Нещадно палило солнце, а вокруг, насколько хватало глаз, простирались колючие от стерни поля, с которых люди, перед тем как умереть, собрали пшеницу. Переночевал он на окраине Оклахома-Сити. По объездной дороге обогнув утром город, Иш выехал на Шестьдесят шестое, ведущее к Чикаго. Но не проехал и двух миль, как лежащее на шоссе дерево перегородило ему дорогу. Он вылез из машины и, решая, что делать, неуверенно пошел навстречу неожиданному препятствию. Конечно, тут не обошлось без урагана, одного из тех, что внезапно, без предупреждения обрушиваются на эти открытые всем ветрам голые равнинные земли. Огромный тополь, росший у одинокого фермерского дома, сначала, наверное, накренился, а потом рухнул, перегородив всю дорогу грудой зеленых ветвей и искореженных сучьев. Понадобится полдня, не меньше, прорубить проход в этом первозданном хаосе. И вдруг с неожиданной ясностью он понял, что стал свидетелем важной сцены той Великой Драмы, в которой он отвел себе роль внимательного зрителя. Шестьдесят шестая — великая дорога! И эту дорогу перекрывает случайно упавшее дерево. Человек, без сомнения, справится с этой преградой и прорубит себе свободный путь, но завтра упадут новые деревья, и новые преграды встанут на пути человека. Весенние грозы слоем липкой глины покроют дорогу, мягкая земля обвалится оползнем из-под ее основания, паводком сметет мосты через реки, и всего через несколько лет путешествие в современном автомобиле из Чикаго в Лос-Анжелес станет предприятием не менее опасным и долгим, чем в запряженных быками крытых фургонах первых переселенцев. Он думал объехать дерево полем, но почва после недавних дождей оказалась слишком мягкой, раскисшей. Дорожная карта подсказала выход. Если вернуться назад, то через десять миль он окажется еще на одной асфальтированной дороге, которая потом снова выведет его на хайвей. Так он и сделал и, развернув пикап, тронулся на юг. А когда ехал, понял, что не видит особого смысла возвращаться на Шестьдесят шестую. Новая дорога, хотя и не такая знаменитая, тоже вела на восток, и, насколько он понимал, оба направления его вполне устраивали. «Наверное, — думал он, — упавшее дерево изменит весь ход развития будущего человеческого общества. Я мог оказаться в Чикаго, и там что-то могло произойти. Теперь произойдет что-нибудь другое». Итак, волею слепого случая путь его пролегал по землям Оклахомы. И пустынной была та земля, разве что на склонах круглых холмов, как и прежде, высились гиганты дубы, а под ними на возделанных полях равнин росли посеянные человеком кукуруза и хлопок. Высоко поднялись кукурузные стебли — выше сорняков, и урожай мог быть хорошим, а вот хлопчатник под тяжестью сорных трав медленно задыхался. Жаркая погода разгара лета заставила освободиться от некоторых условностей, принятых для человека цивилизованного общества, правда, брился он каждый день, но совсем не потому, что беспокоился за свою внешность — просто так ему было удобнее. А вот волосы свисали вниз неопрятными, длинными прядями. Однажды он решился и обрезал их ножницами. Его одеждой стали джинсы и рубашки с открытым воротом. Рубашки он менял каждое утро — старую выкидывал и надевал новую. Где-то он забыл свою серую «федору», но один из оклахомских универмагов помог обзавестись дешевой соломенной шляпой. Именно такие шляпы в жаркую пору предпочитали носить оклахомские фермеры. Где-то в полдень Иш пересек границу с Арканзасом, и хотя прекрасно понимал, что границы эти вещь весьма условная, неожиданно ощутил разительную перемену. Куда-то вдруг исчез сухой воздух равнин, и, словно в парную баню, окунулся он во влажную духоту. Разница в климате не замедлила сказаться на растительности, двинувшейся в наступление на дорогу и стены домов. Усы плюща и розовых кустов покачивались на окнах, свисали с карнизов и крыш террас. От этого казалось, что маленькие дома стали еще меньше и робко прячутся в зелени леса. Даже заборы превратились в зеленую живую изгородь. Исчезла четкая разделительная линия между бетонным полотном дороги и окружающим ее миром. Из каждой трещины на дороге пробивались зеленые ростки травы и сорняков. Не обращая внимания на строгие разделительные линии, выползли с обочины молодые побеги кустов черной смородины. В одном месте длинные усы вьюнка достигли осевой и там встретились с вьюнком, стелющимся с другой стороны дороги. Поспели груши, и он набрал их в одном из садов, внеся некоторое разнообразие в свою консервированную диету. Вторжение в чужой сад вспугнуло кормившихся упавшими плодами свиней. Ночь он провел в Норт-Литл-Роке.
Надежно запертые в свинарниках, умрут чемпионы выставок — призовые хряки. А в соседних с ними загонах, требуя мучное пойло, будут жалобно взвизгивать толстые поросные свиноматки. Но на многих фермах, невзирая на заборы, вырвется на волю годовалая молодь, и ничего ей не нужно будет от человека. В жару они находят у берегов рек невысыхающие лужи и закапываются там, и лежат в грязи, вздыхая от счастья. А стоит повеять в воздухе прохладой, они бредут в дубовые рощи и наедаются желудями. Сменится несколько поколений, и станут тоньше их ноги, будут острее клыки. Перед бешенством их разъяренного хряка поспешно отступят даже волки и медведи. Как и человек, поедают они мясо и птицу, клубни, орехи и фрукты. Они выживут.
Утром следующего дня, не прошло и часа в пути, как на выезде из маленького города вздрогнул Иш от неожиданности, когда взгляду его открылась непривычная теперь картина — выполотый огород и любовно ухоженный сад. Он остановился, пошел на разведку и впервые за все время пути нашел то, что с некоторым допущением можно было назвать социальной группой. Все они были черные — средних лет мужчина, женщина и маленький мальчик. Стоило лишь раз взглянуть на женщину, чтобы без сомнений сказать — скоро их станет четверо. Все они робели. Мальчишка прятался за спинами взрослых — ему было одновременно страшно и любопытно. При этом он не забывал что-то постоянно искать у себя в голове и, судя по достаточно красноречивым движениям, ничего иного, кроме вшей. Женщина тупо молчала, отвечая на вопросы, обращенные непосредственно к ней. Мужчина снял с головы соломенную-шляпу и нервно теребил пальцами ее обломанные края. Причиной тому жара или испуг, но по его блестящему лбу катились крупные капли пота. От смущения их более чем невнятный говор стал еще более невнятным, и Иш с трудом угадывал даже знакомые слова. Было ясно, что люди не знают никого, кто бы жил по-соседству, и вообще мало что знают, так как со времени катастрофы боялись или просто не видели необходимости уходить далеко от дома. Это была не семья, а союз трех оставшихся в живых. Целых три человека, вопреки всем законам теории вероятности, выжили в одном маленьком городе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124