каждый дом получает
доступ к любой когда-либо написанной книге или игре, записанной на ленте
или кристалле, к любой учебной лекции, к любому фрагменту обширной
статистической информации, которая может понадобиться (если вы не будете
лгать статистику, хотя бы теоретически, и если никто не имеет доступа к
вашему досье, пока не получит вашего разрешения), каждый торговый или
правительственный чиновник имеет доступ к вашим активам, доходам, перечню
ваших поездок, когда-либо вами предпринимавшихся; каждый адвокат с
судебным ордером имеет доступ к перечню всех мест, где вы когда-либо
останавливались - и с кем, и на каком транспорте. Вся ваша жизнь, вся ваша
деятельность выкладывалась как карта нервной системы в нейрохирургической
классификации - и это представлялось мне хорошим.
И прежде всего ради одного так будет ликвидирована любая
преступность. Только ненормальный, казалось мне, может связаться с той
махиной, которая противостоит ему, а после того, как в систему были
введены и медицинские сведения, можно было остановить даже психопатов.
...И если уж говорить о медицине, то разве не прекрасно, что медик,
обследующий вас, может через компьютер моментально получить всю историю
вашей болезни! Подумайте о повышении эффективности лечения. Подумайте о
предотвращении смерти!
Подумайте о статусе мировой экономики, когда известно, где находится
каждый гривенник и на что он пойдет!
Подумайте о разрешении проблемы управления движением - на суше, на
море и в воздухе, когда все регулируется!
Подумайте о... О, черт!
Я предвидел пришествие Золотого Века.
Чушь!
Мой друг имел связи с мафией, и он посмеялся над тем, как разгорелись
мои глаза.
- Ты серьезно веришь, что каждый пассив будет регистрироваться,
каждая сделка записываться? - спросил он меня.
- В конце концов - да.
- Нет закона, который нельзя обойти. И всегда найдется лазейка. Никто
не знает, сколько на самом деле денег во всем мире, и никогда этого не
узнает.
Тогда я вплотную занялся экономикой. Он был прав. То, для чего мы
писали программы, было в основном сметной документацией. Мы не учитывали
человеческий фактор.
Я не думал о поездках. Сколько незарегистрированного транспорта?
Никто не знает. Как получить статистические данные о том, о чем нет
сведений? А раз уж есть неучтенные деньги, то сколько на них можно
построить незарегистрированного транспорта? Береговые линии в мире
необъятны. Так что транспортный контроль невозможно осуществить так
плотно, как я считал.
Медицина? Врачи тоже люди. Я неожиданно подумал о том, насколько
неполными могут быть медицинские записи, особенно если кто-то хочет
прикарманить побольше денег и берет не по таксе или выписывает
незарегистрированные рецепты.
Были темнилы, были люди, обожающие таинственность, были те, кто
честно заблуждался, давая неверную информацию. При столкновении с такими
людьми система доказывала свое несовершенство.
И это означало, что она не будет работать так, как от нее ожидается.
А еще внедрение ее могло вызвать обиды, негодование, определенное
сопротивление, изобретение всяческих уверток - это можно было
гарантировать наверняка.
Но явного сопротивления почти не было, так что проект развивался. Это
заняло более трех лет. Я работал в Центральном офисе, начав как
программист. После того, как я предложил систему подключения станций
наблюдения за погодой и сообщения метеорологических спутников полились
прямиком в центральную сеть, меня назначили старшим программистом, и
обязанности мои расширились.
Но чем больше я изучал проект, тем больше появлялось сомнений, тем
серьезнее становились опасения. Я обнаружил, что работа перестает мне
нравиться, и это сделало мои занятия более интенсивными. Приходилось брать
работу на дом. Никто не догадывался, что вызвано это было не увлечением, а
скорее рожденным опасениями желанием изучить все, что возможно, о проекте.
После того, как мои действия были замечены, их неверно истолковали и
повысили в должности еще раз.
Это было прекрасно: я получил допуск к большому объему информации на
уровне политики. Потом по разным причинам дело дошло до потока данных о
смертях, повышениях, отставках и увольнениях. Эти вещи стали открытыми для
меня, и я рос внутри группы.
Я пришел за советом к старому Джону Колгейту, который руководил
проектом.
