Но на каком-то этапе, когда, казалось, достигнуто полное единение тел и душ, она как бы отстранялась от него, прикрывала распахнувшуюся дверь в своем сердце. Она боялась окончательного сближения. Как между двумя кораблями опасная близость может окончиться столкновением, помятым корпусом и поцарапанной обшивкой.
— Не любишь ты меня, — как бы для смеха сказал однажды Аверин, прижимая ее голову к своему плечу.
— Почему. Иногда люблю.
— Нет, ты меня уважаешь.
— А ты?
— А я тебя обожаю… Как рифма.
— Ты у меня поэт, — она впилась своими губам и в его губы…
С деньгами становилось совсем туго. Аверин как-то договорился посидеть в пивной со старым приятелем Сережей Палицыным.
— Как бы заколотить деньги? — спросил Аверин, отставляя полупустую кружку.
— Продавай информацию в газеты, — ответил Палицын, разделывая воблу.
— Да ты что?
— А ничего! На Петровке многие так поступают. Лучше всего «Московский комсомолец» платит. «Коммерсантъ» неплохо.
— Нет, так не пойдет.
— Тогда пиши сам.
— Не умею.
— А ты попробуй. Буду твоим творческим консультантом. И литературным агентом.
Аверину этот разговор запал в память. Однажды он подобрал справки, посидел вечер. И обнаружил, что слова ложатся на бумагу необычно легко. Когда он прочитал свое творение, то убедился, что получилось, в общем-то, неплохо. Статья рассказывала о разоблачении банды, занимавшейся нападениями на водителей-дальнобойщиков, — на ее счету было четверо убитых.
На следующий день Аверин встретился с Палицыным, показал написанное. Журналист вычитал, пожал плечами.
— Для первого опыта ничего. Текст изобилует канцеляризмами, специфическими оборотами, милицейским и уголовным жаргоном. Но в принципе годится. Главное, есть проблема. Есть некоторые эмоции. Впредь побольше размазывай в статьях соплей и причитаний — народ это любит. Подбавь чуток крови, размешай со щепоткой страха, намекни, что преступность стучится в каждый дом, поругай власти за бездействие, попеняй на народ за падение моральных устоев, распиши парочку эпизодов пострашнее — и статья готова… И еще — ты привык в школе сочинения писать: вводная часть, основная, вывод. Уходи ты от этого. Статья — это нечто другое и выстраивается она совсем по-иному.
— Как?
— Статья начинается с убойной фразы. Типа — оторванная голова закатилась за плиту. На голове виднелись следы зубов неведомого существа.
— Ага. На кухне лежал труп и еще дышал.
— Можно и так… Давай, попытаюсь пристроить.
Через неделю статья вышла в «Криминальной хронике». Аверин ее почти не узнал. Вымученные, пережитые фразы и выражения были выкинуты или переделаны, взамен них вписано несколько совершенно ненужных сентенций. В одном месте переврали факты — слава Богу, не слишком сильно. Но в целом, как ни странно, произведение получилось вполне достойным. Вынесенный на первую полосу анонс свидетельствовал — материал номера.
— Давай еще, — сказал Палицын, — редактору понравилось. А то все думают — менты не только писать, но и читать не умеют.
— Ладно тебе издеваться.
— Напиши про маньяков. Горячая тема.
Про маньяков Аверин написал уже с учетом рекомендаций. И Палицын с уважением произнес:
— Старик, растешь на глазах.
Вторая статья вышла через две недели в «Очной ставке», Аверину позвонил редактор этой новой забойной газеты и призвал сотрудничать впредь, пообещав платить больше, чем в других местах. Там Аверин получил гонорар, приостановивший его падение в финансовую пропасть.
— Теперь надо тиражировать статьи в других изданиях. Мелькать почаще, — сказал Палицын. — Попытаюсь пристроить еще в два места.
Обещание он свое выполнил. Статьи приняли еще в двух газетах. Пообещали рассмотреть и в «Огоньке» — они только что начали издаваться вновь и платили по два — два с половиной доллара за машинописную страницу, так что средняя статья тянула на полторы-две сотни — половина ежемесячной зарплаты сотрудника центрального аппарата МВД.
— Пиши больше, — посоветовал Палицын.
Но Аверину вскоре стало не до всего. Небольшая передышка закончилась, и опять обрушился шквал событий.
Аверин приехал в ГУВД к Савельеву подбивать итоги по совместным делам. Пролистал сводки и ткнул пальцем в раздел «без вести пропавшие».
— Так. Пропал без вести Георгий Отариевич Паридзе, 19441 года рождения… Гоги Колотый? — обернулся он к Савельеву.
— Он, родимый.
