Оба шончанских охранника, не проронив ни слова, насмешливо скалились. Не мое дело, напомнил себе Домон. Его дело – его корабль.
В воздухе ощущался знакомый запах соленой воды и смолы. Домон беспокойно ерзал на нагретом солнцем камне и терялся в догадках, чего же ищут Шончан. Что же ищет та дамани? Гадал, что же это за тварь была такая. Описывая круги над гаванью, кричали чайки. Он подумал о том, какие крики срывались бы с губ того человека в клетке. Это – не мое дело. Наконец Эгинин вывела своих людей на причал. Встревоженный Домон заметил, что капитан Шончан несла что-то, завернутое в отрез желтого шелка. Что-то маленькое, умещавшееся в ладони, но она осторожно несла это "что-то" обеими руками.
Домон поднялся на ноги – медленно, из-за солдат, хотя их взгляды и излучали то же презрение, что и взор Кэбана.
– Вот видите, капитан? Я всего-навсего мирный торговец. А не захотят ли ваши люди купить фейерверки?
– Может, и захотят, торговец. – Эгинин с трудом сдерживала возбуждение, отчего тревога Домона только усилилась, а от следующих ее слов на душе у него стало совсем худо. – Ты пойдешь со мной.
Она приказала двум солдатам идти с нею, и один из них подтолкнул Домона вперед. Тычок был совсем не грубым; таким, как доводилось Домону видеть, фермеры поторапливают корову. Стиснув зубы, он зашагал за Эгинин.
Булыжная мостовая вела вверх по склону, прочь от портовых запахов. Улица шла все вверх, и крытые шифером дома становились больше и выше. Как ни странно для города, оказавшегося под пятой захватчика, на улицах было больше местных жителей, чем шончанских солдат, и частенько носильщики, обнаженные по пояс, проносили мимо паланкины с задернутыми шторками. Со стороны казалось, будто фалмийцы занимаются повседневными делами, будто Шончан тут и в помине нет. Или почти нет. Когда мимо проносили паланкин или проходили солдаты, и бедный люд, с единственной извивающейся полосой, или с двумя, нашитыми на грязные одежды, и народ побогаче, в сорочках, жилетах и платьях, от плеч до пояса вышитых замысловатыми узорами, кланялись и замирали в поклоне, пока Шончан не удалялись на приличное расстояние. Так же они поступили и перед Домоном и его охраной. И Эгинин, и солдаты только скользили по ним взглядом.
С неожиданным потрясением Домон уразумел, что кое у кого из встречных горожан на поясе висят кинжалы, а у трех-четырех он заметил мечи. Он был так потрясен, что, не подумав, спросил:
– Кое-кто из них принял вашу сторону? Эгинин бросила на него хмурый взгляд через плечо, явно озадаченная. Не замедляя шага, она посмотрела напрохожих и кивнула "понимающе:
– Ага, ты про мечи. Торговец, отныне они – наши люди; они дали клятву. – Она внезапно остановилась и указала на высокого широкоплечего мужчину в богато вышитом жилете и с мечом на простой кожаной перевязи. – Эй, ты!
Застигнутый врасплох прохожий вздрогнул и замер на полушаге, одна нога застыла в воздухе. Несмотря на твердое лицо, вид у мужчины был такой, будто ему хотелось убежать. Вместо этого он повернулся к Эгинин и поклонился – руки на коленях, взор опущен к ее сапогам.
– Как сей недостойный может служить капитану? – спросил он напряженным голосом.
– Ты – купец? – сказала Эгинин. – Ты дал клятву?
– Да, капитан. Дал. – Он не отрывал взора от еесапог.
– Что ты будешь говорить людям, когда отправишьсясо своими фургонами в глубь страны?
– Что они должны повиноваться Предвестникам, капитан, ожидать Возвращения и служить Тем, Кто Возвращается.
– И ты никогда не воспользуешься этим мечом против нас; Пальцы мужчины до белизны костяшек стиснули колени, и в его голосе внезапно прорезался страх:
– Я дал клятву, капитан. Я повинуюсь, ожидаю и служу.
– Вот видишь? – сказала Эгинин, обернувшись к Домону. – Нет причин для запрета носить оружие. Торговля должна вестись, а купцы должны защищать себя от бандитов. Мы позволяем людям приходить и уходить по собственной воле, пока они повинуются, ожидают и служат. Их праотцы нарушили клятву, но эти научены лучше. – Она вновь зашагала вверх по холму, и солдаты подтолкнули Домона вслед за нею.
Он оглянулся на купца. Мужчина оставался согбенным в поклоне, пока Эгинин не отошла от него на десять шагов, после чего он выпрямился и заторопился в противоположную сторону, чуть ли не вприпрыжку по наклонной улице.
