О Свет, я же не знаю, как с этим покончить!
– Вот этого-то я и опасаюсь, – сказал, вставая, Мэт. – Только не обижайся, Ранд, но спать я буду как можно дальше от тебя, если не возражаешь. Это если ты останешься. Как-то я слышал про одного, который мог направлять. Купеческий охранник рассказывал. Прежде чем Красные Айя его нашли, просыпается он как-то утром, а деревни как не бывало, разгромлена напрочь. Все дома, все люди, всё, кроме кровати, на которой он спал, всё уничтожено, будто по деревне гора проехалась.
Перрин заметил:
– Тогда, Мэт, тебе лучше спать с ним в обнимку.
– Пусть я дурак, но лучше быть живым дураком. – Мэт помедлил, искоса глядя на Ранда. – Послушай, я знаю, ты пошел с нами, чтобы мне помочь, и спасибо за это. По правде спасибо. Но теперь ты больше не такой, как раньше. Это-то тебе понятно, а?
Он помолчал, как будто ждал ответа. Не дождался, наконец повернулся и скрылся между деревьев, возвращаясь в лагерь.
– А ты? – спросил Ранд.
Перрин покачал головой, кудрявые лохмы мотнулись.
– Не знаю. Ранд. Ты тот же, но притом и не такой. Мужчина, могущий направлять… Когда я был маленьким, моя мать пугала меня этим. Я просто не знаю. – Он протянул руку и потрогал уголок знамени. – Думаю, на твоем месте я бы сжег это или зарыл. А потом убежал так далеко и так быстро, чтобы Айз Седай никогда не разыскали меня. В этом Мэт был прав.
– Перрин встал, посмотрел, прищурившись, на запад, на небо, наливающееся розовым от заходящего солнца. – Пора обратно в лагерь. Поразмысли над тем, что я сказал, Ранд. Я бы убежал. Но, может, ты бежать не можешь. И над этим тоже поразмысли. – Желтые глаза будто смотрели куда-то в себя, а голос звучал устало. – Бывает, бежать-то и не можешь.
Потом Перрин тоже ушел.
А Ранд так и стоял на коленях, глядя на лежащее перед ним знамя.
– Ну, иногда только бежать и можешь, – пробормотал он. – Только вдруг она передала мне это, чтобы заставить бежать? Может, я побегу, а она чего-то такого ждет от меня. А я не хочу ничего делать, что нужно ей. Не хочу и не буду. Вот прямо здесь и зарою. Но она сказала, от этого зависит моя жизнь, а Айз Седай никогда не лгут… чтобы ты понял это… – Вдруг плечи его затряслись от безмолвного смеха. – Так, теперь я сам с собой разговариваю. Может, я и в самом деле уже схожу с ума.
Возвращаясь в лагерь. Ранд нес с собой знамя, вновь завернутое в парусину и завязанное бечевками, и стянутое узлами, пусть и менее аккуратными, чем те, которые раньше завязала Морейн.
Свет дня начал меркнуть, и тень от краев лощины протянулась до половины лагеря. Солдаты устраивались на ночлег: лошади – рядом, пики
– под рукой. Чуть подальше, возле своих лошадей, стелили себе постели Мэт с Перрином. Ранд печально посмотрел на друзей, потом сходил за Рыжим, который, по-прежнему взнузданный, позвякивая поводьями, стоял там, где он его и оставил, и отправился на другую сторону лощины, где рядом с Лойалом расположился Хурин. Огир отложил книгу и изучал наполовину ушедший в землю и обросший мхом валун, на котором раньше сидел, водя по этому камню длинным чубуком своей трубки.
Хурин встал и отвесил Ранду нечто вроде короткого поклона.
– Надеюсь, вы не против, если я здесь расстелю свою постель, Лорд… э-э… Ранд, Я тут вот Строителя слушаю.
– А, это ты. Ранд, – заметил юношу Лойал. – Знаешь, мне кажется, этот камень когда-то обтесывали. Взгляни, он весь выветрился, но похож на какую-то колонну. К тому же здесь и какие-то рисунки есть. Не могу точно разобрать, но выглядят они как-то знакомо.
– Утром, наверное, будет видно получше, – откликнулся Ранд, стаскивая с Рыжего переметные сумы. – Я рад вашему соседству. Хурин. – Я буду рад соседству с любым, кто не боится меня. Но надолго ли люди задержатся. рядом со мной?
Сначала он переложил все в одну из сумок: запасные рубашки и штаны, шерстяные чулки, набор ниток с иголками, трутницу, оловянные тарелку и кружку, деревянную коробочку с ножом, вилкой и ложкой, пакет с вяленым мясом и лепешками – паек на крайний случай, и все прочие предметы из снаряжения для долгого пути, а в освободившееся отделение запихал завернутое в парусину знамя. Сума распухла, вздулась, ремешки едва достали до пряжек, но второй карман теперь тоже весьма округлился. Ладно, сойдет.
