Эта внезапная перемена еще больше убедила Ильзу, что они с Артуром были здесь в тягость. На другой день Ильза попрощалась с невесткой и Айваром. Ян попросил у Лавера лошадь, чтобы отвезти сестру в местечко.
Когда весь скарб Ильзы погрузили на телегу и можно было трогаться в путь, Ольга с Айваром вышли проводить их.
Чувствуя, что скоро придется расстаться, ребята все утро ни на шаг не отходили друг от друга. Они обошли все знакомые места, где играли вместе, взобрались на земляную крышу погреба, чтобы в последний раз кубарем скатиться с нее, пили березовый сок, собранный отцом Айвара в роще. За эти четыре месяца они так привязались друг к другу, что не могли и представить себе, как будут жить врозь.
– Мамочка, почему Артуру надо уезжать? – грустно спросил Айвар. – Пусть он останется у нас.
– Нельзя, сынок, – ответила Ольга. – Артур должен жить у своей мамы. На новом месте им будет лучше, чем у нас.
– А мне не хочется, чтоб Артур уходил… – не унимался сын.
– Пускай Айвар едет с нами, – в свою очередь настаивал Артур. – Мне жаль, что он остается здесь.
– Летом ты можешь приехать в гости к Айвару, – успокаивала Ильза. – Приедем оба. И Айвар с мамой тоже когда-нибудь приедут к нам.
Только так удалось их немного успокоить.
До конца аллеи все шли пешком. Выехав на дорогу, Ян остановил лошадь. Яркое апрельское солнце ласково сияло над черными полями. Снег уже сошел, и на подсохших участках крестьяне пахали. В рощах и придорожных кустах весело чирикали птички.
– Напиши, как устроишься на новом месте… – сказала на прощание Ольга.
– Ян тебе расскажет, – ответила Ильза. На мгновение она задержала руку Ольги, застенчиво и вопросительно посмотрела ей в глаза. Но невестка сделала вид, что не понимает этого взгляда, натянуто улыбнулась и, освободив руку, спрятала ее под передник. Тогда Ильза отошла от Ольги, и они расстались, не поцеловав друг друга. Айвар с Артуром подали друг другу руки и сказали: «До свидания…» В последний момент, уже сидя в телеге, Артур, что-то вспомнив, вскрикнул:
– Подожди, дядя Ян, не езжай еще!
Он вынул из кармана пальто две переводные картинки и протянул Айвару:
– Возьми, я тебе дарю.
Тогда и Айвар в свою очередь вытащил из-за пазухи ивовую свирельку, сделанную вчера отцом, и, встав на спицу колеса, отдал Артуру:
– Возьми себе. Мне папа сделает другую.
Телега тронулась. Артур все оглядывался на стоявшего в конце аллеи друга, махал ему рукой и вдруг заплакал:
– Мне жалко, что Айвар останется здесь.
Увидев это, не удержался и Айвар. Глотая слезы, он побежал за телегой и с плачем кричал:
– Подожди меня… Я хочу… Я хочу…
Но ждать было некогда. Ольга догнала Айвара и взяла его за руку.
– Глупенький, чего ты, – успокаивала она сына. – Найдешь других друзей. Они будут не хуже Артура.
Но мальчик не слушал ее, вырывался и громко плакал. Ему было горько, что в этот весенний солнечный день увозят неизвестно куда его лучшего друга. Айвару казалось, что он никогда не увидит Артура и не будет больше с ним играть… это было страшно. Почему взрослые этого не хотят понять?
2
После отъезда Ильзы и Артура Яну Лидуму казалось, что дом вдруг опустел. Ему не хватало сестры, с которой он мог свободно и откровенно поговорить почти обо всем; с Ольгой он пока что так разговаривать не мог. Может, позднее, когда ему удастся поднять жену до своего уровня, Ольга станет разделять с ним его убеждения и стремления, – тогда прекратится теперешнее духовное одиночество, которое иногда угнетает человека больше, чем самая тяжелая работа.
Свободные минуты, редко выпадавшие на его долю, он посвящал сыну. Он учил его читать и писать, простыми, чудесными рассказами знакомил Айвара с природой и жизнью людей. Ему рано удалось пробудить в сыне любознательность, а когда мальчик все чаще стал приставать к отцу со своими многочисленными «а что это?» и «почему?», Ян никогда не оставлял этих вопросов без ответа, терпеливо объяснял непонятное Айвару. Поэтому не удивительно, что сын всей душой привязался к отцу. Мать он любил – к ней можно было приласкаться, откровенно поведать свои чувства, а отец был самым сильным, умным и самым замечательным человеком на свете, каждому его слову следовало верить.
