— М — не з — ат Барл — ло — у! На этот раз Иш понял.
— Тебя зовут Барелло? — спросил он. — Нет, Барлоу? При звуках второго имени человек закивал, радостно осклабился в дурной гримасе и, прежде чем Иш смог что-то сделать, снова прижался губами к горлышку. Иш готов был заплакать, и не было более ни капли злобы в его душе. Зачем ему имя? Кому теперь интересно имя этого человека? Звучит жалко, но даже в состоянии полной невменяемости мистер Барлоу пытался сделать то, что, непонятно зачем, во всем цивилизованном мире считалось первым проявлением доброй воли. А потом очень мягко и аккуратно тело мистера Барлоу снова откинулось на спинку сиденья, глаза закатились, откупоренная бутылка выпала из ослабевших пальцев, и желтая, пахучая жидкость полилась на дно машины. Иш не знал, что делать. Должен ли он остаться рядом с мистером Барлоу, помочь, отрезвить, привести хотя бы в подобие нормального человеческого состояния и вместе делить уготованную им обоим судьбу? Но то, что он знал об алкоголиках, лишало его веры даже в слабый успех и перспективность усилий. И оставаясь здесь, он может разойтись, не встретить другого, более похожего на человека.
— Не уходи никуда, — попросил он обмякшее тело. Попросил на всякий случай, если тело это не потеряло способность слышать. — Обещаю вернуться. Он обещал вернуться, наверное, потому, что чувствовал за собой нечто вроде маленького долга, который сейчас этим обещанием вернул. Еще он знал — надежды нет. Глаза мистера Барлоу говорили, что тот слишком многое видел, а пульс, что зашел слишком далеко. Иш тронул машину, но, отъезжая, все же окинул взглядом улицу, запоминая.
Что касается кошек, то эти милые домашние существа более пяти тысяч лет, хотя и не без оговорок, мирились с господствующим положением человеческой расы. Те несчастные, которым повезло остаться запертыми в домах, весьма скоро умерли от жажды. Те, что оставались на воле, к борьбе за существование и хлеб насущный приспособились гораздо лучше, чем собаки. Охота на мышей из забавы вскоре превратилась в серьезный профессиональный труд. И еще были птицы, к которым, в надежде удовлетворить приступы голода, кошки научились подкрадываться по всем правилам искусства. Они сидели в засадах у кротовых туннелей на заросших высокой травой городских лужайках, у нор сусликов на пустырях. Мародерствовали на улицах в поисках мусорных бачков, еще не обворованных крысами. Осмелев, выходили за город, где разоряли гнезда перепелов и душили только что родившихся маленьких крольчат. Вот где они встречались с настоящими дикими кошками, и тогда наступала быстрая и неожиданная развязка — более сильные обитатели лесов разрывали городских кошек на части.
В звуке этого автомобильного гудка чувствовалась настоящая жизнь. «Туу — ту — ту — туу-у — звучал он. — Ту-у — та — ту — ту-у — у…» У пьяного так бы не получилось. Когда Иш подъехал к источнику этого замечательного звука, то увидел стоящих рядом мужчину и женщину. Они смеялись и призывно махали руками. Иш остановил машину и вышел. Не сходя с места, они ждали его — здоровенный лоб в аляповато-пестрой спортивной куртке и довольно молодая, можно было сказать привлекательная, если бы не начинающее расплываться тело и ощущение какой-то неряшливости, женщина. В глаза бросились кроваво-красное от губной помады пятно рта и унизанные кольцами толстые пальцы. Иш быстро шагнул вперед и внезапно остановился. «Там, где двое, третий лишний». А лицо мужчины уже не улыбалось, и еще Иш увидел, как рука его медленно поползла вниз и застыла в оттопыривающемся кармане куртки.
— Как поживаете? — спросил Иш, замирая.
— О, мы поживаем очень хорошо, — ответил мужчина. Женщина лишь раздвинула в улыбке красные губы, но это была не простая улыбка. Иш ясно видел, что она звала его, и почувствовал опасность. — Да, — продолжал мужчина, — у нас все просто отлично. Много еды, много выпивки и есть кого… — Он подтвердил свою мысль красноречивым жестом, глянул на женщину и ухмыльнулся. А та молчала, лишь улыбаясь — раз, другой, — а Иш видел, что его зовут, и чувствовал опасность. Зачем-то он стал думать, кем могла быть эта женщина в прежней жизни. Сейчас она походила на обыкновенную шлюху — невысокого полета шлюху, у которой внезапно и неожиданно пошли дела. Бриллиантовых колец на ее пальцах хватило бы на хороший ювелирный магазин.
— Кого-нибудь из живых поблизости еще знаете? А те переглянулись. Женщина снова улыбнулась, кажется, она умела только улыбаться.
— Нет, — наконец сказал мужчина. — Думаю, никого здесь больше нет. — Он немного помедлил и снова взглянул на женщину. — Во всяком случае, сейчас нет. Иш бросил короткий, настороженный взгляд на его руку, все еще продолжавшую лежать в кармане куртки. И еще увидел, как призывно колыхнулись бедра женщины, как повела она слегка прищуренным взглядом, словно говорила: «Победишь — и я буду твоя». В глазах этой пары Иш не увидел того, что недавно испугало в застывших глазах алкаша. Нет, эти вряд ли имели нежное, чувствительное сердце, но ведь и они прошли через такие муки, которые не вынести ни одному мужчине, ни одной женщине, но муки эти и страдания человеческие сделали их только еще более жестокими. И в ту же секунду, с предельной ясностью понял Иш, что сейчас он так близок к смерти, как никогда ранее.
— Куда путь держишь? — спросил мужчина, и предельно ясен был смысл этой небрежно брошенной фразы.
— Да так, езжу кругом, — ответил Иш, а женщина улыбнулась. И тогда Иш повернулся, пошел к машине и уже наверняка знал, что сейчас услышит звук выстрела в свою спину. Но все-таки дошел, сел за руль и уехал… В этот раз Иш не слышал призывных, звуков автомобильных гудков, но когда свернул на перекрестке, увидел ее, застывшую посередине улицы длинноногую девушку-подростка, с коротко подстриженным ежиком светлых волос. Она застыла на этой грязной улице, как пугливая, грациозная лань застывает на открытой поляне темного леса. Быстрым движением привыкшего к опасности преследуемого животного она подалась вперед и, щурясь от слепящего солнца, пыталась разглядеть, что прячется за ветровым стеклом. А потом повернулась и побежала — побежала легко и быстро, и снова Иш подумал о грациозной лани. А лань нырнула в проем дощатого забора и исчезла. Он подошел к забору, отодвинул доски и звал ее — звал долго и настойчиво. Ответа не было. А он так надеялся, что услышит из какого-нибудь окна звуки с трудом сдерживаемого смеха или из-за угла дома, словно невзначай, мелькнет край юбочки, и если он увидит такой знак, то все поймет, и тогда у него хватит смелости продолжить преследование. Но кажется, его олененок не собирался заигрывать. Наверное, у девочки уже был свой маленький опыт и она знала — безопасность молоденькой девушки заключена в таланте исчезать быстро и насовсем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124