Почти всегда вскоре они умирают, те мужчины, которых укротили. У них исчезает желание жить. Он слишком хорошо помнил слова Тома Меррилина. Встряхнувшись, Ранд заторопился дальше по коридору. Нечего стоять столбом, пока тебя не найдут. Сколько пройдет времени, пока они все-таки найдут тебя? Ты как овца в загоне. Сколько ему времени отпущено? Он коснулся эфеса меча, висящего на боку. Нет, не овца. Ни для Айз Седай, ни для кого другого. Ранд чувствовал себя немного нелепо, но решительности ему было не занимать.
Народ понемногу возвращался к своим обыденным занятиям. Кухню, ближайшую к Большому Залу, где этим вечером должен быть пир в честь Престола Амерлин и ее отряда, наполнял шум голосов и громыхание котлов. Повара, поварята, все, как один, сновали между плитами; в плетеных колесах рысцой бегали собаки, вращая вертела с насаженными на них кусками мяса. Ранд торопливо пробился через жар и пар, окунувшись в запахи специй и стряпни. Никто не взглянул на юношу дважды – все были слишком заняты.
Дальняя часть крепости, где в небольших комнатах жили слуги, напоминала разворошенный муравейник – мужчины и женщины торопились облачиться в свои лучшие ливреи. По углам, чтобы не мешать взрослым, возились и играли дети. Мальчишки размахивали деревянными мечами, а девочки играли вырезанными из дерева куклами, причем одна заявляла что именно ее-то кукла и есть Престол Амерлин. Двери были распахнуты настежь, дверные проемы закрыты лишь занавесями из бус. Обычно это означало, что живущие здесь рады видеть гостей, но сегодня все попросту спешили. Даже те, кто кланялся Ранду, едва ли замедляли для приветствия шаг.
Мог бы кто-то из них, отправившись на службу, услышать, что его разыскивают, и рассказать, что видел его? Заговорить с Айз Седай и сказать ей, где найти его? Глаза тех, мимо кого Ранд проходил, вдруг показались пугающими, они оценивали его исподтишка, они задумчиво ощупывали его спину. В мыслях Ранда даже дети обрели более проницательные взгляды. Он понимал: это всего лишь злые шутки воображения – он был уверен: так оно и есть, так должно быть,
– но когда комнаты слуг остались позади. Ранд почувствовал себя так, будто выскочил из капкана раньше, чем тот успел захлопнуться.
Кое-где в крепости никого не было, люди, обычно работавшие там, по случаю неожиданного выпавшего праздника были освобождены от работ. В кузнице оружейника все горны притушены, наковальни не звенели под молотами. Тихо. Холодно. Безжизненно. Однако как-то не пусто. Кожу закололо, и Ранд развернулся на каблуках. Там – никого. Лишь огромные лари с инструментами и полные масла бочки для закалки. Волоски на затылке зашевелились, и он резко крутанулся опять. Молотки и клещи висели на стене на своих крючках. Гневно он оглядел большую комнату. Тут никого нет. Это просто мое воображение. Этот ветер, и Амерлин; хватит для того, чтобы всякое стало мерещиться…
Едва Ранд ступил на двор оружейной мастерской, ветер моментально закружился вокруг него. Невольно он вздрогнул, решив, что ветер хочет схватить его. На мгновение ему вновь почудился слабый запах гнили и послышался за спиной гадкий смешок. Всего на мгновение. Напуганный, он настороженно обошел двор кругом, опасливо глядя по сторонам. Двор, вымощенный неотесанным камнем, был пуст. Просто-напросто проклятое воображение! Но тем не менее юноша побежал, и вновь ему послышался смешок, на сей раз в безветренном воздухе.
На дровяном дворе это чувство вернулось – ощущение чьего-то присутствия. Ощущение чьего-то взгляда из-за высоких поленниц наколотых дров, сложенных под длинными навесами, быстрые взгляды, поверх штабелей выдержанных досок и бревен, лежащих в другом конце двора возле плотницкой мастерской, сейчас с плотно затворенными дверями. Ранд едва сдерживался, чтобы не оглянуться, отказывался думать о том, каким образом одни и те же глаза могли так быстро перемещаться с места на место – от навеса лесопильни через пустой двор к плотницкой, а он даже краем глаза не уловил и тени движения. Ранд был уверен, что глаза – одни и те же. Воображение. Или, наверное, я уже потихоньку схожу с ума. Он поежился. Только не это. О Свет, пожалуйста, только не это! С одеревеневшей спиной Ранд пересек дровяной двор, чувствуя на себе неотвязный взгляд невидимого наблюдателя.