— Как исчез?
— Позавчера утром вышел из своей квартиры. Спустился своим скромненьким «Жигулям». Тут к нему подошли люди в милицейской форме, усадили в машину с мигалкой. Поднялись к жене, отдали ключи от «Жигулей». Больше Гоги никто не видел. Никаких известий.
— А может, милиция прихватила?
— Я посылал людей — проверили все. Обзвонил МБ, прокуратуру. Никто Гоги не задерживал.
— И что все это значит?
— Тайна сия велика есть.
— Крутой авторитет.
— Личность известная. Поговаривают, наставник Отари Квадраташвили.
Аверин задумался. Исчез Гоги Колотый. Что этому предшествовало? Не разговор ли с Лехой Ледоколом? Аверин прекрасно помнил, как обмолвился ему, что так интересующий его Калач вел из Тель-Авива какие-то переговоры с Гоги. Что творится? Какой обвал вызвал звук этих слов?
— Что делать будете? — спросил Аверин.
— Я — ничего, — сказал Савельев. — Пусть окружной оперативно-розыскной отдел объявляет Гоги в розыск как без вести пропавшего. Своих дел полно.
— Что по ОД «Жильцы»?
— После того как месяц назад у них сорвалось очередное дело, они легли на дно. До недавнего времени.
Сделка, на которой рассчитывали взять шефа фирмы «Милосердие» и его подручных киллеров, сорвалась. Решили группу пока не трогать, подождать, когда они проявятся. Савельеву удалось подвести в фирму «Милосердие» своего агента, который сошелся достаточно близко с Новицким. Так что теперь держали руку на пульсе этой бригады. Но как назло Новицкий временно свернул деятельность. Савельев даже предложил подставить для сделки своего человека, но вариант отвергли как слишком сложный и опасный. Было решено начинать реализацию исходя из имеющихся данных, если бандиты не затеют новой акции в ближайшие дни.
— Что с нашим человечком в «Милосердии»?
— Говорит, на послезавтра намечается отработка очередного клиента. Новицкий его пас три месяца. Большая квартира у метро «Семеновская».
— Думаешь, хозяина после договора будут глушить?
— Семьдесят тысяч долларов. Еще как будут, Слава… На, читай.
Савельев протянул распечатку телефонных переговоров. Опять Новицкий обещал Каратисту новое денежное дело и списание всех долгов.
— Надо им снова навешивать «наружку», — предложил Аверин.
— С завтрашнего дня…
Аверин открыл дверь, прошел в прихожую, включил свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Не любишь ты меня, — как бы для смеха сказал однажды Аверин, прижимая ее голову к своему плечу.
— Почему. Иногда люблю.
— Нет, ты меня уважаешь.
— А ты?
— А я тебя обожаю… Как рифма.
— Ты у меня поэт, — она впилась своими губам и в его губы…
С деньгами становилось совсем туго. Аверин как-то договорился посидеть в пивной со старым приятелем Сережей Палицыным.
— Как бы заколотить деньги? — спросил Аверин, отставляя полупустую кружку.
— Продавай информацию в газеты, — ответил Палицын, разделывая воблу.
— Да ты что?
— А ничего! На Петровке многие так поступают. Лучше всего «Московский комсомолец» платит. «Коммерсантъ» неплохо.
— Нет, так не пойдет.
— Тогда пиши сам.
— Не умею.
— А ты попробуй. Буду твоим творческим консультантом. И литературным агентом.
Аверину этот разговор запал в память. Однажды он подобрал справки, посидел вечер. И обнаружил, что слова ложатся на бумагу необычно легко. Когда он прочитал свое творение, то убедился, что получилось, в общем-то, неплохо. Статья рассказывала о разоблачении банды, занимавшейся нападениями на водителей-дальнобойщиков, — на ее счету было четверо убитых.
На следующий день Аверин встретился с Палицыным, показал написанное. Журналист вычитал, пожал плечами.
— Для первого опыта ничего. Текст изобилует канцеляризмами, специфическими оборотами, милицейским и уголовным жаргоном. Но в принципе годится. Главное, есть проблема. Есть некоторые эмоции. Впредь побольше размазывай в статьях соплей и причитаний — народ это любит. Подбавь чуток крови, размешай со щепоткой страха, намекни, что преступность стучится в каждый дом, поругай власти за бездействие, попеняй на народ за падение моральных устоев, распиши парочку эпизодов пострашнее — и статья готова… И еще — ты привык в школе сочинения писать: вводная часть, основная, вывод. Уходи ты от этого. Статья — это нечто другое и выстраивается она совсем по-иному.
— Как?
— Статья начинается с убойной фразы. Типа — оторванная голова закатилась за плиту. На голове виднелись следы зубов неведомого существа.
