала ладошкой по синему покрывалу.
– Сядь рядом со мной, Жан. Ты обещал мне. Поговори со мной, дорогой. Расскажи мне что-нибудь, чтобы я уснула. Это умеешь только ты.
Лазар подошел и присел рядом с женщиной. Она откинулась на спину и закрыла глаза. Аккуратно и умело он вытащил шпильки из ее волос и рассыпал их по белоснежной подушке. Лазар стал нежно гладить эти волосы – черные как вороново крыло, и лоб – белоснежный, как слоновая кость, а затем начал рассказывать ей об их прошлом.
Мария любила его истории, но эту – их общую историю – больше всех остальных. Он начал со старого дома, который она помнила до сих пор, – с маленькими, будто бы кружевными, резными балкончиками. Он стал вспоминать их прежнюю жизнь, когда они были бедны, а он – горд, несговорчив и упрям.
– Это было ужасное время, дорогая, ты помнишь? – говорил Лазар. – Я ел себя поедом. А потом…
– Потом все стало хорошо. – Она пошевелилась и взяла его за руку. – Все кончилось хорошо, потому что я указала тебе путь.
– Да. – Лазар наклонился и поцеловал женщину в лоб. – Да, ты проявила огромное мужество.
Он поколебался. Эта часть истории всегда давалась ему с трудом. Возможно, подумал Лазар, Мария не заметит, если он опустит кое-какие детали из их дальнейшей жизни? Мария, казалось, уже дремала. Может быть, эффект «белых голубок» каждый раз различен, и сегодня они подействовали на Марию успокаивающе?
– Через два года после этого мы отправились в путешествие, – продолжал рассказывать Лазар. – Сначала мы ехали на поезде, потом летели на самолете…
– Нет, не пропускай! – Она открыла глаза. – Я ненавижу, когда ты пропускаешь самое главное. Рассказывай все. Рассказывай о том, как это случилось впервые. Рассказывай о самом лучшем.
– Но ведь это было не единственным хорошим в нашей жизни, дорогая, не правда ли?
– Да, но с этим мало что может сравниться. Я больше всего люблю вспоминать именно об этом. Пожалуйста, Жан!
– Ну, хорошо. – Он вздохнул. – Это случилось в твоей комнате. Ты помнишь свою комнату?
– Конечно.
– Я пил. В тот день мне очень хотелось напиться, но никак не удавалось. Я бродил, кружил по городу. Была уже ночь. Я вернулся в старый квартал и ходил вокруг кладбища. Помнишь это кладбище с красивыми и огромными, словно дома, склепами? Девочкой ты очень любила там играть.
– Я помню. По-моему, помню.
– Придя туда, я стал думать о тебе. В отдалении раздавались звуки джаза. Саксофоны играли какой-то блюз. Эта мелодия буквально сводила меня с ума. Мне было очень грустно.
– Тебе не стоило грустить. Ведь все было так просто! Я всегда тебе это говорила.
– Но я не слушал. Не осмеливался. И вот, в ту ночь я почувствовал себя сильным и… проклятым. Я находился на перепутье жизни. Мне казалось, что я могу либо жить вечно, либо убить себя – там же и в тот же момент. Я почувствовал, что мне необходимо поговорить с тобой. Я так тебя боялся! Одно твое слово – и я был готов совершить что угодно.
– И я сказала тебе это слово.
Мария распахнула свои огромные глаза и устремила взгляд на Лазара. Ее снова стала бить дрожь. Взгляд ее блуждал по его лицу, словно она никак не могла узнать того, кто был перед нею.
– Так ты помнишь? – Она схватила его за руку. – Скажи, что помнишь! Что это было за слово?
– Maintenant.
Он произнес это тихим голосом, с тем акцентом, который когда-то был присущ им обоим, и отвернулся. Это слово до сих пор отзывалось болью в его сердце. Перед его мысленным взором и сейчас стояла та комната, в которой оно прозвучало. Она была полна теней, откуда-то издалека в нее вплывали звуки джаза, а затем донесся гудок товарного поезда и глухой перестук колес. В неподвижном ночном воздухе звук раздавался отчетливо, а те товарные составы обычно бывали очень длинными – по тридцать, а то и по сорок вагонов.
