На препирательства, перепалки тратилось много времени. Оперативники упускали дни, которые могли стать решающими при раскрытии. Аверин в первые дни занимался этим убийством, но потом отвлекли другие дела.
Представители крупного бизнеса не надеялись на милицию. Они создавали мощные структуры безопасности. В одной Москве было восемьдесят тысяч вооруженных частных охранников — несколько дивизий. Многие службы безопасности из охранных структур превращались в разборные команды, начинали заниматься выбиванием долгов, устранением конкурентов, предотвращением угроз противозаконными методами, так что бандиты теряли монополию на убийство из-за угла. Банки, собиравшие под своей крышей бывших работников КГБ, МВД, подразделений специального назначения, превращались в мини-комитеты госбезопасности со своей разведкой и контрразведкой, притом их техническое оснащение, профессиональная подготовка личного состава, связи и рычаги воздействия на властные структуры оказывались порой куда выше, чем у правоохранительных органов. Страна атомизировалась на феодальные империи — на регионы и республики, на банды и коммерческие структуры, владевшие своими «вооруженными силами». Само государство становилось все более безвольным, неспособным управлять обстановкой. Оно мобилизовывалось лишь тогда, когда возникала угроза самой власти, как у «Белого дома», и демонстрируя безжалостность, готово было идти до конца.
— Мы сами будем себя защищать, — сказал Аверину на встрече один из крупных банкиров. — Нам не нужны ваши правоохранительные органы. Дешевле тратить деньги на собственную безопасность.
— Нет, в беспределе и развале государства, в шторме, который начнется, вас, господа капиталисты, не спасут никакие службы безопасности. В таком шторме СБ — это лишь утлые суденышки. А государство — мощный пароход, но его торпедируют все, в том числе и вы. Его разваливают всеобщими усилиями, потому что при таком бардаке легче зарабатывать деньги.
— Вы неверно оцениваете обстановку, наши цели и задачи, — сказал банкир.
— Может быть. Я не спорю, — пожал плечами Аверин. — Но результат налицо.
Сумасшедший месяц. Не щадили пули и осколки взрывоустройств никого. В Москве на автобусной остановке под случайные пули мафиозной разборки угодили две женщины. Снова гибли банкиры, бизнесмены, депутаты и кандидаты в депутаты. Бандиты не боялись поднимать руку ни на кого. В Мордовии воры вынесли приговор члену тамошнего Верховного суда за то, что он приговорил к смертной казни преступника, расстрелявшего начальника оперчасти следственного изолятора. Заодно приговорили бандиты и руководящего работника МВД. Мафиози не скрывали своих планов. Они чувствовали себя хозяевами и считали, что власть в республике принадлежит им. Если они и ошибались, то не во многом. Московские же чины невнятно шепелявили о необходимости дальнейшего укрепления прав человека, между делом создавая все новые лазейки, в которые уходили от ответственности отпетые преступники. Дела на крупных киллеров, мошенников и мафиози или не доходили до суда, или рассыпались в судебных заседаниях.
Между тем последовал очередной удар по правоохранительным органам. Было уничтожено Министерство безопасности России. Не стало мощной, серьезной структуры, способной бороться с преступностью, терроризмом и проникновением в страну спецслужб стран традиционных и новых противников. На ее месте образовался жалкий обрубок — Федеральная служба контрразведки, лишенная следственных органов, с усеченными полномочиями и сферами деятельности. В результате этой перетряски пошел очередной вал увольняющихся сотрудников госбезопасности. Они прекрасно устраивались в службах безопасности компаний, в мафиозных структурах. Оперативники КГБ, видящие, как на их глазах все шло прахом, быстро расставались с принципами и переходили к дележу пирога и вскоре тоже погрязали в махинациях, покупали виллы с колоннами и «Мерседесы»,
В Ростове-на-Дону террористы захватили несколько десятков школьников, потребовали десять миллионов долларов и предоставления возможности вылететь за границу. Это тоже начало становиться нормой.
Близился Новый год. Подходил к концу девяносто третий — один из самых тяжелых годов в жизни Аверина.