Лойал и Хурин, по-видимому" чувствовали настроение Ранда и молчали. А он расседлал и разнуздал рыжего, обтер его досуха пучками сорванной тут же травы, потом опять оседлал гнедого. От предложенного спутниками ужина Ранд отказался; вряд ли он смог бы съесть хоть кусочек самого изысканного кушанья, когда-либо виденного в жизни. Они втроем расстелили возле того камня свои нехитрые постели – сложенное одеяло вместо подушки и плащ, чтобы накрыться.
Лагерь затих, но и после наступления темноты Ранду не спалось. Мысли так и метались в голове туда-сюда. Знамя. Что она пытается заставить меня сделать? Деревня. Что вот так может убить Исчезающего? И хуже всего – тот дом в деревне. Произошло ли все на самом деле? Я уже схожу с ума? Бежать мне или остаться? Я должен остаться. Должен помочь Мэту отыскать кинжал.
Но вот наконец явился вымученный сон, и со сном, незваная-непрошеная, Ранда окружила пустота, мерцающая неприятным свечением, которое тревожило его сновидения. В ночь мимо единственного в лагере костра смотрел на север Падан Фейн, улыбаясь недвижной, застывшей улыбкой, никогда не касающейся его глаз. Он по-прежнему думал о себе как о Падане Фейне – Падан Фейн был его сущностью, – но он изменился и знал об этом. Теперь он знал многое, куда больше, чем мог заподозрить любой из его прежних хозяев. Долгие годы он был Другом Темного, еще до того как Ба'алзамон призвал его и пустил по следу трех юношей из Эмондова Луга, выцедив из него все известное ему о них, выцедив, а потом вложив выжатое обратно, чтобы он мог ощущать их, чуять, где они, и следовать за ними повсюду, куда бы те ни бежали. В первую очередь за одним. Часть существа Фейна сжималась при воспоминании о том, что с ним сделал Ба'алзамон, но эта часть была маленькой, спрятанной, подавленной. Его изменили. Преследование тех троих привело его в Шадар Логот. Он не хотел туда идти, но пришлось повиноваться. Тогда. А в Шадар Логоте…
Фейн глубоко вздохнул и провел пальцами по висящему на поясе кинжалу с рубином в рукояти. Это тоже из шадар Логота. Этот кинжал был единственным оружием, что он носил, единственным оружием, которое ему нужно; кинжал стал словно бы частью самого Фейна. Теперь он был целым в себе самом. Только это имело значение, больше ничего.
Он бросил взгляд по ту сторону костра. Двенадцать еще оставшихся Друзей Темного, их когда-то красивые и нарядные одеяния измяты и грязны, они жались друг к другу в темноте по ту сторону огня, глядя не на пламя, а на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226
– Вот этого-то я и опасаюсь, – сказал, вставая, Мэт. – Только не обижайся, Ранд, но спать я буду как можно дальше от тебя, если не возражаешь. Это если ты останешься. Как-то я слышал про одного, который мог направлять. Купеческий охранник рассказывал. Прежде чем Красные Айя его нашли, просыпается он как-то утром, а деревни как не бывало, разгромлена напрочь. Все дома, все люди, всё, кроме кровати, на которой он спал, всё уничтожено, будто по деревне гора проехалась.
Перрин заметил:
– Тогда, Мэт, тебе лучше спать с ним в обнимку.
– Пусть я дурак, но лучше быть живым дураком. – Мэт помедлил, искоса глядя на Ранда. – Послушай, я знаю, ты пошел с нами, чтобы мне помочь, и спасибо за это. По правде спасибо. Но теперь ты больше не такой, как раньше. Это-то тебе понятно, а?
Он помолчал, как будто ждал ответа. Не дождался, наконец повернулся и скрылся между деревьев, возвращаясь в лагерь.
– А ты? – спросил Ранд.
Перрин покачал головой, кудрявые лохмы мотнулись.
– Не знаю. Ранд. Ты тот же, но притом и не такой. Мужчина, могущий направлять… Когда я был маленьким, моя мать пугала меня этим. Я просто не знаю. – Он протянул руку и потрогал уголок знамени. – Думаю, на твоем месте я бы сжег это или зарыл. А потом убежал так далеко и так быстро, чтобы Айз Седай никогда не разыскали меня. В этом Мэт был прав.
– Перрин встал, посмотрел, прищурившись, на запад, на небо, наливающееся розовым от заходящего солнца. – Пора обратно в лагерь. Поразмысли над тем, что я сказал, Ранд. Я бы убежал. Но, может, ты бежать не можешь. И над этим тоже поразмысли. – Желтые глаза будто смотрели куда-то в себя, а голос звучал устало. – Бывает, бежать-то и не можешь.
Потом Перрин тоже ушел.
А Ранд так и стоял на коленях, глядя на лежащее перед ним знамя.
– Ну, иногда только бежать и можешь, – пробормотал он. – Только вдруг она передала мне это, чтобы заставить бежать? Может, я побегу, а она чего-то такого ждет от меня. А я не хочу ничего делать, что нужно ей. Не хочу и не буду. Вот прямо здесь и зарою. Но она сказала, от этого зависит моя жизнь, а Айз Седай никогда не лгут… чтобы ты понял это… – Вдруг плечи его затряслись от безмолвного смеха. – Так, теперь я сам с собой разговариваю. Может, я и в самом деле уже схожу с ума.
