Ехал он медленно, каждую минуту сигналил, останавливался и ждал. Ждал и, с любопытством оценивая перемены, наблюдал. Застывшие машины у края тротуаров, почти никакого беспорядка. На первый взгляд обыкновенные улицы обыкновенного, встречающего раннее утро города. Все как обычно, если… Языков пламени он не видел, но поднимающиеся столбы белесого дыма подсказывали, что город горит. И еще трупы. Неожиданно встречающиеся, редкие трупы тех, кто, наверное, сопротивлялся до конца, кого все равно победила смерть. Возле одного он видел суетившихся собак. Свернув на перекрестке, Иш резко затормозил. На перекинутой через перекладину телефонного столба грубой веревке, неестественно вытянув шею, мерно покачивался труп повешенного. На прикрученной к груди табличке с крупными корявыми буквами Иш прочел одно короткое слово — Вор. Не оглядываясь, он ехал вперед, пока не оказался в торговом центре и здесь впервые понял значение слова «погром». Огромная витрина винного магазина бесчисленными осколками устилала асфальт тротуара и мостовой. Выехав из центра, он снова, с уже привычной последовательностью, стал подавать сигналы, и вдруг… не прошло и минуты, как до слуха его донесся слабый, приглушенный расстоянием ответный сигнал. «Этого не может быть, — думал он. — Слишком быстро и слишком просто. Это слуховая галлюцинация». Он снова надавил черный диск клаксона, и невероятно, но теперь ясно услышал четко различимый ответный сигнал. Эхо — не сдавался он, чувствуя, как, отчаянно проваливаясь вниз, колотится сердце. Он снова подал сигнал, сначала длинный, потом короткий, замер и наконец услышал — точно услышал — один длинный. Иш развернул машину и поехал в направлении источника звука, который, по его прикидкам, находился где-то на расстоянии полумили. Проехав три квартала, остановился и снова посигналил. Есть ответ! Теперь он слышал его справа. Лихорадочно выворачивая руль, он повернул, запетлял по незнакомым улицам, уперся в глухую стену, развернулся и поехал назад. Резко засигналил и, теперь уже совсем рядом, услышал ответный призыв. Теперь это было где-то впереди. Иш рванул вперед и, наверное, проехал, потому что следующий гудок услышал позади и справа. Он снова развернулся, выехал на перекресток, за которым, как он знал, начинался небольшой деловой центр. Абсолютно пустая улица с рядами застывших в безмолвии машин. И тогда он подумал, почему так странно, почему так настойчиво подававший ему сигналы не стоит посередине улицы, не машет радостно рукой? Он посигналил и от неожиданности вздрогнул — ответ пришел с расстояния вытянутой руки. Иш распахнул дверцу, выскочил, кинулся к ближайшей машине. За рулем сидел человек. Иш замер, и в ту же секунду сидящий нелепо согнулся и рухнул грудью прямо на руль. Придавленный клаксон задушенно всхлипнул, а тело, покачавшись, снова откинулось на спинку сиденья. В нос ударил густой запах перегара, а потом Иш увидел всклокоченную бороду и красное опухшее лицо доживающего последние часы человеческого существа. Беспомощно оглядываясь, Иш увидел то, что ожидал увидеть — распахнутую настежь дверь винного магазина. В неожиданном приступе злобы он вцепился в безвольно обмякшее тело. Заплывшие глаза немного приоткрылись, из горла вырвалось невнятное мычание, по-видимому должное означать «Где я?». Иш рванул на себя готовую снова сложиться пополам бесформенную груду мяса, усадил прямо. Почувствовав некоторое изменение позы, человек зашарил рукой, вытащил початую бутылку виски. Иш в ярости выхватил ее, размахнулся, с силой швырнул о поребрик и услышал, как звонко застучали по асфальту разлетающиеся осколки стекла. Злоба на себя, на весь этот мир душила его. Какая злая ирония! Из всех, кто мог выжить, из всех, кого он должен был найти, перед ним сидит паршивый, оплеванный алкаш, который ничего не стоил в том мире, и даже в этом не стоит ничего. Но когда снова открылись глаза человека и Иш поймал на себе их бессмысленный взгляд, злоба пропала — на смену ей пришло великое чувство жалости. Как много видели эти глаза. В них застыли боль, страх и ужас, который не передать словами. Каким бы грязным и раздутым ни было это тело, где-то внутри его, сжавшись, трепетала израненная душа, и еще было сознание, на которое обрушилось такое, что не под силу хрупкому человеческому мозгу. Заглушить страх, забыться хотя бы на время — вот что оставалось, дабы не сойти с ума. Теперь они сидели рядом, и от этой близости казалось, что объединяющая их трагедия становится еще сильнее. Воздух тяжело, с хрипам вырывался из легких мужчины. Безумный, переполненный страхом взгляд беспрестанно метался по сторонам. Повинуясь безотчетному чувству, Иш поднял безвольно повисшую руку, нашел пульс, ощущая пальцами слабые, прерывистые толчки крови. Мужчина, наверное, пил, и пил беспробудно, не меньше недели. Сможет ли он протянуть хотя бы еще одну неделю, оставалось большим вопросом. «Вот ты и получил то, что хотел! — хотелось воскликнуть Ишу. — Ты мог найти очаровательную девушку, доброго интеллигентного мужчину, но тебе досталась спившаяся, потерявшая разум развалина — двуногое существо, которое не спасешь, которому не поможешь». Некоторое время он сидел неподвижно, бездумно разглядывая грязное ветровое стекло, а потом выбрался из машины. Любопытства ради зашел в магазин. На прилавке валялась дохлая кошка, а пока он на нее смотрел, кошка ожила, и Иш понял — это кошачья манера укладываться так, чтобы принимали их за дохлых кошек. Кошка изучала его с выражением безразличного презрения, совсем как графиня неловкую горничную. Под прищуренным взглядом кошачьих глаз Иш почувствовал себя неуютно, как непрошеный и ненужный гость, и для уверенности напомнил самому себе, что кошки просто не умеют смотреть иначе. Оглядывая полки, он понял, какое любопытство хотел удовлетворить. Как ожидалось, человек из машины не утруждал себя выбором хорошего виски. Для его целей годилась самая низкопробная, сжигающая внутренности отрава. Уже на улице он увидел, что его благоприобретенный друг стал обладателем новой, неизвестно откуда взявшейся бутылки и теперь судорожно присасывался к ее горлу. Пожалуй, ему больше нечего тут делать, но все же Иш решился на последнюю попытку. Он облокотился локтями на опущенное стекло и подался вперед. Последняя выпивка пошла человеку на пользу. Взгляд его приобрел немного осмысленное, слегка недоумевающее выражение. Откинув голову, он смотрел на Иша, силился что-то понять и от этого беспомощно и нелепо улыбался.
— При — вет, — выдохнул он, тяжело ворочая языком.
— Как ты? — спросил Иш.
— Ах — барл — ел — лоу! — раздалось в ответ. Пока Иш пытался понять, что должны означать эти звуки, на испитом лице снова появилась жалкая гримаса — улыбка, и вновь зазвучали загадочные звуки:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124