Они были совершенно отмороженными, дикими и глупыми. Они сами лезли к черту в пасть.
— Ну ты, педрила, баксы насобирал? — осведомился тонкий петушиный голос, нарочито бесцеремонный.
— Ну… Почему должен платить, я не понял.
— Потому что ты козел. Потому что ты не хочешь, чтобы твою козлиную рожу снова били.
— Но…
— В общем, ты понял. Завтра — последний день. Потом будешь должен каждый день на две сотни баксов больше.
— Я достану.
— Когда.
— Завтра.
— Точно?
— Да. Я займу деньги.
— В двенадцать.
— Где?
Вымогатели назначили место передачи на окраине Москвы. Прямо перед входом в большой универмаг.
— Приведешь кого — разбор другой состоится. Понял, педрила?
— Понял.
Егорыч повесил трубку. Номер удалось засечь. Звонили с квартиры.
— Они полные идиоты, — покачал головой Кравченко. — Шпарили открытым текстом. И разговор вели с хаты.
Оперативники отправились отрабатывать адрес. Действительно, на квартире находились люди. К вечеру их выпасли — трое молодчиков, по описанию те, кто терроризировал Егорыча.
— Ну все, теперь они наши, — сказал устало Аверин.
— Наши. На стрелке их рубим, — сказал Кравченко. — Из пускаем по полной программе… Ни опыта, ни расчета — одна наглость и жажда денег. Ничего лучше не нашли, чем пасти простых людей. Скорее всего из новых бригад, которые накачали мышцы, обзавелись оружием и теперь ищут сферы применения своей бычьей силе.
— Завтра возьмем их, — Аверин потер руки. — Посмотрим как соплями исходить будут.
— Будут, не бойся…
В полпервого ночи Аверина разбудил телефонный звонок.
— Але.
Звонила Наташа, прилично поддатая.
— Ну что, бабник, ничего мне не хочешь сказать?
— А что?
— Я на тебя потратила лучшие годы своей жизни, а тебе мне нечего сказать.
— Лучшие годы? Ты меня с кем-то спутала.
— Мерзавец! — хлоп трубкой об аппарат. Гудки.
— Господи, — вздохнул Аверин. — Все помешались…
Кравченко поглаживал пальцами «Мотороллу», лежавшую на автомобильном щитке перед ним.
Универмаг располагался в людном месте. Перед ним была автостоянка, стояли ларьки. Толпились цветочники, торговцы газетами, перед машиной, с которой продавался хлеб, выстроилась длинная очередь.
— Ну, где они? — спросил Кравченко.
Аверин огляделся. С одной стороны, большое количество народа — это неплохо, легче вести наблюдение. Но с другой — можно прошляпить преступников.
— Вон, — Аверин показал на подкативший белый «БМВ». — Они, гады.
Из машины вышли трое. Первый — в дубленке, низкорослый, в темных очках. Второй — плотный амбал в меховой кожанке. Третий — двухметровый, лысый, похожий на реликтового гуманоида, которого смеха ради обрядили в длинный пуховик белого цвета. Все — без головных уборов.
— Клиенты на месте, — произнес Кравченко, нажав на кнопку рации. — Приготовиться.
Низкорослый подошел к Егорычу. Тот выглядел не лучшим образом — рука перевязана, на лице пластыри. Бандиты могли порадоваться на результаты своих заплечных дел.
— Ну, давай, — Кравченко включил приемник, настроенный на волну, на которой работал микрофон, спрятанный в пальто Егорыча. И нажал на кнопку записи.
— Принес бабки? — послышалось довольно четко.
— Принес, — сказал Егорыч.
Движения у бандитов были неторопливо вызывающими, руки в карманах. Озирались так, что каждое движение сочилось презрением к окружающему миру — повадок набрались из западных фильмов. Именно так, по их представлению, выглядели крутые парни — неторопливо-солидные, готовые выпустить кишки, и в каждом движении — угроза. Надо заметить, на некоторых действует. И все равно ребята обучались явно не в лучших бандитских вузах. Эта неторопливая солидность отдавала настороженным страхом. Они боялись засыпаться.
— Может, подстраховка у них есть? — спросил Аверин, оглядываясь.
— Вряд ли. На фига? — пожал плечами Кравченко.
— Мне та тачка не нравится, — сказал Аверин, указывая на приткнувшийся к стоянке «Москвич». В салоне маячили двое. — Может, прикрытие?
— Черт знает, — произнес Кравченко. — При задержании тормознем их. Мы к ним ближе. А ребята пускай работают. Из приемника послышалось шуршание, потом голос Егорыча:
— Деньги отдаю, но где гарантия, что больше не наедете?
— Гарантия — мое хорошее настроение, козел, — презрительно процедил бандюган в черных очках. — Скажи спасибо, что еще мало взяли.
— Но за что?
— За обиду, за наглость.
— Вы же сами машину подставили.
— А ты смотри, куда рулишь. Отодвинуться должен, когда хозяева Москвы едут… Ладно, что за базар. Деньги?
