Прочтите этот постскриптум, сделанный рукой моего брата и подписанный его же рукой. Баррас прочел:
«Я умираю из-за того, что нарушил священную клятву, поэтому я признаю, что заслужил смертный приговор. Если ты хочешь предать мое тело земле, его положат сегодня ночью на базарной площади Бурка. Кинжал в моей груди будет свидетельствовать о том, что я стал жертвой не подлого убийства, а справедливого возмездия.
Виконт де Фарга».
– Этот постскриптум адресован вам, мадемуазель? – спросил Баррас.
– Да, сударь.
– Он действительно написан рукой вашего брата?
– Это его почерк.
– В таком случае, что он имеет в виду, написав, что стал жертвой не подлого убийства, а справедливого возмездия?
– Мой брат тоже был Соратником Иегу и, когда его задержали, нарушил клятву, выдав своих сообщников. Это мне, – со странным смехом прибавила девушка, – мне следовало войти в общество вместо него.
– Постойте, – сказал Баррас, – в моих бумагах, кажется, есть сообщение, имеющее к этому отношение.
XVIII. МИССИЯ МАДЕМУАЗЕЛЬ ДЕ ФАРГА
Баррас ненадолго оставил мадемуазель де Фарга, направился в свой кабинет, нашел и взял в папке, где хранилась его личная переписка, письмо прокурора Республики из Авиньона, в котором тот подробно сообщал ему об этом деле, вплоть до отъезда виконта де Фарга в Нантюа.
Он дал прочесть это письмо мадемуазель де Фарга.
Ознакомившись с ним, она нашла в нем лишь то, что сама знала о процессе, прежде чем уехала из Авиньона.
– Значит, – спросила она у Барраса, – за последние два дня вы не получили новых известий?
– Нет, – отвечал тот.
– Это не делает чести вашей полиции. Но, к счастью, при данных обстоятельствах я смогу ее заменить.
Она рассказала Баррасу о том, как последовала за братом в Нантюа, как по приезде сразу же узнала, что его недавно похитили из тюрьмы, подожгли канцелярию суда и сорвали начало процесса и, наконец, о том, как, проснувшись на следующее утро, она нашла тело брата без одежды с кинжалом Соратников Иегу в груди, на площади перед префектурой Бурка.
Все, что происходило на юге и востоке страны, было окутано тайной, и самые ловкие агенты полиции Директории безуспешно пытались в нее проникнуть.
Сначала Баррас надеялся, что прекрасная мстительница сможет представить ему неизвестные сведения; но из рассказа о ее пребывании в Нантюа и Бурке, которое приблизило ее к центру событий и представило его взору развязку дела, он не узнал ничего нового.
Баррас, со своей стороны, знал и мог сказать ей лишь о том, что эти сведения были связаны с событиями в Бретани и Вандее.
Директории было известно, что грозные грабители дилижансов занимались этим ремеслом не ради личной выгоды, а передавали деньги правительства Шарету, Стофле, аббату Бернье и Жоржу Кадудалю.
Но Шарет и Стофле были схвачены и расстреляны; аббат Бернье сдался властям. Однако он нарушил свое обещание уехать в Англию и вместо этого затаился где-то в стране; в результате период спокойствия, который продолжался год или полтора, внушил Директории такое чувство безопасности, что она отозвала Гоша из Вандеи и направила его в армию Самбры и Мёзы; тем временем распространились слухи о новых грабежах, и членов Директории известили о том, что в провинции появились четверо главарей: Престье, д'Отишан, Сюзанет и Гриньон. Что касается Кадудаля, он никогда не шел на переговоры и не складывал оружия; он по-прежнему не позволял Бретани признать республиканское правительство.
Баррас молчал. Казалось, он обдумывает какую-то идею; но, как и всем рискованным идеям, что кажутся поначалу неосуществимыми, требовалось, видимо, некоторое время, чтобы она окончательно сложилась. Время от времени он переводил взгляд с гордой девушки на кинжал, который все еще держал в руке, и с кинжала на прощальное письмо виконта де Фарга, лежавшее на столе.
Диане надоело это молчание.
– Я попросила вас о возмездии, – промолвила она, – а вы мне так и не ответили.
– Что вы подразумеваете под возмездием? – спросил Баррас.
– Я подразумеваю под этим смерть тех, кто убил моего брата.
– Назовите нам их имена, – продолжал Баррас. – Мы заинтересованы не меньше вас в том, чтобы они поплатились за свои преступления. Как только они будут задержаны, наказание не заставит себя ждать.
– Если бы я знала их имена, – отвечала Диана, – я бы к вам не пришла: я заколола бы их собственной рукой.
Баррас посмотрел на девушку.
Она произнесла эти слова со спокойствием, свидетельствовавшем о том, что она не отомстила за брата лишь по этой причине.