Эгинин и оба" охранника не оглянулись и когда мимо, вверх по улице, проследовал отряд верховых Шончан. Солдаты скакали на созданиях, чрезвычайно похожих на кошек, только размерами с лошадь, но шкуры, под которыми прокатывались волны мускулов, бронзово отсвечивали чешуей ящериц. Оснащенные когтями лапы мягко ступали по булыжникам. Когда колонна гарцевала мимо Домона, к нему, любопытствуя, повернулась трехглазая голова. Оставляя в стороне все прочее, она выглядела как-то чрезмерно… понятливой… и это вовсе не прибавило Домону душевного равновесия. Он споткнулся и чуть не упал. Вдоль всей улицы фалмийцы вжимались спинами в стены домов, некоторые зажмурились. Шончан на них даже и не глядели.
Теперь Домон понял, почему Шончан дали горожанам так много воли. Он гадал, а хватило ли у него самого духу, решимости сопротивляться? Дамани. Монстры. Да существует ли хоть что-то, способное остановить Шончан, избавить мир от их победного марша до самого Хребта Мира? Не мое дело, ожесточенно напомнил он себе и принялся размышлять над тем, есть ли какой-нибудь способ избежать в будущей торговле новой встречи с Шончан.
Домон и его конвой добрались до гребня склона, дальше город уступал холмам. Городская стена отсутствовала. Впереди были постоялые дворы, в которых селились купцы, ведущие торговлю в глубине страны, а также конюшни и фургонные дворы. Здесь дома уже доросли до вполне сносных размеров – в Иллиане как раз для поместья какого-нибудь второсортного лорда. У фасада самого большого здания стоял почетный караул из шончанских солдат, а над ним трепетало знамя с голубой каймой, на полотнище раскинул крылья золотой ястреб. Прежде чем ввести Домона внутрь, Эгинин сдала меч и кинжал. Оба ее солдата остались на улице. В душе Домона нарастал страх, по спине побежал холодный пот. Он нутром чуял тут во всем лорда; а ничего хорошего не будет, если имеешь дело с лордом, да еще и в его владениях.
В передней Эгинин оставила Домона у двери и переговорила со слугой. Тот, судя по широким рукавам рубашки и вышитым поперек груди спиралям, был местным; Домон вроде как уловил краем уха слова "Верховный Лорд". Слуга торопливо исчез, вскоре вернулся и провел Эгинин и Домона в комнату – весьма вероятно, в самую большую комнату в доме. Вся мебель, до последней скамеечки, была отсюда вынесена, даже коврики отсутствовали, и ярко блестел отполированный каменный пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226
В воздухе ощущался знакомый запах соленой воды и смолы. Домон беспокойно ерзал на нагретом солнцем камне и терялся в догадках, чего же ищут Шончан. Что же ищет та дамани? Гадал, что же это за тварь была такая. Описывая круги над гаванью, кричали чайки. Он подумал о том, какие крики срывались бы с губ того человека в клетке. Это – не мое дело. Наконец Эгинин вывела своих людей на причал. Встревоженный Домон заметил, что капитан Шончан несла что-то, завернутое в отрез желтого шелка. Что-то маленькое, умещавшееся в ладони, но она осторожно несла это "что-то" обеими руками.
Домон поднялся на ноги – медленно, из-за солдат, хотя их взгляды и излучали то же презрение, что и взор Кэбана.
– Вот видите, капитан? Я всего-навсего мирный торговец. А не захотят ли ваши люди купить фейерверки?
– Может, и захотят, торговец. – Эгинин с трудом сдерживала возбуждение, отчего тревога Домона только усилилась, а от следующих ее слов на душе у него стало совсем худо. – Ты пойдешь со мной.
Она приказала двум солдатам идти с нею, и один из них подтолкнул Домона вперед. Тычок был совсем не грубым; таким, как доводилось Домону видеть, фермеры поторапливают корову. Стиснув зубы, он зашагал за Эгинин.
Булыжная мостовая вела вверх по склону, прочь от портовых запахов. Улица шла все вверх, и крытые шифером дома становились больше и выше. Как ни странно для города, оказавшегося под пятой захватчика, на улицах было больше местных жителей, чем шончанских солдат, и частенько носильщики, обнаженные по пояс, проносили мимо паланкины с задернутыми шторками. Со стороны казалось, будто фалмийцы занимаются повседневными делами, будто Шончан тут и в помине нет. Или почти нет. Когда мимо проносили паланкин или проходили солдаты, и бедный люд, с единственной извивающейся полосой, или с двумя, нашитыми на грязные одежды, и народ побогаче, в сорочках, жилетах и платьях, от плеч до пояса вышитых замысловатыми узорами, кланялись и замирали в поклоне, пока Шончан не удалялись на приличное расстояние. Так же они поступили и перед Домоном и его охраной. И Эгинин, и солдаты только скользили по ним взглядом.