— На, — Егорыч протянул целлофановый пакет, бандюган приоткрыл его, провел пальцем.
— Не бойся, — сказал Егорыч. — Все пять тысяч долларов.
— Ну ладно. Лишние бабки появятся — заходи…
— Наши они, — хлопнул ладонью Кравченко и крикнул в микрофон. — Задержание!
Собровцы, находившиеся неподалеку, рассматривавшие газеты, маячившие у ларьков, рванули к бандитам. Ударом под колени подсекли главаря, ткнули его с размаху мордой в сугроб, и темные очки отлетели в сторону, хрустнули под тяжелым башмаком. Амбал попытался отмахнуться от опера, оттолкнул его, бросился прочь, но наперерез выскочили двое собровцев, один обхватил его, приподнял и опрокинул, второй саданул ногой по ребрам, потом кулаком в лицо и защелкнул за спиной наручники. Долговязый получил по загривку пистолетом, ногой в живот и завалился на асфальт.
— Ну, — Кравченко рванул вперед машину, прикрывая отход «Москвичу», но реакция у сидевших там сработала. «Москвич» подался назад (похоже, «быки» в нем действительно осуществляли прикрытие), с визгом тормозов развернулся и ринулся в переулок.
— Они, — кивнул Аверин. — Одна команда.
— Возьмем, — Кравченко вжал педаль. — Лихач хренов, — он заложил вираж, выскочил на тротуар.
Колесо стукнулось о бордюр, крыло со скрежетом проехалось по урне.
— Ух, е… — Кравченко выровнял машину и еще наддал газу.
"Москвич» лихо уходил по улице. Аверин по рации запросил помощи. Еще минута — и они выйдут из зоны радиослышимости. ГАИ не успеет перекрыть преступникам трассу — уйдут.
— Сейчас подрежем, — Кравченко рванул руль, «жигуль» влетел во двор жилого дома, пересек его и выскочил на улицу, едва не ткнувшись в «Москвич» бампером. «Москвич» вильнул, чиркнул крылом о встречный автобус и, пролетев на красный свет, едва не сшиб женщину.
Кравченко притормозил, а потом опять наддал газу.
Гонка продолжалась несколько минут, пока на очередном повороте «Москвич» не поцеловался со столбом. Капот обнял столб, от радиатора шел пар. Пассажир стоял на коленях рядом с искореженной распахнутой дверцей, тряс головой и размазывал кровь по лицу. А водитель улепетывал.
— Займись, — Аверин кивнул на пассажира и кинулся за убегающим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Ну ты, педрила, баксы насобирал? — осведомился тонкий петушиный голос, нарочито бесцеремонный.
— Ну… Почему должен платить, я не понял.
— Потому что ты козел. Потому что ты не хочешь, чтобы твою козлиную рожу снова били.
— Но…
— В общем, ты понял. Завтра — последний день. Потом будешь должен каждый день на две сотни баксов больше.
— Я достану.
— Когда.
— Завтра.
— Точно?
— Да. Я займу деньги.
— В двенадцать.
— Где?
Вымогатели назначили место передачи на окраине Москвы. Прямо перед входом в большой универмаг.
— Приведешь кого — разбор другой состоится. Понял, педрила?
— Понял.
Егорыч повесил трубку. Номер удалось засечь. Звонили с квартиры.
— Они полные идиоты, — покачал головой Кравченко. — Шпарили открытым текстом. И разговор вели с хаты.
Оперативники отправились отрабатывать адрес. Действительно, на квартире находились люди. К вечеру их выпасли — трое молодчиков, по описанию те, кто терроризировал Егорыча.
— Ну все, теперь они наши, — сказал устало Аверин.
— Наши. На стрелке их рубим, — сказал Кравченко. — Из пускаем по полной программе… Ни опыта, ни расчета — одна наглость и жажда денег. Ничего лучше не нашли, чем пасти простых людей. Скорее всего из новых бригад, которые накачали мышцы, обзавелись оружием и теперь ищут сферы применения своей бычьей силе.
— Завтра возьмем их, — Аверин потер руки. — Посмотрим как соплями исходить будут.
— Будут, не бойся…
В полпервого ночи Аверина разбудил телефонный звонок.
— Але.
Звонила Наташа, прилично поддатая.
— Ну что, бабник, ничего мне не хочешь сказать?
— А что?
— Я на тебя потратила лучшие годы своей жизни, а тебе мне нечего сказать.
— Лучшие годы? Ты меня с кем-то спутала.
— Мерзавец! — хлоп трубкой об аппарат. Гудки.
— Господи, — вздохнул Аверин. — Все помешались…
Кравченко поглаживал пальцами «Мотороллу», лежавшую на автомобильном щитке перед ним.
Универмаг располагался в людном месте. Перед ним была автостоянка, стояли ларьки. Толпились цветочники, торговцы газетами, перед машиной, с которой продавался хлеб, выстроилась длинная очередь.
— Ну, где они? — спросил Кравченко.