Он выждал, пока утихнет стук колес, и перевел взгляд на тонкое бледное лицо Марии, проступавшее из густой тени. «Теперь», – сказала она. Почти сердито, категоричным, не допускавшим возражений голосом, словно устав от всех этих уверток и окончательно решив смести с дороги все те линии обороны, которые он так усердно возводил. «Теперь», – сказала она. Лазар вслушался в затихавший стук колес, взглянул на распятие, висевшее на стене, и понял, что больше сопротивляться не в силах. Он был побежден.
После этого он взял ее в свои объятия и впервые поцеловал не так, как во все прежние годы – поцелуем любовника, защитника и друга.
– Вот так все и началось, – продолжал он теперь в тишине синей комнаты. – Я уже тогда знал, во что это выльется. Мы оба знали. Мы положили начало тому, чему суждено было длиться вечно.
По мере того, как он говорил, Мария зашевелилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177
– Я дам тебе еще, когда приедем домой.
Он откинулся назад, взял ее за руку и отвернулся в сторону. Мария терпеливо ждала. Она верила ему безоговорочно, твердо зная: он может лгать кому угодно, но ей – никогда.
Их дом находился в двадцати километрах от Парижа – на полпути между столицей и Версалем. Он был первым из всех домов, купленных Лазаром для нее. Построенный в восемнадцатом веке, он был тщательно отреставрирован. Раньше, приезжая сюда, Лазар каждый раз испытывал чувство радости и триумфа. Теперь все было иначе. Да, красивый, даже роскошный дом – и ничего больше. Им теперь принадлежало столько домов и поместий, что Лазар не сразу мог вспомнить их все. Иногда, остановившись на лестнице или в коридоре, он недоуменно оглядывался, рассматривал бесчисленные зеркала и позолоту и думал: «А что теперь?»
Сегодня, как и хотела Мария, они поднялись в синюю комнату с белыми кружевными занавесками из Лондона, кроватью, которая когда-то принадлежала Марии-Антуанетте, а также маленькими, чрезвычайно неудобными, но бесценными стульями, на которых когда-то восседал Людовик XIV. Это была чисто женская комната, предназначенная для отдыха, царившие здесь мягкие тона успокаивали глаз. Лазар отослал прислугу.
Он достал из кармана маленькую коробочку. Увидев, что обертка такая же, как была в прошлый раз, Мария была заметно разочарована. Лазар отметил про себя, что упаковку других коробочек необходимо сменить.
Мария нетерпеливо проглотила таблетку и запила ее глотком воды.
– Дорогая, – проговорил он, – ты должна выпить всю воду. Это необходимо. И тебе следует поесть. Сказать, чтобы тебе что-нибудь принесли? Что ты хочешь?
– Нет, Жан. Позже. О, моя любимая кровать! Она так красива и так удобна!
– Она была сделана для королевы.
– Да, для не очень счастливой королевы. Для не очень хорошей королевы. Впрочем, это не имеет значения. Сейчас она моя.
Мария прошлась по комнате, сбросила туфли, скинула на пол меха. Затем она улеглась на кровать под синим балдахином и похлопала ладошкой по синему покрывалу.
– Сядь рядом со мной, Жан. Ты обещал мне. Поговори со мной, дорогой. Расскажи мне что-нибудь, чтобы я уснула. Это умеешь только ты.
Лазар подошел и присел рядом с женщиной. Она откинулась на спину и закрыла глаза. Аккуратно и умело он вытащил шпильки из ее волос и рассыпал их по белоснежной подушке. Лазар стал нежно гладить эти волосы – черные как вороново крыло, и лоб – белоснежный, как слоновая кость, а затем начал рассказывать ей об их прошлом.
Мария любила его истории, но эту – их общую историю – больше всех остальных. Он начал со старого дома, который она помнила до сих пор, – с маленькими, будто бы кружевными, резными балкончиками. Он стал вспоминать их прежнюю жизнь, когда они были бедны, а он – горд, несговорчив и упрям.