С неожиданным потрясением Домон уразумел, что кое у кого из встречных горожан на поясе висят кинжалы, а у трех-четырех он заметил мечи. Он был так потрясен, что, не подумав, спросил:
– Кое-кто из них принял вашу сторону? Эгинин бросила на него хмурый взгляд через плечо, явно озадаченная. Не замедляя шага, она посмотрела напрохожих и кивнула "понимающе:
– Ага, ты про мечи. Торговец, отныне они – наши люди; они дали клятву. – Она внезапно остановилась и указала на высокого широкоплечего мужчину в богато вышитом жилете и с мечом на простой кожаной перевязи. – Эй, ты!
Застигнутый врасплох прохожий вздрогнул и замер на полушаге, одна нога застыла в воздухе. Несмотря на твердое лицо, вид у мужчины был такой, будто ему хотелось убежать. Вместо этого он повернулся к Эгинин и поклонился – руки на коленях, взор опущен к ее сапогам.
– Как сей недостойный может служить капитану? – спросил он напряженным голосом.
– Ты – купец? – сказала Эгинин. – Ты дал клятву?
– Да, капитан. Дал. – Он не отрывал взора от еесапог.
– Что ты будешь говорить людям, когда отправишьсясо своими фургонами в глубь страны?
– Что они должны повиноваться Предвестникам, капитан, ожидать Возвращения и служить Тем, Кто Возвращается.
– И ты никогда не воспользуешься этим мечом против нас; Пальцы мужчины до белизны костяшек стиснули колени, и в его голосе внезапно прорезался страх:
– Я дал клятву, капитан. Я повинуюсь, ожидаю и служу.
– Вот видишь? – сказала Эгинин, обернувшись к Домону. – Нет причин для запрета носить оружие. Торговля должна вестись, а купцы должны защищать себя от бандитов. Мы позволяем людям приходить и уходить по собственной воле, пока они повинуются, ожидают и служат. Их праотцы нарушили клятву, но эти научены лучше. – Она вновь зашагала вверх по холму, и солдаты подтолкнули Домона вслед за нею.
Он оглянулся на купца. Мужчина оставался согбенным в поклоне, пока Эгинин не отошла от него на десять шагов, после чего он выпрямился и заторопился в противоположную сторону, чуть ли не вприпрыжку по наклонной улице.
Эгинин и оба" охранника не оглянулись и когда мимо, вверх по улице, проследовал отряд верховых Шончан. Солдаты скакали на созданиях, чрезвычайно похожих на кошек, только размерами с лошадь, но шкуры, под которыми прокатывались волны мускулов, бронзово отсвечивали чешуей ящериц. Оснащенные когтями лапы мягко ступали по булыжникам. Когда колонна гарцевала мимо Домона, к нему, любопытствуя, повернулась трехглазая голова. Оставляя в стороне все прочее, она выглядела как-то чрезмерно… понятливой… и это вовсе не прибавило Домону душевного равновесия. Он споткнулся и чуть не упал. Вдоль всей улицы фалмийцы вжимались спинами в стены домов, некоторые зажмурились. Шончан на них даже и не глядели.
Теперь Домон понял, почему Шончан дали горожанам так много воли. Он гадал, а хватило ли у него самого духу, решимости сопротивляться? Дамани. Монстры. Да существует ли хоть что-то, способное остановить Шончан, избавить мир от их победного марша до самого Хребта Мира? Не мое дело, ожесточенно напомнил он себе и принялся размышлять над тем, есть ли какой-нибудь способ избежать в будущей торговле новой встречи с Шончан.
Домон и его конвой добрались до гребня склона, дальше город уступал холмам. Городская стена отсутствовала. Впереди были постоялые дворы, в которых селились купцы, ведущие торговлю в глубине страны, а также конюшни и фургонные дворы. Здесь дома уже доросли до вполне сносных размеров – в Иллиане как раз для поместья какого-нибудь второсортного лорда. У фасада самого большого здания стоял почетный караул из шончанских солдат, а над ним трепетало знамя с голубой каймой, на полотнище раскинул крылья золотой ястреб. Прежде чем ввести Домона внутрь, Эгинин сдала меч и кинжал. Оба ее солдата остались на улице. В душе Домона нарастал страх, по спине побежал холодный пот. Он нутром чуял тут во всем лорда; а ничего хорошего не будет, если имеешь дело с лордом, да еще и в его владениях.
В передней Эгинин оставила Домона у двери и переговорила со слугой. Тот, судя по широким рукавам рубашки и вышитым поперек груди спиралям, был местным; Домон вроде как уловил краем уха слова "Верховный Лорд". Слуга торопливо исчез, вскоре вернулся и провел Эгинин и Домона в комнату – весьма вероятно, в самую большую комнату в доме. Вся мебель, до последней скамеечки, была отсюда вынесена, даже коврики отсутствовали, и ярко блестел отполированный каменный пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226