Все дальше по коридорам, освещенным лишь немногими факелами из тростника, в кладовые, полные мешков с сушеным горохом и бобами, тесные от битком набитых сеток со сморщенной репой и свеклой или уставленные винными бочками и бочонками с солониной, бочонками поменьше, с элем, а глаза уже были там, иногда преследующие его, иногда поджидающие, когда он войдет. Ранд не слышал ничьих шагов, только свои собственные, ни разу не уловил скрипа двери, лишь когда сам открывал и закрывал ее, но взгляд этот ни на миг не оставлял его. Свет, я и впрямь начинаю с ума сходить.
Ранд открыл дверь в еще одну кладовую, и хлынувшие оттуда людские голоса, людской смех затопили юношу облегчением. Уж здесь невидимых глаз быть не должно. Он переступил через порог.
Полкомнаты было загромождено до самого потолка мешками с зерном. В другой половине возле голой стены тесным полукругом стояли на коленях с десяток мужчин. Почти на всех были короткие кожаные куртки челядинцев, волосы подстрижены под горшок. Ни чубов воинов, ни ливрей. Никого, кто ненароком мог бы выдать его. А если нарочно Негромкое бормотание, стук игральных костей, чей– то хриплый смешок при очередном броске.
За игрой в кости наблюдал Лойал, задумчиво почесывая подбородок мизинцем толще большого пальца крупного мужчины, головой огир едва не задевал стропил высокого спана в два – потолка. На него не оглядывался ни один из игроков. Нельзя сказать, что огир были совсем уж обычным делом в Пограничных Землях, или где-то в других краях, но здесь о них знали и радушно встречали, а Лойал к тому же пробыл в Фал Дара достаточно долго, чтобы его появление вызывало не больше чем легкую заинтересованность. Темная туника огир со стоячим воротником, застегнутая на все пуговицы до самой шеи, широко свисала до самых высоких сапог, а один из больших карманов от чего-то распух. Насколько Ранд знал Лойала – от книг. Даже с любопытством глядя на азартно играющих людей, Лойал вряд ли далеко отошелбы от книги.
Несмотря на все происходящее. Ранд вдруг сообразил, что ухмыляется. Лойал часто так на него действовал. Огир так много знал об одном, так мало о другом и, казалось, хотел знать все. Тем не менее Ранду вспомнилось, как он впервые увидел Лойала – уши с кисточками, брови висят будто длинные усы, нос почти во всю ширину лица, – увидел его и решил, будто столкнулся нос к носу с троллоком. Он до сих пор стыдился того, как вел себя тогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226
Народ понемногу возвращался к своим обыденным занятиям. Кухню, ближайшую к Большому Залу, где этим вечером должен быть пир в честь Престола Амерлин и ее отряда, наполнял шум голосов и громыхание котлов. Повара, поварята, все, как один, сновали между плитами; в плетеных колесах рысцой бегали собаки, вращая вертела с насаженными на них кусками мяса. Ранд торопливо пробился через жар и пар, окунувшись в запахи специй и стряпни. Никто не взглянул на юношу дважды – все были слишком заняты.
Дальняя часть крепости, где в небольших комнатах жили слуги, напоминала разворошенный муравейник – мужчины и женщины торопились облачиться в свои лучшие ливреи. По углам, чтобы не мешать взрослым, возились и играли дети. Мальчишки размахивали деревянными мечами, а девочки играли вырезанными из дерева куклами, причем одна заявляла что именно ее-то кукла и есть Престол Амерлин. Двери были распахнуты настежь, дверные проемы закрыты лишь занавесями из бус. Обычно это означало, что живущие здесь рады видеть гостей, но сегодня все попросту спешили. Даже те, кто кланялся Ранду, едва ли замедляли для приветствия шаг.
Мог бы кто-то из них, отправившись на службу, услышать, что его разыскивают, и рассказать, что видел его? Заговорить с Айз Седай и сказать ей, где найти его? Глаза тех, мимо кого Ранд проходил, вдруг показались пугающими, они оценивали его исподтишка, они задумчиво ощупывали его спину. В мыслях Ранда даже дети обрели более проницательные взгляды. Он понимал: это всего лишь злые шутки воображения – он был уверен: так оно и есть, так должно быть,
– но когда комнаты слуг остались позади. Ранд почувствовал себя так, будто выскочил из капкана раньше, чем тот успел захлопнуться.