Аверин огляделся. С одной стороны, большое количество народа — это неплохо, легче вести наблюдение. Но с другой — можно прошляпить преступников.
— Вон, — Аверин показал на подкативший белый «БМВ». — Они, гады.
Из машины вышли трое. Первый — в дубленке, низкорослый, в темных очках. Второй — плотный амбал в меховой кожанке. Третий — двухметровый, лысый, похожий на реликтового гуманоида, которого смеха ради обрядили в длинный пуховик белого цвета. Все — без головных уборов.
— Клиенты на месте, — произнес Кравченко, нажав на кнопку рации. — Приготовиться.
Низкорослый подошел к Егорычу. Тот выглядел не лучшим образом — рука перевязана, на лице пластыри. Бандиты могли порадоваться на результаты своих заплечных дел.
— Ну, давай, — Кравченко включил приемник, настроенный на волну, на которой работал микрофон, спрятанный в пальто Егорыча. И нажал на кнопку записи.
— Принес бабки? — послышалось довольно четко.
— Принес, — сказал Егорыч.
Движения у бандитов были неторопливо вызывающими, руки в карманах. Озирались так, что каждое движение сочилось презрением к окружающему миру — повадок набрались из западных фильмов. Именно так, по их представлению, выглядели крутые парни — неторопливо-солидные, готовые выпустить кишки, и в каждом движении — угроза. Надо заметить, на некоторых действует. И все равно ребята обучались явно не в лучших бандитских вузах. Эта неторопливая солидность отдавала настороженным страхом. Они боялись засыпаться.
— Может, подстраховка у них есть? — спросил Аверин, оглядываясь.
— Вряд ли. На фига? — пожал плечами Кравченко.
— Мне та тачка не нравится, — сказал Аверин, указывая на приткнувшийся к стоянке «Москвич». В салоне маячили двое. — Может, прикрытие?
— Черт знает, — произнес Кравченко. — При задержании тормознем их. Мы к ним ближе. А ребята пускай работают. Из приемника послышалось шуршание, потом голос Егорыча:
— Деньги отдаю, но где гарантия, что больше не наедете?
— Гарантия — мое хорошее настроение, козел, — презрительно процедил бандюган в черных очках. — Скажи спасибо, что еще мало взяли.
— Но за что?
— За обиду, за наглость.
— Вы же сами машину подставили.
— А ты смотри, куда рулишь. Отодвинуться должен, когда хозяева Москвы едут… Ладно, что за базар. Деньги?
— На, — Егорыч протянул целлофановый пакет, бандюган приоткрыл его, провел пальцем.
— Не бойся, — сказал Егорыч. — Все пять тысяч долларов.
— Ну ладно. Лишние бабки появятся — заходи…
— Наши они, — хлопнул ладонью Кравченко и крикнул в микрофон. — Задержание!
Собровцы, находившиеся неподалеку, рассматривавшие газеты, маячившие у ларьков, рванули к бандитам. Ударом под колени подсекли главаря, ткнули его с размаху мордой в сугроб, и темные очки отлетели в сторону, хрустнули под тяжелым башмаком. Амбал попытался отмахнуться от опера, оттолкнул его, бросился прочь, но наперерез выскочили двое собровцев, один обхватил его, приподнял и опрокинул, второй саданул ногой по ребрам, потом кулаком в лицо и защелкнул за спиной наручники. Долговязый получил по загривку пистолетом, ногой в живот и завалился на асфальт.
— Ну, — Кравченко рванул вперед машину, прикрывая отход «Москвичу», но реакция у сидевших там сработала. «Москвич» подался назад (похоже, «быки» в нем действительно осуществляли прикрытие), с визгом тормозов развернулся и ринулся в переулок.
— Они, — кивнул Аверин. — Одна команда.
— Возьмем, — Кравченко вжал педаль. — Лихач хренов, — он заложил вираж, выскочил на тротуар.
Колесо стукнулось о бордюр, крыло со скрежетом проехалось по урне.
— Ух, е… — Кравченко выровнял машину и еще наддал газу.
"Москвич» лихо уходил по улице. Аверин по рации запросил помощи. Еще минута — и они выйдут из зоны радиослышимости. ГАИ не успеет перекрыть преступникам трассу — уйдут.
— Сейчас подрежем, — Кравченко рванул руль, «жигуль» влетел во двор жилого дома, пересек его и выскочил на улицу, едва не ткнувшись в «Москвич» бампером. «Москвич» вильнул, чиркнул крылом о встречный автобус и, пролетев на красный свет, едва не сшиб женщину.
Кравченко притормозил, а потом опять наддал газу.
Гонка продолжалась несколько минут, пока на очередном повороте «Москвич» не поцеловался со столбом. Капот обнял столб, от радиатора шел пар. Пассажир стоял на коленях рядом с искореженной распахнутой дверцей, тряс головой и размазывал кровь по лицу. А водитель улепетывал.
— Займись, — Аверин кивнул на пассажира и кинулся за убегающим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94