…Однажды, когда Айвар, отойдя от товарищей, оказался на узкой тропинке посреди болота, он встретился с незнакомым человеком. Среднего роста, худощавый, это был мужчина лет тридцати, одетый, как большинство окрестных крестьян, в серую полусуконную домотканую одежду; на ногах у него были яловые сапоги, а на голове – фуражка немецкого армейского образца. Айвар заметил его, только когда человек очутился шагах в десяти от него.
– Добрый день… – поздоровался прохожий.
– Здравствуйте… – ответил Айвар и посторонился, чтобы он прошел мимо. Но незнакомец не собирался проходить. Он остановился и пристально посмотрел на Айвара.
– Вы не Айвар Тауринь? – заговорил он.
– Нет. Я – Айвар Лидум, – ответил юноша.
– Это одно и то же, – усмехнулся незнакомец. – Я вас разыскиваю. Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз.
– Со мной? – удивился Айвар.
– Да, с вами… по очень важному делу.
– Кто вы такой? – спросил Айвар.
– Скажу потом… когда переговорим.
– Но, простите, я совсем не намерен разговаривать с незнакомыми людьми… Как ваше имя? – строго спросил Айвар.
– Мои имя и фамилия вам ничего не скажут, – пояснил тот. – Вы никогда обо мне не слышали. Гораздо больше скажет вам это письмо, которое шлет ваш отец… Рейнис Тауринь. Прочтите его, потом продолжим разговор.
Незнакомец протянул Айвару обыкновенный голубовато-серый конверт, какие продаются во всех почтовых конторах. Айвар сразу узнал острый, несколько неровный почерк Рейниса Тауриня с необычно жирными заглавными буквами и опускающимися окончаниями слов. Письмо было написано простым карандашом.
– Вон как, вы знакомы с Рейнисом Тауринем? – пробормотал Айвар, взглянув искоса на незнакомца.
– Знаком… – ответил тот. – Прочтите письмо. А я пока выкурю папиросу.
3
Айвар прочел следующее:
«Где-то в Латвии, май 1946 года.

Сердечно приветствую тебя, мой сын Айвар!
Большую радость и глубокое удовлетворение принес мне этот день: теперь я снова знаю, что ты жив и ходишь по родным полям и лесам. Ты счастливее меня, так как можешь жить в родных местах и работать на избранном поприще, в то время как я волей судьбы принужден кочевать по чужбине и могу только с тоской вспоминать наш любимый уголок, которому посвятил лучшие годы своей жизни. Вероятно, до тебя дошли всевозможные сплетни о моей деятельности во время немецкой оккупации. Люди завистливы, недоброжелательны и с удовольствием болтают дурное о своих ближних. Но не верь им, ибо они не хотят добра ни тебе, ни мне. Я всегда старался делать добро и при немцах поступал только так, как поступил бы настоящий латыш. На моем месте ты поступал бы так же. Когда человек больше не может распоряжаться собой, он приспосабливается. Я приспосабливался – вот и вся моя вина, которую теперь не хотят простить те, кто властвует в Латвии. Ты всю войну находился в других условиях и тоже приспосабливался. Я отнюдь не собираюсь упрекать тебя за это. Наоборот, ты заслуживаешь всяческой похвалы и одобрения, с волками жить – по-волчьи выть. Ты добился в этом отличных успехов. Хорошо, что ты заслужил их доверие, высокие награды и звание капитана. Сохрани это доверие как можно дольше, пока оно будет нам нужно. В твоем теперешнем положении ты можешь принести больше пользы нашему делу, чем я, находясь в лесу вместе с такими же пасынками судьбы. Человек, который передаст тебе мое письмо, заслуживает всяческого доверия. Он расскажет, что надо делать, чего от тебя ждем и какие поручения тебе надо выполнить в ближайшее время: С ним ты можешь быть вполне откровенным, а его указания принимай как директивы, так как он является представителем высшего руководства нашего движения. Через него ты можешь послать мне ответ.
Дорогой Айвар! Желаю тебе большой выдержки и крепких нервов, ибо именно это больше всего необходимо в теперешней сложной борьбе. Действуй смело, твои услуги не забудутся. Мы победим, и ты станешь одним из тех, кому будут принадлежать власть и почет в нашем будущем государстве. Обнимаю тебя и осеняю отцовским благословением. С нетерпением жду твоего ответа. Не забудь рассказать, как теперь в Ургах и в Пурвайской волости. Скоро мы опять встретимся. Остаюсь с наилучшими пожеланиями, твой любящий отец
Рейнис Тауринь.
P. S. По понятным тебе причинам я пока не могу рассказать подробнее о своей жизни и своем местопребывании, но не это сегодня самое важное. Важно – единство наших мыслей и стремлений. И еще вот что, Айвар: работая над проектом осушения болота, не забудь про нашу мельницу. Со временем она будет твоей, поэтому позаботься, чтобы ей всегда хватало воды.
Р. Т.».
Чувствуя, что незнакомец все время наблюдает за ним, Айвар читал письмо, стараясь ничем не выдать своих чувств. Его бывший приемный отец до сих пор мерил всех людей на свой аршин. Каждая строчка этого письма показывала, что у него не было ни малейшего представления о тех переменах, которые произошли за пять лет в сознании Айвара. Приспособленчество, военную хитрость, циничный расчет – вот все, что он увидел в действиях своего приемного сына. Он был убежден, что все люди руководствуются теми же побуждениями, той же ненасытной алчностью, что и он сам. Однако при всей своей хитрости он был большим простаком. Над его самомнением можно было посмеяться, но цинизм, бесстыдство его предложений привели Айвара в такое негодование, что он выругался бы и затоптал письмо в грязь, если бы за ним не наблюдали. И Айвар взял себя в руки. Словно задумавшись, он невидящим взором уставился вдаль и тихо вздохнул.
«Надо посмотреть, далеко ли они зайдут в своей наглости и что им нужно…» – думал Айвар и, повернувшись к незнакомцу, спросил:
– Вы знаете содержание письма?
– Знаю…
– Готов вас выслушать, – сказал Айвар.
– То есть как? – незнакомец немного смутился.
– В письме ничего конкретного не сказано, – сказал Айвар, – только так, в общих чертах. Отец пишет, что вам можно доверять и что от вас я получу более подробные указания.
– Итак, вы согласны? – незнакомец подошел ближе к Айвару и пристально посмотрел ему в глаза.
– В зависимости от того, что вы от меня потребуете и будет ли это мне под силу, – ответил Айвар, спокойно выдержав взгляд незнакомца.
– Никто не потребует от вас невозможного, – заговорил тот. Затянувшись последний раз, он бросил папиросу и торопливо продолжал: – Я знаю о вас все. Как человек интеллигентный, вы, по-моему, правильно оцените историческую ситуацию. Мы находимся накануне решительной схватки двух миров. Эта борьба неизбежна и необходима, и об исходе ее двух мнений быть не может, так как на нашей стороне экономический и военный перевес и атомная бомба. Закон борьбы беспощаден. Среднего пути, нейтралитета нет и быть не может.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179