В жизни батрака все времена года одинаково тяжелы. Когда на полях и лугах нечего было делать, Лавер находил работу для Яна по дому, а когда там все было переделано, посылал выполнять гужевую повинность или заставлял, с большой выгодой для себя, заниматься извозом. Вся эта работа проходила на глазах у людей, этим трудом Ян зарабатывал на жизнь семье. А вот о другой работе, которая была несравненно тяжелее, больше, ценнее, знали только немногие. И именно ей Лидум посвящал весь остаток своего времени и сил. Что эта незримая работа приносит зримые плоды, чувствовалось к по возрастающей нервозности властей, опирающихся на кулаков и айзсаргов, и по ожесточенной возне полицейских в соседних волостях, и по резким разговорам батраков при заключении с хозяевами договоров, и по смелым, «еретическим» вопросам учеников в школе, и по тому, как уменьшались в церковных приходах группки молодежи на конфирмации.
Подпольная организация, руководимая Лидумом, хотя и медленно, но заметно росла: когда поздней осенью созвали районную конференцию, он убедился, что, невзирая на полицейский террор, число членов за год удвоилось.
Все это оставляло очень мало времени на заботы о семье и на личные дела. Ян переписывался с Ильзой, но побывать у нее в местечке так и не удалось, хотя Айвар постоянно напоминал про обещание отца отвезти его к Артуру в гости. Мальчик часто вспоминал своего двоюродного брата и общие игры прошлой зимой. Прошло лето, и вновь наступила зима, но встречи все не было, от Артура он только получал приветы, собственноручно приписанные им в конце писем Ильзы. Такие же приветы в каждом письме отца Айвар посылал Артуру, но ведь этого было мало.
С тех пор как уехала Ильза с Артуром, прошло полтора года. Осенью Айвару исполнилось семь лет; в тот день отец подарил ему сказки с красивыми картинками и такими большими и четкими буквами, что мальчик смог сам довольно бойко прочесть ее. Это был последний подарок, который Айвар получил в детстве от отца. Через несколько дней темной, ненастной осенней ночью батрацкую избушку в Лаверах окружила толпа айзсаргов и полицейских. Несколько незнакомых мужчин вошли в комнату и принялись рыться по всем углам, а толстый Лавер, приглашенный понятым, строя невинное лицо, сидел на табуретке и все время, пока продолжался обыск, сладко позевывал. Грубые голоса полицейских и айзсаргов разбудили Айвара. Он испугался, заплакал, и мать не знала, как его успокоить. Он перестал плакать, только когда отец издали ласково улыбнулся ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
Когда весь скарб Ильзы погрузили на телегу и можно было трогаться в путь, Ольга с Айваром вышли проводить их.
Чувствуя, что скоро придется расстаться, ребята все утро ни на шаг не отходили друг от друга. Они обошли все знакомые места, где играли вместе, взобрались на земляную крышу погреба, чтобы в последний раз кубарем скатиться с нее, пили березовый сок, собранный отцом Айвара в роще. За эти четыре месяца они так привязались друг к другу, что не могли и представить себе, как будут жить врозь.
– Мамочка, почему Артуру надо уезжать? – грустно спросил Айвар. – Пусть он останется у нас.
– Нельзя, сынок, – ответила Ольга. – Артур должен жить у своей мамы. На новом месте им будет лучше, чем у нас.
– А мне не хочется, чтоб Артур уходил… – не унимался сын.
– Пускай Айвар едет с нами, – в свою очередь настаивал Артур. – Мне жаль, что он остается здесь.
– Летом ты можешь приехать в гости к Айвару, – успокаивала Ильза. – Приедем оба. И Айвар с мамой тоже когда-нибудь приедут к нам.
Только так удалось их немного успокоить.
До конца аллеи все шли пешком. Выехав на дорогу, Ян остановил лошадь. Яркое апрельское солнце ласково сияло над черными полями. Снег уже сошел, и на подсохших участках крестьяне пахали. В рощах и придорожных кустах весело чирикали птички.
– Напиши, как устроишься на новом месте… – сказала на прощание Ольга.
– Ян тебе расскажет, – ответила Ильза. На мгновение она задержала руку Ольги, застенчиво и вопросительно посмотрела ей в глаза. Но невестка сделала вид, что не понимает этого взгляда, натянуто улыбнулась и, освободив руку, спрятала ее под передник. Тогда Ильза отошла от Ольги, и они расстались, не поцеловав друг друга. Айвар с Артуром подали друг другу руки и сказали: «До свидания…» В последний момент, уже сидя в телеге, Артур, что-то вспомнив, вскрикнул:
– Подожди, дядя Ян, не езжай еще!
Он вынул из кармана пальто две переводные картинки и протянул Айвару:
– Возьми, я тебе дарю.