Кое-где в крепости никого не было, люди, обычно работавшие там, по случаю неожиданного выпавшего праздника были освобождены от работ. В кузнице оружейника все горны притушены, наковальни не звенели под молотами. Тихо. Холодно. Безжизненно. Однако как-то не пусто. Кожу закололо, и Ранд развернулся на каблуках. Там – никого. Лишь огромные лари с инструментами и полные масла бочки для закалки. Волоски на затылке зашевелились, и он резко крутанулся опять. Молотки и клещи висели на стене на своих крючках. Гневно он оглядел большую комнату. Тут никого нет. Это просто мое воображение. Этот ветер, и Амерлин; хватит для того, чтобы всякое стало мерещиться…
Едва Ранд ступил на двор оружейной мастерской, ветер моментально закружился вокруг него. Невольно он вздрогнул, решив, что ветер хочет схватить его. На мгновение ему вновь почудился слабый запах гнили и послышался за спиной гадкий смешок. Всего на мгновение. Напуганный, он настороженно обошел двор кругом, опасливо глядя по сторонам. Двор, вымощенный неотесанным камнем, был пуст. Просто-напросто проклятое воображение! Но тем не менее юноша побежал, и вновь ему послышался смешок, на сей раз в безветренном воздухе.
На дровяном дворе это чувство вернулось – ощущение чьего-то присутствия. Ощущение чьего-то взгляда из-за высоких поленниц наколотых дров, сложенных под длинными навесами, быстрые взгляды, поверх штабелей выдержанных досок и бревен, лежащих в другом конце двора возле плотницкой мастерской, сейчас с плотно затворенными дверями. Ранд едва сдерживался, чтобы не оглянуться, отказывался думать о том, каким образом одни и те же глаза могли так быстро перемещаться с места на место – от навеса лесопильни через пустой двор к плотницкой, а он даже краем глаза не уловил и тени движения. Ранд был уверен, что глаза – одни и те же. Воображение. Или, наверное, я уже потихоньку схожу с ума. Он поежился. Только не это. О Свет, пожалуйста, только не это! С одеревеневшей спиной Ранд пересек дровяной двор, чувствуя на себе неотвязный взгляд невидимого наблюдателя.
Все дальше по коридорам, освещенным лишь немногими факелами из тростника, в кладовые, полные мешков с сушеным горохом и бобами, тесные от битком набитых сеток со сморщенной репой и свеклой или уставленные винными бочками и бочонками с солониной, бочонками поменьше, с элем, а глаза уже были там, иногда преследующие его, иногда поджидающие, когда он войдет. Ранд не слышал ничьих шагов, только свои собственные, ни разу не уловил скрипа двери, лишь когда сам открывал и закрывал ее, но взгляд этот ни на миг не оставлял его. Свет, я и впрямь начинаю с ума сходить.
Ранд открыл дверь в еще одну кладовую, и хлынувшие оттуда людские голоса, людской смех затопили юношу облегчением. Уж здесь невидимых глаз быть не должно. Он переступил через порог.
Полкомнаты было загромождено до самого потолка мешками с зерном. В другой половине возле голой стены тесным полукругом стояли на коленях с десяток мужчин. Почти на всех были короткие кожаные куртки челядинцев, волосы подстрижены под горшок. Ни чубов воинов, ни ливрей. Никого, кто ненароком мог бы выдать его. А если нарочно Негромкое бормотание, стук игральных костей, чей– то хриплый смешок при очередном броске.
За игрой в кости наблюдал Лойал, задумчиво почесывая подбородок мизинцем толще большого пальца крупного мужчины, головой огир едва не задевал стропил высокого спана в два – потолка. На него не оглядывался ни один из игроков. Нельзя сказать, что огир были совсем уж обычным делом в Пограничных Землях, или где-то в других краях, но здесь о них знали и радушно встречали, а Лойал к тому же пробыл в Фал Дара достаточно долго, чтобы его появление вызывало не больше чем легкую заинтересованность. Темная туника огир со стоячим воротником, застегнутая на все пуговицы до самой шеи, широко свисала до самых высоких сапог, а один из больших карманов от чего-то распух. Насколько Ранд знал Лойала – от книг. Даже с любопытством глядя на азартно играющих людей, Лойал вряд ли далеко отошелбы от книги.
Несмотря на все происходящее. Ранд вдруг сообразил, что ухмыляется. Лойал часто так на него действовал. Огир так много знал об одном, так мало о другом и, казалось, хотел знать все. Тем не менее Ранду вспомнилось, как он впервые увидел Лойала – уши с кисточками, брови висят будто длинные усы, нос почти во всю ширину лица, – увидел его и решил, будто столкнулся нос к носу с троллоком. Он до сих пор стыдился того, как вел себя тогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226