Расчистив угол, Гора разобрал пол, лег ничком и посветил вниз.
Сани были на месте!
Ухватив сани за лямки, Гора выпрямился. Попытался вытащить, но тщетно. Тогда Гора спрыгнул вниз, взялся за сани и поднял их наверх, еще раз тщательно осмотрел. К саням был пристегнут ремнями мешок из непромокаемой рогожи с карманами. Гора присел на корточки, проверил условные метки - не шарили ли чужие руки. Метки были целы на всех шести карманах и на горловине мешка. Гора вынес сани на двор, вернулся. Достал из ящика припасенные с лета ржавые гвозди с молотком, приладил доски к полу, вбил гвозди и сложил в прежнем порядке отложенные в сторону инструменты. Еще раз обвел кладовку лучом фонаря в поисках ветхого кресла, опустился в него и замер. На дворе по-прежнему неистовствовала пурга.
От поры до поры вьюга волком врывалась в проем, кидалась во все углы, исчезала, словно ее ждали неотложные дела.
Гора встал, выбрался наружу приколотить доски. Приколотил, зашвырнул молоток. Взвалил вещмешок на спину, пригнал к плечам санные лямки и двинулся. На санях было двадцать килограммов груза. Вещмешок весил еще двенадцать! Гора вышел со двора, повернулся лицом к лагерю и гаркнул что есть мочи:
"Э-гей, жабы, за мной, в ком душа держится и кого ноги носят!.. Ну, ну, кричи, давай, захочешь докричаться - не сможешь... Я сам себя не слышу, черт побери! Крикнул что было сил, а не услышал... Очень хорошо. Теперь два километра до реки, потом еще семьдесят по руслу до Горячих Ключей... Господи, помоги! Я, правда, вспоми-наю о тебе, когда трудно, но мы же договорились, что так оно и будет. Святой Георгий Атоцкий*, помоги мне довести до конца дело, выведи! Между нами, я что, недостоин? Разве всю жизнь не ходил твоими путями? Когда я говорю "твоими путями", то, ясное дело, имею в виду пределы своих возможностей... Какие жуткие звуки! Хохот, хохот радости... А теперь вроде новорожденный плачет... Миша Филиппов, человек опытный, предупреждал тебя - не поддавайся голосам пурги!.. Разве звуки не напоминают крик новорожденного?.. Это я сам, вероятно, кричу, я же новорожденный, кто же еще...
Давай, Гора, тяни лямку, ниспосланную Богом!"
* Атоци - храм в Картли.
Он стоял на льду, но в русле ли реки? Если в устье весна запаздывала и река оставалась в ледяной броне, то талая вода в верховье, не находя прохода, скапливалась и в тех местах, где сейчас стоял Гора, выходила из берегов, размывая границы, затапливала тундру на много километ-ров по обе стороны. Случалось и так: пока под напором воды и тепла не начинался взлом льда в низовье, затопленные пространства среднеречья и верховья прихватывало морозом, - и образо-вывался плотный гололед. В такие годы очень трудно определить русло, но нынче весна выдалась ранняя, воды успели ко времени стечь, река унялась, улеглась в свое ложе, довольно глубокое, и только потом замерзла. Гора об этом знал.
Он побродил взад-вперед, пока не убедился, что находится между отвесными берегами. Подвернув полы балахона, достал из накладного кармана штанов складную палку. Она была составлена из дюралюминиевых трубок. Трубки входили одна в другую, при надобности раздвигались на нужную длину и служили опорой, на которую натягивался маскхалат вместо палатки. Один конец палки представлял собой стальное острие, на другой был надет стальной же набалдашник. Гора лег на лед, постучал по нему палкой, прислушался. Пурга по-прежнему выла, было плохо слышно. Он стучал, пока в промежутках между порывами ветра не расслышал отчетливый отзвук. Лед был речной - он издавал чавкающий звук, чавкала пустота между льдом и водой. У затопленной почвы звук был резкий, звенящий, поскольку тут не было пустоты, вода и почва застывали единой массой.
Гора посмотрел на часы, сунул их обратно в карман и пошел.
"Я, как говорится, сижу в графине. Идти надо до истока реки, то есть до Горячих Ключей. Русло, правда, пойдет дальше извилинами, но ветер будет подгонять меня сбоку, к берегу, и у меня будет ориентир. Через пять-шесть часов река повернет вправо. Тогда я пойду точно на юго-запад. Какая дивная пурга, что ей стоит продлиться еще сутки! Двадцать четыре часа в этом мраке, ну прямо второе пришествие!.. А разве человек всю свою жизнь не во мраке ходит? Всю жизнь? Нет, только в детстве, лет так до девяти одиннадцати. Ходит как с закрытыми глазами. Родители, члены семьи, другие дети... одним словом, среда определяет каждый шаг; среда эта для него и компас, и часы, и посох - все вместе; но есть к тому же еще собственные инстинкты и младенческий разум, который поначалу всегда и всему противится, а потом чаще всего делается податливым и покорным... Ты это запомни - есть над чем поразмыслить, пища для ума... Ладно, потом... Ты только и умеешь откладывать на потом. Помнишь, когда мы из Караганды ушли, я спросил: "Ты свободен, почему не радуешься?" А ты ответил: "Об этом потом поразмышля-ем", В дни того же побега я как-то спросил: "Отчего ты бежишь, почему?" А ты опять: "Потом". Сколько таких "потом" накопилось! Вот-вот шестьдесят стукнет. Так и отправишься на тот свет, оставив без ответа все эти вопросы? Правильно, тут есть над чем подумать. Уточним направление, а потом поразмышляем обо всем этом".