– Ну что ж, – сказал Баррас, – ищите их, и мы тоже будем искать.
– Чтобы я искала? – воскликнула Диана. – Мое ли это дело? Разве я правительство? Разве я полиция? Разве мне поручено заботиться о безопасности граждан? Моего брата арестовали, посадили в тюрьму, и тюрьма, что принадлежит правительству, должна отвечать мне за моего брата. Вместо этого тюрьма открывается и выдает своего узника; правительство должно дать мне в этом отчет. И вот я прихожу к вам, ибо вы глава правительства, и говорю: «Мой брат! Мой брат! Мой брат!»
– Мадемуазель, – отвечал Баррас, – мы живем в смутные времена, когда самый зоркий глаз видит с трудом, самое решительное сердце не слабеет, но сомневается, и самая твердая рука опускается либо дрожит.
На востоке и на юге мы имеем дело с Соратниками Иегу, которые убивают; на западе мы имеем дело с вандейцами и бретонцами, которые сражаются.
Здесь три четверти парижан готовят заговор, две трети обеих Палат – против нас и двое наших коллег нас предали, а вы еще хотите, чтобы среди всеобщего хаоса государственная машина, которая, заботясь о себе, тем самым заботится о сохранении святых принципов, что изменят Европу, закрыла на все глаза и сосредоточила взгляд на одном-единственном месте, той самой площади Префектуры, где вы обнаружили бездыханное тело вашего брата? Вы слишком много от нас хотите, мадемуазель: мы простые смертные, не требуйте от нас чуда как от богов. Вы любили брата?
– Я его обожала.
– Вы хотите отомстить за него?
– Я отдала бы жизнь, чтобы найти его убийцу.
– А если бы вам предложили способ отыскать убийцу, приняли бы вы этот способ, каким бы он ни был?
Диана на миг задумалась. Затем она решительно сказала:
– Каким бы он ни был, я бы приняла его.
– Ну, в таком случае, – продолжал Баррас, – помогите нам, и мы поможем вам.
– Что мне следует делать?
– Вы молоды, вы красивы, даже прекрасны…
– Дело вовсе не в этом, – произнесла Диана, не опуская глаз.
– Напротив, – сказал Баррас, – дело именно в этом. В великой битве, которая именуется жизнью, красота была дана женщине не как обычный дар небес, призванный ласкать взор любовника или супруга, а как средство нападения или защиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228
«Я умираю из-за того, что нарушил священную клятву, поэтому я признаю, что заслужил смертный приговор. Если ты хочешь предать мое тело земле, его положат сегодня ночью на базарной площади Бурка. Кинжал в моей груди будет свидетельствовать о том, что я стал жертвой не подлого убийства, а справедливого возмездия.
Виконт де Фарга».
– Этот постскриптум адресован вам, мадемуазель? – спросил Баррас.
– Да, сударь.
– Он действительно написан рукой вашего брата?
– Это его почерк.
– В таком случае, что он имеет в виду, написав, что стал жертвой не подлого убийства, а справедливого возмездия?
– Мой брат тоже был Соратником Иегу и, когда его задержали, нарушил клятву, выдав своих сообщников. Это мне, – со странным смехом прибавила девушка, – мне следовало войти в общество вместо него.
– Постойте, – сказал Баррас, – в моих бумагах, кажется, есть сообщение, имеющее к этому отношение.
XVIII. МИССИЯ МАДЕМУАЗЕЛЬ ДЕ ФАРГА
Баррас ненадолго оставил мадемуазель де Фарга, направился в свой кабинет, нашел и взял в папке, где хранилась его личная переписка, письмо прокурора Республики из Авиньона, в котором тот подробно сообщал ему об этом деле, вплоть до отъезда виконта де Фарга в Нантюа.
Он дал прочесть это письмо мадемуазель де Фарга.
Ознакомившись с ним, она нашла в нем лишь то, что сама знала о процессе, прежде чем уехала из Авиньона.
– Значит, – спросила она у Барраса, – за последние два дня вы не получили новых известий?
– Нет, – отвечал тот.
– Это не делает чести вашей полиции. Но, к счастью, при данных обстоятельствах я смогу ее заменить.
Она рассказала Баррасу о том, как последовала за братом в Нантюа, как по приезде сразу же узнала, что его недавно похитили из тюрьмы, подожгли канцелярию суда и сорвали начало процесса и, наконец, о том, как, проснувшись на следующее утро, она нашла тело брата без одежды с кинжалом Соратников Иегу в груди, на площади перед префектурой Бурка.
Все, что происходило на юге и востоке страны, было окутано тайной, и самые ловкие агенты полиции Директории безуспешно пытались в нее проникнуть.
