Так мать и не вернулась. Я даже не знаю, где она скончалась. После первого заключения ее так и не оставили в покое. В те времена советская власть, в частности, Министер-ство внутренних дел не определяло заключенных на вольное поселение. Это потом придумали, кажется, во вторую мировую войну: тем, кто возвращался, запрещалось проживание не только в Тбилиси, но и в радиусе двадцати киломе-тров от него. Сказать по правде, эта санкция носила формальный характер. Маме удалось "прописаться" в Мцхети у Гедеванишвили, в основном же она жила со мной в чуланчике, который дали нам с дедом Горой. Из ссылки мать вернулась совершенно изменившейся, погасшей, безучастной, - словом, другой. Куда девались прежняя ее энергия и трудолюбие?! К примеру... В начале тридцатых годов Грузию наводнили проститутки и нищие - дилетанты и профессионалы со всех уголков Советского Союза... О нищих потом... Мать с госпожой Чхеидзе, чрезвычайно уважаемой дамой, организовали диспансер трудового воспитания, в котором собралось около трехсот проституток. Диспансер не был, разумеется, заведением тюремного типа. Женщины жили в общежитиях, там же питались, а работали в мастерских, изготовляли трикотажные изделия. У них даже клиника была для лечения венерических и других заболеваний. Помню, с каким азартом, ответственностью и любовью мама и госпожа Кетеван занимались этим делом. Такой была мать до ареста...
А с нищими никто не мог управиться. Особенно остро ощущалось их нашествие в зимние месяцы. Континентальные морозы гнали на юг немалую прослойку советского социалистического общества. Что только не придет в голову грузину, к тому же коммунисту! Проблему нищих отчасти разрешали с помощью такой уловки: когда ожидался из Москвы приезд комиссии или высокого должностного лица, милиция, объезжая город, собирала в грузовики нищих, вывозила их на расстояние шестидесяти километров от Тбилиси и оставляла. Транспорта почти не было, пока нищие добирались обратно, комиссия или высокий гость возвращались в родные пенаты. На моих глазах произошел такой эипизод. Я шел мимо кафедра-льного собора Сиони, когда началась очередная облава на нищих. Завидев милицейских, одноногий нищий неопределенной национальности вскочил и, не теряя времени на костыль и шапку с мелочью, с такой завидной прытью покинул арену своей деятельности, что даже шустрый милиционер не смог угнаться за ним, хотя прилагал к этому немало вдохновенных усилий..."
Гора так и заснул с мыслью о матери. Проснулся он от голода и, снова не сообразив спросонья, долго ли спал, продолжил прерванные раздумья.
"...Я виноват в твоей смерти, мамочка. Не уйди я в побег, ты отсидела бы срок в Ланчхутской колонии и вернулась, но тебя сослали. Этой ссылки ты не перенес-ла... Грех на мне! За него Всемогущий Господь послал мне в удел участь Агасфера - вечного странника!.. Не искупить этот грех..."
Гора полежал еще немного и вылез из мешка. Хоть накануне лекарства не принял, он чувствовал себя получше, голова лишь кружилась. Еды в хижине не было, и он, ограничившись своими запасами, глотнул таблетку, протопил хижину и снова залез в меток. Накануне ему приснился сон.
"Сон или видение?. Ни то ни другое - кто-то вошел, посмотрел на тебя и вышел .. Погоди, кто это был, Великан, Чан Дзолин или Юродивый? Да нет же, это был мужчина, обыкновенный мужчина, живой, бородатый, с ружьем. Он смотрел, смотрел на тебя, потом удалился!.. Кто бы это мог быть? Хозяин по окончании охотничьего сезона запер хижину и ушел... А случайный гость исключается?.. Конечно, нет... Ладно, разве поймешь, кто пришел и когда, как долго пробыл, что собирается делать?.. А что он должен делать? До ближайшего населенного пункта пара сотен километров. Даже если пара сотен метров. Ты можешь встать и идти? Не могу Вот и будем здесь, пока жар не спадет..."
Гора снова уснул, но спал на этот раз недолго. Когда проснулся, печь была еще теплой. Он лежал, думал. Что-то тревожило его. Одевшись, Гора засобирался в дорогу и с рассветом был уже в пути. Он двигался медленно, едва волоча за собой сани, тем не менее к вечеру прошел без малого тридцать километров. Снег повалил крупными хлопьями, совсем как в субтропиках, незамерзающими хлопьями. Гора вышел к берегу какой-то реки, прямо к пирамиде из бревен, готовых для сплава. Забравшись вовнутрь, устроил себе постель и уснул. Проснувшись, он пытался сообразить, как долго спит, но, так и не поняв, снова погрузился в сон.
Как выяснилось потом, Гора проспал трое суток. Стоял погожий день, проклевывалось солнце. Гора вылез из укрытия. Определил время и местоположение. Сделав отметку в календаре, собрал пожитки и двинулся в путь.
"Чем бы развлечься?.. О чем поразмышлять?.. Вспомним, на чем останови-лись... Да, я упомянул о комнате своей тети и о Зейнаб Нвелидзе-Нубанеишвили... Удрав с завода шампанских вин, а потом и от милиционера, я вынужден был заночевать на кладбище, а потом заявился к тете. Тут и случилась эта история ... Тетя с утра уходила на работу, а я отлеживался на тахте, помещавшей-ся за шкафом. Соседка, которой тетя доверяла, вызвалась носить мне еду, и тетя оставила ей ключ. Вот щелкнул замок, открылась дверь, и в комнату вошла девушка. "Тетя оставила мне ключ, я - Зейнаб Квелидзе, не бойтесь", - сказала она, заглядывая за шкаф, поставила еду на стол и ушла. Глазастая, стройная, красивая Зейнаб спустя время появилась снова, на сей раз чтобы забрать посуду. Она села неподалеку от меня, и мы стали болтать. Ее интересовало все - нелегальная работа, процесс следствия, тюрьма, побеги и много-много всего. На другое утро она снова пришла и принесла тарелку с едой в ведре, перекрытом полотенцем, чтобы любопытные соседи не видели, что она носит!.. Мы опять болтали, рассказывали друг другу всякие истории. Входная дверь была занавеше-на белой занавеской, через которую легко проглядывались силуэты людей в квартире. Поэтому в следующий свой приход Зейнаб присела на краешек моей постели. Кто бы ни заглянул в дверь, за шкафом ее не было видно. В ожидании денег и документов я остался на несколько дней дольше, чем предполагал, и Зейнаб пришлось раз пять или шесть приносить мне еду. Я был полон сил, здоровья, долго сидел в тюрьме, стосковался по женщине. Но могу поклясться всеми клятвами, что греховных мыслей у меня не было. Как-то так получилось, что между нами возникло ощущение близости. Повторяю, я ни о чем дурном не помышлял, просто почувствовал нутром, что Зейнаб тянется ко мне. И, думается, в какой-то момент мы оба одновременно осознали, что испытываем взаимное влечение - она, когда вышла из комнаты, а я, когда остался один. Я метался в поисках выхода и наконец решился уйти в ту же ночь. У меня был друг Малхаз Заалишвили, он жил в Ване. Район меня устраивал, оттуда легче было подать о себе весточку нужным людям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156