Гора проверил направление. Снова собрался в путь, но почувствовал, что вспотел. Он скинул с плеч санные лямки и затянул их узлом на ноге, снял белый балахон и, подстелив под себя, лег ничком на лед. Мешок, притороченный к саням, был на шнурках. Он распустил один из них, накрепко привязал к мешку балахон, поднялся, оправил на себе одежду и двинулся дальше.
"В Средней Азии бураном унесло мои очки! Я так и не сумел их найти. Поминай как звали. Там вихрь, вздымая песчинки, кружит их, потому и называют его бураном, а не пургой. В Сахаре такой вихрь самумом зовут... Ну пурга, унесла что-нибудь?! На-кося выкуси!.. "Эгей, грузины-сопляки! Чей во главе человек?" С чего это ты вспомнил вдруг?.. Наверное, потому, что меня переполняет такое же злорадство... Это я на пургу огрызнулся - на балахон мой позарилась... Ладно, теперь об отложенных вопросах: почему и зачем я устраиваю побеги, да? Я размышлял об этом, но так и не доискался начал, не нашел причин. Право, откуда мне знать? Давай порассуждаем методом исключения.
В прошлые отсидки никакой особой причины бежать у меня в лагерях не было. Я никогда не жил с комфортом, не было такой потребности. А если Бог посылал мне радость, было приятно и только, но непременным условием жизни комфорт я не считал. В основном я рос в нужде, служил в армии, прошел войну. Значит, баланда, барак, неустроенность и прочие прелести заключения не могли заставить меня уйти в побег: и не было на мне такого греха, совершенного хоть на воле, хоть в лагере, который, вызывая гнев зэков, принудил бы меня бежать; политзаключенные грузины в войне "мастей" вообще не принимали никакого участия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
Сани были на месте!
Ухватив сани за лямки, Гора выпрямился. Попытался вытащить, но тщетно. Тогда Гора спрыгнул вниз, взялся за сани и поднял их наверх, еще раз тщательно осмотрел. К саням был пристегнут ремнями мешок из непромокаемой рогожи с карманами. Гора присел на корточки, проверил условные метки - не шарили ли чужие руки. Метки были целы на всех шести карманах и на горловине мешка. Гора вынес сани на двор, вернулся. Достал из ящика припасенные с лета ржавые гвозди с молотком, приладил доски к полу, вбил гвозди и сложил в прежнем порядке отложенные в сторону инструменты. Еще раз обвел кладовку лучом фонаря в поисках ветхого кресла, опустился в него и замер. На дворе по-прежнему неистовствовала пурга.
От поры до поры вьюга волком врывалась в проем, кидалась во все углы, исчезала, словно ее ждали неотложные дела.
Гора встал, выбрался наружу приколотить доски. Приколотил, зашвырнул молоток. Взвалил вещмешок на спину, пригнал к плечам санные лямки и двинулся. На санях было двадцать килограммов груза. Вещмешок весил еще двенадцать! Гора вышел со двора, повернулся лицом к лагерю и гаркнул что есть мочи:
"Э-гей, жабы, за мной, в ком душа держится и кого ноги носят!.. Ну, ну, кричи, давай, захочешь докричаться - не сможешь... Я сам себя не слышу, черт побери! Крикнул что было сил, а не услышал... Очень хорошо. Теперь два километра до реки, потом еще семьдесят по руслу до Горячих Ключей... Господи, помоги! Я, правда, вспоми-наю о тебе, когда трудно, но мы же договорились, что так оно и будет. Святой Георгий Атоцкий*, помоги мне довести до конца дело, выведи! Между нами, я что, недостоин? Разве всю жизнь не ходил твоими путями? Когда я говорю "твоими путями", то, ясное дело, имею в виду пределы своих возможностей... Какие жуткие звуки! Хохот, хохот радости... А теперь вроде новорожденный плачет... Миша Филиппов, человек опытный, предупреждал тебя - не поддавайся голосам пурги!.. Разве звуки не напоминают крик новорожденного?.. Это я сам, вероятно, кричу, я же новорожденный, кто же еще...
Давай, Гора, тяни лямку, ниспосланную Богом!"
* Атоци - храм в Картли.