Сначала Баррас надеялся, что прекрасная мстительница сможет представить ему неизвестные сведения; но из рассказа о ее пребывании в Нантюа и Бурке, которое приблизило ее к центру событий и представило его взору развязку дела, он не узнал ничего нового.
Баррас, со своей стороны, знал и мог сказать ей лишь о том, что эти сведения были связаны с событиями в Бретани и Вандее.
Директории было известно, что грозные грабители дилижансов занимались этим ремеслом не ради личной выгоды, а передавали деньги правительства Шарету, Стофле, аббату Бернье и Жоржу Кадудалю.
Но Шарет и Стофле были схвачены и расстреляны; аббат Бернье сдался властям. Однако он нарушил свое обещание уехать в Англию и вместо этого затаился где-то в стране; в результате период спокойствия, который продолжался год или полтора, внушил Директории такое чувство безопасности, что она отозвала Гоша из Вандеи и направила его в армию Самбры и Мёзы; тем временем распространились слухи о новых грабежах, и членов Директории известили о том, что в провинции появились четверо главарей: Престье, д'Отишан, Сюзанет и Гриньон. Что касается Кадудаля, он никогда не шел на переговоры и не складывал оружия; он по-прежнему не позволял Бретани признать республиканское правительство.
Баррас молчал. Казалось, он обдумывает какую-то идею; но, как и всем рискованным идеям, что кажутся поначалу неосуществимыми, требовалось, видимо, некоторое время, чтобы она окончательно сложилась. Время от времени он переводил взгляд с гордой девушки на кинжал, который все еще держал в руке, и с кинжала на прощальное письмо виконта де Фарга, лежавшее на столе.
Диане надоело это молчание.
– Я попросила вас о возмездии, – промолвила она, – а вы мне так и не ответили.
– Что вы подразумеваете под возмездием? – спросил Баррас.
– Я подразумеваю под этим смерть тех, кто убил моего брата.
– Назовите нам их имена, – продолжал Баррас. – Мы заинтересованы не меньше вас в том, чтобы они поплатились за свои преступления. Как только они будут задержаны, наказание не заставит себя ждать.
– Если бы я знала их имена, – отвечала Диана, – я бы к вам не пришла: я заколола бы их собственной рукой.
Баррас посмотрел на девушку.
Она произнесла эти слова со спокойствием, свидетельствовавшем о том, что она не отомстила за брата лишь по этой причине.
– Ну что ж, – сказал Баррас, – ищите их, и мы тоже будем искать.
– Чтобы я искала? – воскликнула Диана. – Мое ли это дело? Разве я правительство? Разве я полиция? Разве мне поручено заботиться о безопасности граждан? Моего брата арестовали, посадили в тюрьму, и тюрьма, что принадлежит правительству, должна отвечать мне за моего брата. Вместо этого тюрьма открывается и выдает своего узника; правительство должно дать мне в этом отчет. И вот я прихожу к вам, ибо вы глава правительства, и говорю: «Мой брат! Мой брат! Мой брат!»
– Мадемуазель, – отвечал Баррас, – мы живем в смутные времена, когда самый зоркий глаз видит с трудом, самое решительное сердце не слабеет, но сомневается, и самая твердая рука опускается либо дрожит.
На востоке и на юге мы имеем дело с Соратниками Иегу, которые убивают; на западе мы имеем дело с вандейцами и бретонцами, которые сражаются.
Здесь три четверти парижан готовят заговор, две трети обеих Палат – против нас и двое наших коллег нас предали, а вы еще хотите, чтобы среди всеобщего хаоса государственная машина, которая, заботясь о себе, тем самым заботится о сохранении святых принципов, что изменят Европу, закрыла на все глаза и сосредоточила взгляд на одном-единственном месте, той самой площади Префектуры, где вы обнаружили бездыханное тело вашего брата? Вы слишком много от нас хотите, мадемуазель: мы простые смертные, не требуйте от нас чуда как от богов. Вы любили брата?
– Я его обожала.
– Вы хотите отомстить за него?
– Я отдала бы жизнь, чтобы найти его убийцу.
– А если бы вам предложили способ отыскать убийцу, приняли бы вы этот способ, каким бы он ни был?
Диана на миг задумалась. Затем она решительно сказала:
– Каким бы он ни был, я бы приняла его.
– Ну, в таком случае, – продолжал Баррас, – помогите нам, и мы поможем вам.
– Что мне следует делать?
– Вы молоды, вы красивы, даже прекрасны…
– Дело вовсе не в этом, – произнесла Диана, не опуская глаз.
– Напротив, – сказал Баррас, – дело именно в этом. В великой битве, которая именуется жизнью, красота была дана женщине не как обычный дар небес, призванный ласкать взор любовника или супруга, а как средство нападения или защиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228