Но что это дало? Вместо надрывного пения струящейся воды я отчетливо слышу странный звук витшивитшивитш.
Я напрягаю слух. Это шум винтов. В этом не приходится сомневаться — и он приближается.
Новый звук заставляет всех застыть на месте, как по мановению волшебной палочки. Вот они и добрались до нас. Убийцы! Они прямо над нашими головами.
Я наклоняю голову, съеживаю плечи и искоса смотрю на неподвижные фигуры. Старик кусает нижнюю губу. На носу и на корме тоже услышали этот звук: все голоса замокли, как по команде.
Мы под прицелом! Мы смотрим прямо в дуло направленного на нас пистолета. Когда же палец нажмет на спусковой крючок?
Никто не шевельнется, даже не моргнет глазом. Все застыли, словно соляные столпы.
Витшивитшивитшвитшивитш.
Звук — лишь от одного винта: витшивитшивитшивитшивитш. Он не меняется. Его высокий, монотонный напев теребит мои нервы. Корабль на поверхности идет малым ходом, иначе мы не могли бы расслышать, как винт отталкивается от воды. Судя по звуку — турбинный двигатель, клапана не стучат.
Но ведь, в конце-то концов, с крутящимся винтом они не могут постоянно торчать у нас над головой! Скоро этот свист должен будет затихнуть. Боже, что все это значит?
Я не вижу лица Старика: чтобы разглядеть его, мне придется протиснуться вперед, а я не осмеливаюсь сделать это. Я стою на месте, мои мускулы напряжены. Не дышу.
Вот — Старик промолвил что-то своим глухим басом:
— Круг почета — они проделывают свой круг почета.
И я понимаю. Судно наверху описывает круг, как можно меньшего размера, прямо над нами. С рулем, повернутым до предела, закручивая на воде воронку. А в ее центре находимся мы.
Они очень точно представляют, где мы находимся.
Свист ни затихает, ни нарастает. Где-то рядом с собой я слышу скрип зубов, затем приглушенный вздох. Затем еще один — более похожий на сдавленный стон.
Круг почета! Старик прав: они ждут, когда мы поднимемся на поверхность. Им требуется хоть какое-то подтверждение — наши обломки, вытекшая солярка, несколько останков тел.
Но почему эти свиньи не сбрасывают ни одной бомбы?
Я слышу, как капает вода. Никто не шевелится. Старик снова ворчит:
— Круг почета! — и повторяет еще раз. — Круг почета!
Кто-то хнычет. Должно быть, это опять Семинарист.
Слова заполняют мой череп. Велосипедная гонка на длинную дистанцию в Хемнице. Бешеное мельтешение ног. Затем медленный проезд с поднятыми, машущими руками, огромный золотой венок, надетый на плечи, свисает на грудь — победитель! Круг почета! В конце — блестящий фейерверк, по окончании которого толпа, напоминающая гигантского черного червя, озабоченно устремляется домой, вытянувшись к трамвайной остановке.
Витшивитшивитшвитш…
С кормы, переданные шепотом от одного к другому, поступают рапорты. Я не могу разобрать их: слышу лишь биение винта. Его звук заполняет меня целиком. Мое тело превращается в барабан, резонирующий под однообразно пульсирующими ударами винта.
Семинарист продолжает скулить. Никто не смотрит друг на друга, уставившись на пайолы, либо на стены поста управления, словно ожидаю, что там появятся картинки. У кого-то вырывается: «Иисус!», и Старик хрипло смеется.
Витшивитшивитшвитш… Все кажется таким далеким. Перед моими глазами стоит мутная пелена. Или это дым? У нас опять где-то возгорание? Я фокусирую зрение. Но голубоватая дымка не пропадает. Так и есть — дым! Но вот откуда — одному богу известно!
Я слышу слова «Горючее вытекает!» Бог мой, только утечки топлива нам и не хватало! Я вижу блестящие разводы, змееподобные узоры в духе Art Nоuveau, мраморный обрез бумаги, исландский мох…
Я пытаюсь успокоить себя. Течение — оно может выручить. Подхватит переливчатое маслянистое пятно, унесет его за собой и рассеет.
Но что толку? Томми хорошо знакомы с течением. Тут они у себя дома. Они учтут его в своих расчетах, они ведь не вчера появились на свет. Кто знает, сколько горючего вылилось из наших цистерн. Но если вытекло много, может, оно и к лучшему. Чем больше, тем лучше: Томми решат, что они действительно прикончили нас. Вот только какой танк дал течь?
Снова внутри меня поднимается невообразимая круговерть. Я хочу на волю, вырваться из окружающих меня стальных джунглей труб и механизмов, сбежать от ставших абсолютно бесполезными клапанов и устройств. Внезапно на меня находит приступ горького цинизма. В конце концов, этого ты и хотел. Тебе до зарезу надоела спокойная жизнь. Ты пожелал испытать немного героизма для разнообразия. «Чтобы однажды встать перед неотвратимым…» Ты был опьянен подобными желаниями. «…Там, где матери не будут опекать нас, где нам не встретится ни одна женщина, где царит только реальность, суровая во всем своем величии…» Ну, вот это она и есть — та самая реальность.
Я не могу дольше выносить такие мысли. Во мне уже нарастает чувство жалости к самому себе, и я замечаю, что бормочу себе под нос:
— Срань, срань господня!
Скрежет их винта такой громкий, что никто не может слышать меня. Мое сердце готово выскочить из глотки. Череп готов расколоться на части.
Ждать.
Кажется, что-то слегка царапает вдоль всего корпуса лодки — или у меня начались галлюцинации?
Ждать — ждать — ждать.
Доселе я никогда не знал, что такое — не иметь в руках никакого оружия. Ни молотка, чтобы обрушить его на чью-либо голову, ни гаечного ключа, чтобы всем своим весом вложиться в силу его удара.
Этот витшивитш наверху ничуть не ослабевает. Просто не верится! Почему до сих пор не было Асдика?
Может быть, у них нет его на борту. Или, может, мы лежим в углублении? Оказались в таком положении, что они не могут обнаружить нас? В любом случае, мы приземлились не на песок, это точно. Стон и скрежет были вызваны тем, что нас протащило по скалам.
Командир громко втягивает воздух, затем бормочет:
— Невероятно! Спикировал точно на нас, прямо из темноты!
Так он, значит, размышляет о самолете.
Я задерживаю дыхание, сколько в силах выдержать, затем делаю судорожный вдох. Мои зубы раздвигаются, и единым хриплым вздохом я до краев наполняю себя воздухом. Снова задерживаю дыхание, сжимаю воздух, который внутри меня, и проталкиваю его вглубь — моему горлу опять не хватает воздуха.
Когда грянут бомбы? Как долго еще эти свиньи намерены забавляться с нами? Мой желудок сжимается. Им не надо даже выстреливать бомбы при помощи пускового устройства. Достаточно просто скатить жестянку за борт — очень просто, словно ненужную бочку.
С кормы на пост управления шепотом передаются рапорты. Кажется, Старик не обращает на них никакого внимания.
— …обычная авиационная бомба — контактный взрыватель — прямо рядом с лодкой — на одном уровне с орудием — невероятно — в такую темень — и тем не менее!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174