Тридцать первого декабря ему дали отдохнуть — в прошлый Новый год он дежурил по Главку, и теперь его решили оставить в покое. На елочном базаре он отыскал елку — небольшую, но пушистую и красивую. Дома нарядил ее, развесил игрушки и электрические гирлянды. Новый год был его любимым праздником. И наряжал елку он до сих пор с детской искренней радостью. Новогодняя елка была будто дверью в другой мир — сказочный, сладостно-красивый, добрый. В том мире не взрывают машины, не добивают людей выстрелами в затылок. Там нет следственных изоляторов и наемных убийц. Там только детская радость и легкая приятная томящая грусть, ожидание чего-то таинственного и прекрасного. Вот только задержаться в этом мире никогда не удавалось надолго.
Больше всего елке обрадовалась Пушинка. Она прыгала, как коза, вокруг нее, играла с шариками, изжевала нижние ветки и, наконец, улеглась за ней и внимательно глядела оттуда. Из зарослей попыталась охотиться на хозяина, с мяуканьем кинулась на его ногу, но потом окончательно поселилась за елкой. А вечером расколотила-таки большой шар, как баскетболист, лупя по нему лапой.
Аверин настроился справлять Новый год в одиночестве. В гости напрашиваться ни к кому не хотелось. Все знакомые справляют этот праздник в кругу семьи.
А может, собраться с духом и позвонить кому-нибудь? Например, Наташе? Или Светлане? А еще лучше собрать всех — Маргариту, Свету, Наташу? Любопытное получилось бы зрелище. Тогда бы точно очнулся поутру в реанимации, истыканный вилками и столовыми ножами, как приправленный хреном поросенок.
Аверин положил в холодильник бутылку шампанского, приготовил салат, индейку, разложил апельсины. К десяти часам пришел Егорыч.
— Ты будешь Новый год справлять? — осведомился он.
— Видишь, елку нарядил. Стол накрыл.
— А я вот не знаю. Вроде никому и не нужен, старый пень. Не знаю.
— А чего туг знать? Заходи ко мне.
— Надо подумать.
— Нечего думать…
Около полуночи Аверин открыл банку шпрот, вывалил ее содержимое в блюдце и поставил его перед Пушинкой.
— У кота тоже праздник, — сказал он.
— Любит шпроты? — спросил Егорыч.
— Еще как.
Хлопнуло открытое Авериным шампанское и полилось в бокалы. Часы пробили двенадцать. Звякнул хрусталь.
— Ну, Слава, за Новый год. Чтобы все было Лучше, чем в старом. Нехай сгинут наши недруги и процветают друзья, — торжественно произнес Егорыч.
От бокала шампанского в голове слегка зашумело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
Представители крупного бизнеса не надеялись на милицию. Они создавали мощные структуры безопасности. В одной Москве было восемьдесят тысяч вооруженных частных охранников — несколько дивизий. Многие службы безопасности из охранных структур превращались в разборные команды, начинали заниматься выбиванием долгов, устранением конкурентов, предотвращением угроз противозаконными методами, так что бандиты теряли монополию на убийство из-за угла. Банки, собиравшие под своей крышей бывших работников КГБ, МВД, подразделений специального назначения, превращались в мини-комитеты госбезопасности со своей разведкой и контрразведкой, притом их техническое оснащение, профессиональная подготовка личного состава, связи и рычаги воздействия на властные структуры оказывались порой куда выше, чем у правоохранительных органов. Страна атомизировалась на феодальные империи — на регионы и республики, на банды и коммерческие структуры, владевшие своими «вооруженными силами». Само государство становилось все более безвольным, неспособным управлять обстановкой. Оно мобилизовывалось лишь тогда, когда возникала угроза самой власти, как у «Белого дома», и демонстрируя безжалостность, готово было идти до конца.
— Мы сами будем себя защищать, — сказал Аверину на встрече один из крупных банкиров. — Нам не нужны ваши правоохранительные органы. Дешевле тратить деньги на собственную безопасность.
— Нет, в беспределе и развале государства, в шторме, который начнется, вас, господа капиталисты, не спасут никакие службы безопасности. В таком шторме СБ — это лишь утлые суденышки. А государство — мощный пароход, но его торпедируют все, в том числе и вы. Его разваливают всеобщими усилиями, потому что при таком бардаке легче зарабатывать деньги.
— Вы неверно оцениваете обстановку, наши цели и задачи, — сказал банкир.
— Может быть. Я не спорю, — пожал плечами Аверин. — Но результат налицо.