– Это было ужасное время, дорогая, ты помнишь? – говорил Лазар. – Я ел себя поедом. А потом…
– Потом все стало хорошо. – Она пошевелилась и взяла его за руку. – Все кончилось хорошо, потому что я указала тебе путь.
– Да. – Лазар наклонился и поцеловал женщину в лоб. – Да, ты проявила огромное мужество.
Он поколебался. Эта часть истории всегда давалась ему с трудом. Возможно, подумал Лазар, Мария не заметит, если он опустит кое-какие детали из их дальнейшей жизни? Мария, казалось, уже дремала. Может быть, эффект «белых голубок» каждый раз различен, и сегодня они подействовали на Марию успокаивающе?
– Через два года после этого мы отправились в путешествие, – продолжал рассказывать Лазар. – Сначала мы ехали на поезде, потом летели на самолете…
– Нет, не пропускай! – Она открыла глаза. – Я ненавижу, когда ты пропускаешь самое главное. Рассказывай все. Рассказывай о том, как это случилось впервые. Рассказывай о самом лучшем.
– Но ведь это было не единственным хорошим в нашей жизни, дорогая, не правда ли?
– Да, но с этим мало что может сравниться. Я больше всего люблю вспоминать именно об этом. Пожалуйста, Жан!
– Ну, хорошо. – Он вздохнул. – Это случилось в твоей комнате. Ты помнишь свою комнату?
– Конечно.
– Я пил. В тот день мне очень хотелось напиться, но никак не удавалось. Я бродил, кружил по городу. Была уже ночь. Я вернулся в старый квартал и ходил вокруг кладбища. Помнишь это кладбище с красивыми и огромными, словно дома, склепами? Девочкой ты очень любила там играть.
– Я помню. По-моему, помню.
– Придя туда, я стал думать о тебе. В отдалении раздавались звуки джаза. Саксофоны играли какой-то блюз. Эта мелодия буквально сводила меня с ума. Мне было очень грустно.
– Тебе не стоило грустить. Ведь все было так просто! Я всегда тебе это говорила.
– Но я не слушал. Не осмеливался. И вот, в ту ночь я почувствовал себя сильным и… проклятым. Я находился на перепутье жизни. Мне казалось, что я могу либо жить вечно, либо убить себя – там же и в тот же момент. Я почувствовал, что мне необходимо поговорить с тобой. Я так тебя боялся! Одно твое слово – и я был готов совершить что угодно.
– И я сказала тебе это слово.
Мария распахнула свои огромные глаза и устремила взгляд на Лазара. Ее снова стала бить дрожь. Взгляд ее блуждал по его лицу, словно она никак не могла узнать того, кто был перед нею.
– Так ты помнишь? – Она схватила его за руку. – Скажи, что помнишь! Что это было за слово?
– Maintenant.
Он произнес это тихим голосом, с тем акцентом, который когда-то был присущ им обоим, и отвернулся. Это слово до сих пор отзывалось болью в его сердце. Перед его мысленным взором и сейчас стояла та комната, в которой оно прозвучало. Она была полна теней, откуда-то издалека в нее вплывали звуки джаза, а затем донесся гудок товарного поезда и глухой перестук колес. В неподвижном ночном воздухе звук раздавался отчетливо, а те товарные составы обычно бывали очень длинными – по тридцать, а то и по сорок вагонов.
Он выждал, пока утихнет стук колес, и перевел взгляд на тонкое бледное лицо Марии, проступавшее из густой тени. «Теперь», – сказала она. Почти сердито, категоричным, не допускавшим возражений голосом, словно устав от всех этих уверток и окончательно решив смести с дороги все те линии обороны, которые он так усердно возводил. «Теперь», – сказала она. Лазар вслушался в затихавший стук колес, взглянул на распятие, висевшее на стене, и понял, что больше сопротивляться не в силах. Он был побежден.
После этого он взял ее в свои объятия и впервые поцеловал не так, как во все прежние годы – поцелуем любовника, защитника и друга.
– Вот так все и началось, – продолжал он теперь в тишине синей комнаты. – Я уже тогда знал, во что это выльется. Мы оба знали. Мы положили начало тому, чему суждено было длиться вечно.
По мере того, как он говорил, Мария зашевелилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177