Он стоял на льду, но в русле ли реки? Если в устье весна запаздывала и река оставалась в ледяной броне, то талая вода в верховье, не находя прохода, скапливалась и в тех местах, где сейчас стоял Гора, выходила из берегов, размывая границы, затапливала тундру на много километ-ров по обе стороны. Случалось и так: пока под напором воды и тепла не начинался взлом льда в низовье, затопленные пространства среднеречья и верховья прихватывало морозом, - и образо-вывался плотный гололед. В такие годы очень трудно определить русло, но нынче весна выдалась ранняя, воды успели ко времени стечь, река унялась, улеглась в свое ложе, довольно глубокое, и только потом замерзла. Гора об этом знал.
Он побродил взад-вперед, пока не убедился, что находится между отвесными берегами. Подвернув полы балахона, достал из накладного кармана штанов складную палку. Она была составлена из дюралюминиевых трубок. Трубки входили одна в другую, при надобности раздвигались на нужную длину и служили опорой, на которую натягивался маскхалат вместо палатки. Один конец палки представлял собой стальное острие, на другой был надет стальной же набалдашник. Гора лег на лед, постучал по нему палкой, прислушался. Пурга по-прежнему выла, было плохо слышно. Он стучал, пока в промежутках между порывами ветра не расслышал отчетливый отзвук. Лед был речной - он издавал чавкающий звук, чавкала пустота между льдом и водой. У затопленной почвы звук был резкий, звенящий, поскольку тут не было пустоты, вода и почва застывали единой массой.
Гора посмотрел на часы, сунул их обратно в карман и пошел.
"Я, как говорится, сижу в графине. Идти надо до истока реки, то есть до Горячих Ключей. Русло, правда, пойдет дальше извилинами, но ветер будет подгонять меня сбоку, к берегу, и у меня будет ориентир. Через пять-шесть часов река повернет вправо. Тогда я пойду точно на юго-запад. Какая дивная пурга, что ей стоит продлиться еще сутки! Двадцать четыре часа в этом мраке, ну прямо второе пришествие!.. А разве человек всю свою жизнь не во мраке ходит? Всю жизнь? Нет, только в детстве, лет так до девяти одиннадцати. Ходит как с закрытыми глазами. Родители, члены семьи, другие дети... одним словом, среда определяет каждый шаг; среда эта для него и компас, и часы, и посох - все вместе; но есть к тому же еще собственные инстинкты и младенческий разум, который поначалу всегда и всему противится, а потом чаще всего делается податливым и покорным... Ты это запомни - есть над чем поразмыслить, пища для ума... Ладно, потом... Ты только и умеешь откладывать на потом. Помнишь, когда мы из Караганды ушли, я спросил: "Ты свободен, почему не радуешься?" А ты ответил: "Об этом потом поразмышля-ем", В дни того же побега я как-то спросил: "Отчего ты бежишь, почему?" А ты опять: "Потом". Сколько таких "потом" накопилось! Вот-вот шестьдесят стукнет. Так и отправишься на тот свет, оставив без ответа все эти вопросы? Правильно, тут есть над чем подумать. Уточним направление, а потом поразмышляем обо всем этом".
Гора проверил направление. Снова собрался в путь, но почувствовал, что вспотел. Он скинул с плеч санные лямки и затянул их узлом на ноге, снял белый балахон и, подстелив под себя, лег ничком на лед. Мешок, притороченный к саням, был на шнурках. Он распустил один из них, накрепко привязал к мешку балахон, поднялся, оправил на себе одежду и двинулся дальше.
"В Средней Азии бураном унесло мои очки! Я так и не сумел их найти. Поминай как звали. Там вихрь, вздымая песчинки, кружит их, потому и называют его бураном, а не пургой. В Сахаре такой вихрь самумом зовут... Ну пурга, унесла что-нибудь?! На-кося выкуси!.. "Эгей, грузины-сопляки! Чей во главе человек?" С чего это ты вспомнил вдруг?.. Наверное, потому, что меня переполняет такое же злорадство... Это я на пургу огрызнулся - на балахон мой позарилась... Ладно, теперь об отложенных вопросах: почему и зачем я устраиваю побеги, да? Я размышлял об этом, но так и не доискался начал, не нашел причин. Право, откуда мне знать? Давай порассуждаем методом исключения.
В прошлые отсидки никакой особой причины бежать у меня в лагерях не было. Я никогда не жил с комфортом, не было такой потребности. А если Бог посылал мне радость, было приятно и только, но непременным условием жизни комфорт я не считал. В основном я рос в нужде, служил в армии, прошел войну. Значит, баланда, барак, неустроенность и прочие прелести заключения не могли заставить меня уйти в побег: и не было на мне такого греха, совершенного хоть на воле, хоть в лагере, который, вызывая гнев зэков, принудил бы меня бежать; политзаключенные грузины в войне "мастей" вообще не принимали никакого участия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156