Однажды, еще в самом начале проекта, я поделился с ним своими
сомнениями и опасениями. Я сказал седому желтолицему старику со взглядом
спаниеля, что предчувствую: мы можем сотворить чудовище, которое совершит
самое последнее посягательство на остатки того сокровенного, что есть у
человека.
Он долго глядел на меня, комкая на столе кораллово-розовое месиво
бумажных лент.
- Может быть, ты и прав, - сказал затем он. - Как ты до этого
додумался?
- Не знаю, - сказал я. - Я только хотел сказать вам, что я думаю по
этому поводу.
Он вздохнул, повернулся в своем кресле-вертушке и уставился в окно.
Немного спустя мне показалось, что он задремал, как иногда это
случалось с ним после обеда.
И все же, наконец, он заговорил:
- Не думаешь ли ты, что мне и раньше тысячи раз приходилось
выслушивать подобные аргументы?
- Возможно, - откликнулся я, - и все же мне хотелось бы знать, что вы
на это скажете.
- У меня нет на это ответа, - сказал он резко. - Или я чувствую, что
это к лучшему, или отказываюсь с ним возиться. Конечно, я могу ошибаться.
Я допускаю это. Но многие идеи сохранятся в записях, а особенности нашего
общества будут упорядочены настолько, насколько это возможно. Если ты
нашел для этого лучший вариант - скажи мне.
Я молчал. Закурив, я ждал, что он скажет дальше. Я не знал еще тогда,
что жить ему оставалось месяцев шесть.
- Ты когда-нибудь думал об уходе? - спросил он наконец.
- Что вы имеете в виду?
- Исчезновение. Возможность вырваться из системы.
- Я не уверен, что понял...
- Мы все включены в Систему, в которой будут закодированы и записи о
наших личностях. Наших - в последнюю очередь.
- Почему?
- Потому что я хочу оставить возможность для того, кто придет ко мне
с тем же вопросом, что и ты - о возможности скрыться.
- Кто-то еще хотел этого?
- Даже если мне и высказывали такое намерение, я бы не сказал тебе
этого.
- Исчезновение. Я понимаю это так, что вы имеете в виду уничтожение
данных обо мне прежде, чем они попадут в Систему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
доступ к любой когда-либо написанной книге или игре, записанной на ленте
или кристалле, к любой учебной лекции, к любому фрагменту обширной
статистической информации, которая может понадобиться (если вы не будете
лгать статистику, хотя бы теоретически, и если никто не имеет доступа к
вашему досье, пока не получит вашего разрешения), каждый торговый или
правительственный чиновник имеет доступ к вашим активам, доходам, перечню
ваших поездок, когда-либо вами предпринимавшихся; каждый адвокат с
судебным ордером имеет доступ к перечню всех мест, где вы когда-либо
останавливались - и с кем, и на каком транспорте. Вся ваша жизнь, вся ваша
деятельность выкладывалась как карта нервной системы в нейрохирургической
классификации - и это представлялось мне хорошим.
И прежде всего ради одного так будет ликвидирована любая
преступность. Только ненормальный, казалось мне, может связаться с той
махиной, которая противостоит ему, а после того, как в систему были
введены и медицинские сведения, можно было остановить даже психопатов.
...И если уж говорить о медицине, то разве не прекрасно, что медик,
обследующий вас, может через компьютер моментально получить всю историю
вашей болезни! Подумайте о повышении эффективности лечения. Подумайте о
предотвращении смерти!
Подумайте о статусе мировой экономики, когда известно, где находится
каждый гривенник и на что он пойдет!
Подумайте о разрешении проблемы управления движением - на суше, на
море и в воздухе, когда все регулируется!
Подумайте о... О, черт!
Я предвидел пришествие Золотого Века.
Чушь!
Мой друг имел связи с мафией, и он посмеялся над тем, как разгорелись
мои глаза.
- Ты серьезно веришь, что каждый пассив будет регистрироваться,
каждая сделка записываться? - спросил он меня.
- В конце концов - да.
- Нет закона, который нельзя обойти. И всегда найдется лазейка. Никто
не знает, сколько на самом деле денег во всем мире, и никогда этого не
узнает.
Тогда я вплотную занялся экономикой. Он был прав. То, для чего мы
писали программы, было в основном сметной документацией. Мы не учитывали
человеческий фактор.
