Так вот, этот Старчинский или Вельчинский... Как же его фамилия, будь он нела-ден?! Какая разница, называй инспектором, и все тут!.. Да, так вот, этот инспектор, как оказалось, имел тайные сношения с полицией. Однажды он ненароком заметил в доме Накашидзе человека, которого скрывали не только от захожих чужаков, но и от своих завсегдатаев. Случилось так, что инспектор запомнил его внешность, хоть и видел мельком, и, просматривая в полиции фотографии разыскиваемых лиц, уверился, что в доме Накашидзе скрывается известный революционер. Полиция не посмела устроить обыск, но слежку установила, хотя она и не дала желаемых результатов. Инспектор получил задание почаще захаживать к Накашидзе и пуще прежнего следить за посетителями. Лакеи, отметив нездоровое любопытство гостя, доложили об этом госпоже, но семья отмела всякие подозрения, отнеся участивши-еся визиты к особому интересу, который тот испытывал к одной из девиц Нанашид-зе. Станет ли человек, набивающийся в зятья, подвергать опасности семью девушки, с которой хочет связать свою судьбу? Ко всему инспектор слыл человеком, настроенным против самодержавия, впрочем, как и все тогдашние интеллигенты, и как же мог он выдать подпольщика?! Словом, проявленное к нему доверие позволи-ло инспектору с течением времени отметить в доме Накашидзе помимо первого случая появление еще одного лица, не обласканного законом. Кончилось это тем, что князя Нико Накашидзе пригласили в тайную полицию и предъявили обвинения. Князь, естественно, все начисто отрицал. Полиция настаивала на своем, но и князь не лыком был шит - не поддался. Положение было затруднительным, но Нанаши-дзе нашелся, затребовав очной ставки. Полиция, растерявшись, согласилась, и вот господин инспектор предстал пред очи князя. Предстал и объявил, что видел в доме Накашидзе таких-то людей, врагов императора, а коли князь изволит принимать в своем доме врагов, стало быть, и он сам враг императора! Нанашидзе невозмутимо заявил, что считает личным для себя оскорблением, когда недостойные уста смеют произносить императорское имя, и, выхватив кинжал, всадил его в живот инспектора...
Знаю, что князь довольно долго проваландался в тюрьме, но как ему удалось выбраться оттуда - запамятовал. Случай этот избитый, лишенный, пожалуй, свежести и оригинальности, но примечательно, что Накашидзе, толстовец, исповедующий если не прощение, то, во всяком случае, непротивление злу насилием, вдруг всадил кинжал в инспектора... Князь Нико, который и мухи бы не обидел! Некоторое своеобразие в толковании толстовства он проявил и в других случаях. После аннексии Грузии, в конце двадцатых годов, начальник батумского ГПУ вызвал к себе Нико. На то были причины. И среди них: его единственный сын - седьмой по счету ребенок - еще во времена независимости Грузии отправился в Англию получить высшее образование; тем временем произошла советизация, и молодой человек назад не вернулся, родители переписывались с сыном. Вероятно, об этой переписке и хотел потолковать батумский начальник Главного политическо-го управления. А может, его интересовало, как относится к Советской власти Нико Накашидзе. Это было время, когда большевик номер один Закавказской федерации похвастал с трибуны, что сумел довести численность дворянского отребья, весь этот княжеский и церковный сброд, с двенадцати процентов до семи! Вслед за ним подголосок, большевик номер два, выкрикнул в верноподданническом порыве лозунг: "Свести эту цифру к нулю!" Аудитория отозвалось на призыв оглушительной овацией, даже стекло на одном из окон лопнуло. Дед Михаил глубокомысленно заметил: "Недальновидность, сынок, до добра не доводит!" Воистину: на протяжении десяти последующих лет три четверти аплодирующих отправились на тот свет - им воздалось пулей за ретивость, а застрельщику движения припомнили собственное дворянское происхождение и снизошли к его призыву свести к нулю число классо-вых врагов. Его пустили в расход вслед за упомянутыми тремя четвертями зала. Тот, кому принадлежал зачин доведения двенадцати процентов до семи, вероятно, решил, что по причине дворянского происхождения не видит в себе классового врага, каковым на самом деле является, и, упредив заплечных дел мастеров, покончил с собой.
Очень может быть, что при такой установке извода на корню чекист номер один Аджарии недосчитался человека для расстрела, потому и пригласил к себе господина Нино Накашидзе. А может, его раздражала тяжба между Накашидзе и Джоджуа. Братья Джоджуа были гуртовщиками. Они пасли свои стада вместе с двадцатью коровами Накашидзе: зимой - в Ланчхутской низине, летом - в горах Бахмаро. Батумский ревком за "заслуги перед революцией" оставил за князем Накашидзе собственный дом и коров. Дело в том, что князь вообще любил живот-ных, а за то, что Джоджуа пасли его коров, он мало того что платил им, но еще и оставлял весь сыр и приплод от своей скотины. Летом Накашидзе поднимался в горы Бахмаро, обласкивал своих коровок и возвращался. Только в этом и проявля-лось его собственничество - ни в чем больше. Настропалили люди, завидующие братьям Джоджуа, что прошли-де времена княжеские, коровы эти принадлежат братьям и никому больше! Поскольку князь оплачивал Джоджуа уход за коровами, ему вменили в вину использование наемного труда, а его скотину отдали в собственность "эксплуатируемым". Правда, всего несколько лет спустя братьев Джоджуа как зажиточных крестьян раскулачили и сослали в Сибирь, но это уже отдельная тема... Так или иначе, Накашидзе обратился в суд, закон и декрет ревкома были на его стороне, дело затянулось. Возможно, принципиальность Нанашидзе и вызвала у чекиста номер один города Батуми и всея Аджарии некоторую досаду, возможно...
Старик явился в ГПУ. Сначала его битых два часа продержали в приемной. Потом он был допущен в кабинет. Князь остановился на пороге, ожидая приглашения сесть. Никто не предложил. Начальник, зарывшись в бумаги, не отрывал головы от стола. Накашидзе стоял, опираясь на толстую трость, и размышлял о том, что понадобилось от него этому сукину сыну?! Почувствовав, как в нем поднимается раздражение, он кашлянул несколько раз. Хозяин кабинета и бровью не повел. Прошло более получаса, ярость захлестнула князя, и, подошедши к столу, он отчеканил: "Когда в комнату входит старый человек, ты, быдло ряженое, должен встать, поздороваться и предложить ему сесть! С таким воспитанием, конечно, только и созидать новый сторой!" Выговорил и обрушил сучковатую трость на голову начальника. Нанашидзе был роста громадного, сложения мощного, удар был нанесен изо всех сил. Начальник, потеряв сознание, хлопнулся с кресла. Князя Нико Накашидзе препроводили в тюрьму и продержали там семь или восемь месяцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156