Сумасшедший месяц. Не щадили пули и осколки взрывоустройств никого. В Москве на автобусной остановке под случайные пули мафиозной разборки угодили две женщины. Снова гибли банкиры, бизнесмены, депутаты и кандидаты в депутаты. Бандиты не боялись поднимать руку ни на кого. В Мордовии воры вынесли приговор члену тамошнего Верховного суда за то, что он приговорил к смертной казни преступника, расстрелявшего начальника оперчасти следственного изолятора. Заодно приговорили бандиты и руководящего работника МВД. Мафиози не скрывали своих планов. Они чувствовали себя хозяевами и считали, что власть в республике принадлежит им. Если они и ошибались, то не во многом. Московские же чины невнятно шепелявили о необходимости дальнейшего укрепления прав человека, между делом создавая все новые лазейки, в которые уходили от ответственности отпетые преступники. Дела на крупных киллеров, мошенников и мафиози или не доходили до суда, или рассыпались в судебных заседаниях.
Между тем последовал очередной удар по правоохранительным органам. Было уничтожено Министерство безопасности России. Не стало мощной, серьезной структуры, способной бороться с преступностью, терроризмом и проникновением в страну спецслужб стран традиционных и новых противников. На ее месте образовался жалкий обрубок — Федеральная служба контрразведки, лишенная следственных органов, с усеченными полномочиями и сферами деятельности. В результате этой перетряски пошел очередной вал увольняющихся сотрудников госбезопасности. Они прекрасно устраивались в службах безопасности компаний, в мафиозных структурах. Оперативники КГБ, видящие, как на их глазах все шло прахом, быстро расставались с принципами и переходили к дележу пирога и вскоре тоже погрязали в махинациях, покупали виллы с колоннами и «Мерседесы»,
В Ростове-на-Дону террористы захватили несколько десятков школьников, потребовали десять миллионов долларов и предоставления возможности вылететь за границу. Это тоже начало становиться нормой.
Близился Новый год. Подходил к концу девяносто третий — один из самых тяжелых годов в жизни Аверина.
Тридцать первого декабря ему дали отдохнуть — в прошлый Новый год он дежурил по Главку, и теперь его решили оставить в покое. На елочном базаре он отыскал елку — небольшую, но пушистую и красивую. Дома нарядил ее, развесил игрушки и электрические гирлянды. Новый год был его любимым праздником. И наряжал елку он до сих пор с детской искренней радостью. Новогодняя елка была будто дверью в другой мир — сказочный, сладостно-красивый, добрый. В том мире не взрывают машины, не добивают людей выстрелами в затылок. Там нет следственных изоляторов и наемных убийц. Там только детская радость и легкая приятная томящая грусть, ожидание чего-то таинственного и прекрасного. Вот только задержаться в этом мире никогда не удавалось надолго.
Больше всего елке обрадовалась Пушинка. Она прыгала, как коза, вокруг нее, играла с шариками, изжевала нижние ветки и, наконец, улеглась за ней и внимательно глядела оттуда. Из зарослей попыталась охотиться на хозяина, с мяуканьем кинулась на его ногу, но потом окончательно поселилась за елкой. А вечером расколотила-таки большой шар, как баскетболист, лупя по нему лапой.
Аверин настроился справлять Новый год в одиночестве. В гости напрашиваться ни к кому не хотелось. Все знакомые справляют этот праздник в кругу семьи.
А может, собраться с духом и позвонить кому-нибудь? Например, Наташе? Или Светлане? А еще лучше собрать всех — Маргариту, Свету, Наташу? Любопытное получилось бы зрелище. Тогда бы точно очнулся поутру в реанимации, истыканный вилками и столовыми ножами, как приправленный хреном поросенок.
Аверин положил в холодильник бутылку шампанского, приготовил салат, индейку, разложил апельсины. К десяти часам пришел Егорыч.
— Ты будешь Новый год справлять? — осведомился он.
— Видишь, елку нарядил. Стол накрыл.
— А я вот не знаю. Вроде никому и не нужен, старый пень. Не знаю.
— А чего туг знать? Заходи ко мне.
— Надо подумать.
— Нечего думать…
Около полуночи Аверин открыл банку шпрот, вывалил ее содержимое в блюдце и поставил его перед Пушинкой.
— У кота тоже праздник, — сказал он.
— Любит шпроты? — спросил Егорыч.
— Еще как.
Хлопнуло открытое Авериным шампанское и полилось в бокалы. Часы пробили двенадцать. Звякнул хрусталь.
— Ну, Слава, за Новый год. Чтобы все было Лучше, чем в старом. Нехай сгинут наши недруги и процветают друзья, — торжественно произнес Егорыч.
От бокала шампанского в голове слегка зашумело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94