Возвращаясь в лагерь. Ранд нес с собой знамя, вновь завернутое в парусину и завязанное бечевками, и стянутое узлами, пусть и менее аккуратными, чем те, которые раньше завязала Морейн.
Свет дня начал меркнуть, и тень от краев лощины протянулась до половины лагеря. Солдаты устраивались на ночлег: лошади – рядом, пики
– под рукой. Чуть подальше, возле своих лошадей, стелили себе постели Мэт с Перрином. Ранд печально посмотрел на друзей, потом сходил за Рыжим, который, по-прежнему взнузданный, позвякивая поводьями, стоял там, где он его и оставил, и отправился на другую сторону лощины, где рядом с Лойалом расположился Хурин. Огир отложил книгу и изучал наполовину ушедший в землю и обросший мхом валун, на котором раньше сидел, водя по этому камню длинным чубуком своей трубки.
Хурин встал и отвесил Ранду нечто вроде короткого поклона.
– Надеюсь, вы не против, если я здесь расстелю свою постель, Лорд… э-э… Ранд, Я тут вот Строителя слушаю.
– А, это ты. Ранд, – заметил юношу Лойал. – Знаешь, мне кажется, этот камень когда-то обтесывали. Взгляни, он весь выветрился, но похож на какую-то колонну. К тому же здесь и какие-то рисунки есть. Не могу точно разобрать, но выглядят они как-то знакомо.
– Утром, наверное, будет видно получше, – откликнулся Ранд, стаскивая с Рыжего переметные сумы. – Я рад вашему соседству. Хурин. – Я буду рад соседству с любым, кто не боится меня. Но надолго ли люди задержатся. рядом со мной?
Сначала он переложил все в одну из сумок: запасные рубашки и штаны, шерстяные чулки, набор ниток с иголками, трутницу, оловянные тарелку и кружку, деревянную коробочку с ножом, вилкой и ложкой, пакет с вяленым мясом и лепешками – паек на крайний случай, и все прочие предметы из снаряжения для долгого пути, а в освободившееся отделение запихал завернутое в парусину знамя. Сума распухла, вздулась, ремешки едва достали до пряжек, но второй карман теперь тоже весьма округлился. Ладно, сойдет.
Лойал и Хурин, по-видимому" чувствовали настроение Ранда и молчали. А он расседлал и разнуздал рыжего, обтер его досуха пучками сорванной тут же травы, потом опять оседлал гнедого. От предложенного спутниками ужина Ранд отказался; вряд ли он смог бы съесть хоть кусочек самого изысканного кушанья, когда-либо виденного в жизни. Они втроем расстелили возле того камня свои нехитрые постели – сложенное одеяло вместо подушки и плащ, чтобы накрыться.
Лагерь затих, но и после наступления темноты Ранду не спалось. Мысли так и метались в голове туда-сюда. Знамя. Что она пытается заставить меня сделать? Деревня. Что вот так может убить Исчезающего? И хуже всего – тот дом в деревне. Произошло ли все на самом деле? Я уже схожу с ума? Бежать мне или остаться? Я должен остаться. Должен помочь Мэту отыскать кинжал.
Но вот наконец явился вымученный сон, и со сном, незваная-непрошеная, Ранда окружила пустота, мерцающая неприятным свечением, которое тревожило его сновидения. В ночь мимо единственного в лагере костра смотрел на север Падан Фейн, улыбаясь недвижной, застывшей улыбкой, никогда не касающейся его глаз. Он по-прежнему думал о себе как о Падане Фейне – Падан Фейн был его сущностью, – но он изменился и знал об этом. Теперь он знал многое, куда больше, чем мог заподозрить любой из его прежних хозяев. Долгие годы он был Другом Темного, еще до того как Ба'алзамон призвал его и пустил по следу трех юношей из Эмондова Луга, выцедив из него все известное ему о них, выцедив, а потом вложив выжатое обратно, чтобы он мог ощущать их, чуять, где они, и следовать за ними повсюду, куда бы те ни бежали. В первую очередь за одним. Часть существа Фейна сжималась при воспоминании о том, что с ним сделал Ба'алзамон, но эта часть была маленькой, спрятанной, подавленной. Его изменили. Преследование тех троих привело его в Шадар Логот. Он не хотел туда идти, но пришлось повиноваться. Тогда. А в Шадар Логоте…
Фейн глубоко вздохнул и провел пальцами по висящему на поясе кинжалу с рубином в рукояти. Это тоже из шадар Логота. Этот кинжал был единственным оружием, что он носил, единственным оружием, которое ему нужно; кинжал стал словно бы частью самого Фейна. Теперь он был целым в себе самом. Только это имело значение, больше ничего.
Он бросил взгляд по ту сторону костра. Двенадцать еще оставшихся Друзей Темного, их когда-то красивые и нарядные одеяния измяты и грязны, они жались друг к другу в темноте по ту сторону огня, глядя не на пламя, а на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226