Тогда и Айвар в свою очередь вытащил из-за пазухи ивовую свирельку, сделанную вчера отцом, и, встав на спицу колеса, отдал Артуру:
– Возьми себе. Мне папа сделает другую.
Телега тронулась. Артур все оглядывался на стоявшего в конце аллеи друга, махал ему рукой и вдруг заплакал:
– Мне жалко, что Айвар останется здесь.
Увидев это, не удержался и Айвар. Глотая слезы, он побежал за телегой и с плачем кричал:
– Подожди меня… Я хочу… Я хочу…
Но ждать было некогда. Ольга догнала Айвара и взяла его за руку.
– Глупенький, чего ты, – успокаивала она сына. – Найдешь других друзей. Они будут не хуже Артура.
Но мальчик не слушал ее, вырывался и громко плакал. Ему было горько, что в этот весенний солнечный день увозят неизвестно куда его лучшего друга. Айвару казалось, что он никогда не увидит Артура и не будет больше с ним играть… это было страшно. Почему взрослые этого не хотят понять?
2
После отъезда Ильзы и Артура Яну Лидуму казалось, что дом вдруг опустел. Ему не хватало сестры, с которой он мог свободно и откровенно поговорить почти обо всем; с Ольгой он пока что так разговаривать не мог. Может, позднее, когда ему удастся поднять жену до своего уровня, Ольга станет разделять с ним его убеждения и стремления, – тогда прекратится теперешнее духовное одиночество, которое иногда угнетает человека больше, чем самая тяжелая работа.
Свободные минуты, редко выпадавшие на его долю, он посвящал сыну. Он учил его читать и писать, простыми, чудесными рассказами знакомил Айвара с природой и жизнью людей. Ему рано удалось пробудить в сыне любознательность, а когда мальчик все чаще стал приставать к отцу со своими многочисленными «а что это?» и «почему?», Ян никогда не оставлял этих вопросов без ответа, терпеливо объяснял непонятное Айвару. Поэтому не удивительно, что сын всей душой привязался к отцу. Мать он любил – к ней можно было приласкаться, откровенно поведать свои чувства, а отец был самым сильным, умным и самым замечательным человеком на свете, каждому его слову следовало верить.
В жизни батрака все времена года одинаково тяжелы. Когда на полях и лугах нечего было делать, Лавер находил работу для Яна по дому, а когда там все было переделано, посылал выполнять гужевую повинность или заставлял, с большой выгодой для себя, заниматься извозом. Вся эта работа проходила на глазах у людей, этим трудом Ян зарабатывал на жизнь семье. А вот о другой работе, которая была несравненно тяжелее, больше, ценнее, знали только немногие. И именно ей Лидум посвящал весь остаток своего времени и сил. Что эта незримая работа приносит зримые плоды, чувствовалось к по возрастающей нервозности властей, опирающихся на кулаков и айзсаргов, и по ожесточенной возне полицейских в соседних волостях, и по резким разговорам батраков при заключении с хозяевами договоров, и по смелым, «еретическим» вопросам учеников в школе, и по тому, как уменьшались в церковных приходах группки молодежи на конфирмации.
Подпольная организация, руководимая Лидумом, хотя и медленно, но заметно росла: когда поздней осенью созвали районную конференцию, он убедился, что, невзирая на полицейский террор, число членов за год удвоилось.
Все это оставляло очень мало времени на заботы о семье и на личные дела. Ян переписывался с Ильзой, но побывать у нее в местечке так и не удалось, хотя Айвар постоянно напоминал про обещание отца отвезти его к Артуру в гости. Мальчик часто вспоминал своего двоюродного брата и общие игры прошлой зимой. Прошло лето, и вновь наступила зима, но встречи все не было, от Артура он только получал приветы, собственноручно приписанные им в конце писем Ильзы. Такие же приветы в каждом письме отца Айвар посылал Артуру, но ведь этого было мало.
С тех пор как уехала Ильза с Артуром, прошло полтора года. Осенью Айвару исполнилось семь лет; в тот день отец подарил ему сказки с красивыми картинками и такими большими и четкими буквами, что мальчик смог сам довольно бойко прочесть ее. Это был последний подарок, который Айвар получил в детстве от отца. Через несколько дней темной, ненастной осенней ночью батрацкую избушку в Лаверах окружила толпа айзсаргов и полицейских. Несколько незнакомых мужчин вошли в комнату и принялись рыться по всем углам, а толстый Лавер, приглашенный понятым, строя невинное лицо, сидел на табуретке и все время, пока продолжался обыск, сладко позевывал. Грубые голоса полицейских и айзсаргов разбудили Айвара. Он испугался, заплакал, и мать не знала, как его успокоить. Он перестал плакать, только когда отец издали ласково улыбнулся ему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179