— Ага. На кухне лежал труп и еще дышал.
— Можно и так… Давай, попытаюсь пристроить.
Через неделю статья вышла в «Криминальной хронике». Аверин ее почти не узнал. Вымученные, пережитые фразы и выражения были выкинуты или переделаны, взамен них вписано несколько совершенно ненужных сентенций. В одном месте переврали факты — слава Богу, не слишком сильно. Но в целом, как ни странно, произведение получилось вполне достойным. Вынесенный на первую полосу анонс свидетельствовал — материал номера.
— Давай еще, — сказал Палицын, — редактору понравилось. А то все думают — менты не только писать, но и читать не умеют.
— Ладно тебе издеваться.
— Напиши про маньяков. Горячая тема.
Про маньяков Аверин написал уже с учетом рекомендаций. И Палицын с уважением произнес:
— Старик, растешь на глазах.
Вторая статья вышла через две недели в «Очной ставке», Аверину позвонил редактор этой новой забойной газеты и призвал сотрудничать впредь, пообещав платить больше, чем в других местах. Там Аверин получил гонорар, приостановивший его падение в финансовую пропасть.
— Теперь надо тиражировать статьи в других изданиях. Мелькать почаще, — сказал Палицын. — Попытаюсь пристроить еще в два места.
Обещание он свое выполнил. Статьи приняли еще в двух газетах. Пообещали рассмотреть и в «Огоньке» — они только что начали издаваться вновь и платили по два — два с половиной доллара за машинописную страницу, так что средняя статья тянула на полторы-две сотни — половина ежемесячной зарплаты сотрудника центрального аппарата МВД.
— Пиши больше, — посоветовал Палицын.
Но Аверину вскоре стало не до всего. Небольшая передышка закончилась, и опять обрушился шквал событий.
Аверин приехал в ГУВД к Савельеву подбивать итоги по совместным делам. Пролистал сводки и ткнул пальцем в раздел «без вести пропавшие».
— Так. Пропал без вести Георгий Отариевич Паридзе, 19441 года рождения… Гоги Колотый? — обернулся он к Савельеву.
— Он, родимый.
— Как исчез?
— Позавчера утром вышел из своей квартиры. Спустился своим скромненьким «Жигулям». Тут к нему подошли люди в милицейской форме, усадили в машину с мигалкой. Поднялись к жене, отдали ключи от «Жигулей». Больше Гоги никто не видел. Никаких известий.
— А может, милиция прихватила?
— Я посылал людей — проверили все. Обзвонил МБ, прокуратуру. Никто Гоги не задерживал.
— И что все это значит?
— Тайна сия велика есть.
— Крутой авторитет.
— Личность известная. Поговаривают, наставник Отари Квадраташвили.
Аверин задумался. Исчез Гоги Колотый. Что этому предшествовало? Не разговор ли с Лехой Ледоколом? Аверин прекрасно помнил, как обмолвился ему, что так интересующий его Калач вел из Тель-Авива какие-то переговоры с Гоги. Что творится? Какой обвал вызвал звук этих слов?
— Что делать будете? — спросил Аверин.
— Я — ничего, — сказал Савельев. — Пусть окружной оперативно-розыскной отдел объявляет Гоги в розыск как без вести пропавшего. Своих дел полно.
— Что по ОД «Жильцы»?
— После того как месяц назад у них сорвалось очередное дело, они легли на дно. До недавнего времени.
Сделка, на которой рассчитывали взять шефа фирмы «Милосердие» и его подручных киллеров, сорвалась. Решили группу пока не трогать, подождать, когда они проявятся. Савельеву удалось подвести в фирму «Милосердие» своего агента, который сошелся достаточно близко с Новицким. Так что теперь держали руку на пульсе этой бригады. Но как назло Новицкий временно свернул деятельность. Савельев даже предложил подставить для сделки своего человека, но вариант отвергли как слишком сложный и опасный. Было решено начинать реализацию исходя из имеющихся данных, если бандиты не затеют новой акции в ближайшие дни.
— Что с нашим человечком в «Милосердии»?
— Говорит, на послезавтра намечается отработка очередного клиента. Новицкий его пас три месяца. Большая квартира у метро «Семеновская».
— Думаешь, хозяина после договора будут глушить?
— Семьдесят тысяч долларов. Еще как будут, Слава… На, читай.
Савельев протянул распечатку телефонных переговоров. Опять Новицкий обещал Каратисту новое денежное дело и списание всех долгов.
— Надо им снова навешивать «наружку», — предложил Аверин.
— С завтрашнего дня…
Аверин открыл дверь, прошел в прихожую, включил свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94