Я не думал о поездках. Сколько незарегистрированного транспорта?
Никто не знает. Как получить статистические данные о том, о чем нет
сведений? А раз уж есть неучтенные деньги, то сколько на них можно
построить незарегистрированного транспорта? Береговые линии в мире
необъятны. Так что транспортный контроль невозможно осуществить так
плотно, как я считал.
Медицина? Врачи тоже люди. Я неожиданно подумал о том, насколько
неполными могут быть медицинские записи, особенно если кто-то хочет
прикарманить побольше денег и берет не по таксе или выписывает
незарегистрированные рецепты.
Были темнилы, были люди, обожающие таинственность, были те, кто
честно заблуждался, давая неверную информацию. При столкновении с такими
людьми система доказывала свое несовершенство.
И это означало, что она не будет работать так, как от нее ожидается.
А еще внедрение ее могло вызвать обиды, негодование, определенное
сопротивление, изобретение всяческих уверток - это можно было
гарантировать наверняка.
Но явного сопротивления почти не было, так что проект развивался. Это
заняло более трех лет. Я работал в Центральном офисе, начав как
программист. После того, как я предложил систему подключения станций
наблюдения за погодой и сообщения метеорологических спутников полились
прямиком в центральную сеть, меня назначили старшим программистом, и
обязанности мои расширились.
Но чем больше я изучал проект, тем больше появлялось сомнений, тем
серьезнее становились опасения. Я обнаружил, что работа перестает мне
нравиться, и это сделало мои занятия более интенсивными. Приходилось брать
работу на дом. Никто не догадывался, что вызвано это было не увлечением, а
скорее рожденным опасениями желанием изучить все, что возможно, о проекте.
После того, как мои действия были замечены, их неверно истолковали и
повысили в должности еще раз.
Это было прекрасно: я получил допуск к большому объему информации на
уровне политики. Потом по разным причинам дело дошло до потока данных о
смертях, повышениях, отставках и увольнениях. Эти вещи стали открытыми для
меня, и я рос внутри группы.
Я пришел за советом к старому Джону Колгейту, который руководил
проектом.
Однажды, еще в самом начале проекта, я поделился с ним своими
сомнениями и опасениями. Я сказал седому желтолицему старику со взглядом
спаниеля, что предчувствую: мы можем сотворить чудовище, которое совершит
самое последнее посягательство на остатки того сокровенного, что есть у
человека.
Он долго глядел на меня, комкая на столе кораллово-розовое месиво
бумажных лент.
- Может быть, ты и прав, - сказал затем он. - Как ты до этого
додумался?
- Не знаю, - сказал я. - Я только хотел сказать вам, что я думаю по
этому поводу.
Он вздохнул, повернулся в своем кресле-вертушке и уставился в окно.
Немного спустя мне показалось, что он задремал, как иногда это
случалось с ним после обеда.
И все же, наконец, он заговорил:
- Не думаешь ли ты, что мне и раньше тысячи раз приходилось
выслушивать подобные аргументы?
- Возможно, - откликнулся я, - и все же мне хотелось бы знать, что вы
на это скажете.
- У меня нет на это ответа, - сказал он резко. - Или я чувствую, что
это к лучшему, или отказываюсь с ним возиться. Конечно, я могу ошибаться.
Я допускаю это. Но многие идеи сохранятся в записях, а особенности нашего
общества будут упорядочены настолько, насколько это возможно. Если ты
нашел для этого лучший вариант - скажи мне.
Я молчал. Закурив, я ждал, что он скажет дальше. Я не знал еще тогда,
что жить ему оставалось месяцев шесть.
- Ты когда-нибудь думал об уходе? - спросил он наконец.
- Что вы имеете в виду?
- Исчезновение. Возможность вырваться из системы.
- Я не уверен, что понял...
- Мы все включены в Систему, в которой будут закодированы и записи о
наших личностях. Наших - в последнюю очередь.
- Почему?
- Потому что я хочу оставить возможность для того, кто придет ко мне
с тем же вопросом, что и ты - о возможности скрыться.
- Кто-то еще хотел этого?
- Даже если мне и высказывали такое намерение, я бы не сказал тебе
этого.
- Исчезновение. Я понимаю это так, что вы имеете в виду уничтожение
данных обо мне прежде, чем они попадут в Систему?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58