Дороги в Триалети, не приведи Господь. Могла ли я, с моим здоровьем, ехать верхом? Сам же видел... У проклятого Тедо свиное сало вышло, и я чуть не оглохла, когда арба пошла скрипеть. Разрази его гром, как проголодается, копну соломы в один присест умнет, а свиным салом запастись ума не хватило...
- Погоди, Мариам, пусть сам скажет, - прервал ее барин.
- Почему, говорите, жену взял? А разве шестерым моим детям уход и забота не нужны были?! - возразил Ило Коташвили.
- А самой бабе, по-твоему, ничего не нужно? - не унималась барыня.
- Вот именно. Самой бабе, - поддержал в свой черед барин супругу.
- Не знаю, барин, о чем вы, еды у нее вдоволь, одета-обута, на крестины да свадьбы вместе ходим, не скуплюсь на ласку и пожурить умею. Что ей еще нужно, а?
Снова нависло молчание. Барин уже то ли в четвертый, то ли в пятый раз перебрал четки и, не в силах больше сдерживаться, выпалил:
- Ты, Ило, что-нибудь смыслишь в бабах?
- Я-то? Вы, барин, никак, меня за слабосилка держите, а? - залился смехом Ило.
- У него, наверное, есть любовница! - воскликнул священник.
- Есть, отче! - подтвердил Ило.
- Кто, Ило, кто она, твоя любовница? - оживилась барыня.
- Вот, милостивая моя госпожа, вот она, отрада души моей! - Ило погладил жену по голове. - До того люблю, нет мне без нее жизни!
- Вот пролаза! - возмутился барин. - Послушай, болван, тебя спрашивают, когда тебе приспичит, пластаешь ты бабу или нет, а если пластаешь, то кого?!
- Пластаю, как не пластать. Баб же и пластаю, - объявил Коташвили, обводя всех удивленным взглядом, словно спрашивая: "А кого же еще?"
Это произвело на присутствующих разное впечатление.
- Ой-ой-ой! Что я слышу? - застыдилась барыня.
Барин разинул рот.
Священник чуть приметно усмехнулся.
Като впилась грозным взглядом в мужа и, мотнув головой, ехидно заметила:
- И-и-х, лопни твои глаза! Найдешь ты кого лучше меня! - Потом, то ли припомнила что-то, то ли обида ее разобрала, она закатила такую затрещину распутному муженьку, до баб охочему, что барин едва ль не бросился их разнимать.
- Так бы и говорил, а то замучил всех! - пророкотал барин.
- Ишь ты, баб, говорит! Не одну, не двух - во множестве! Наговаривает. В моей пастве, самое большее, две такие сыщутся, - заметил священник.
А барыня, встрепенувшись, взялась уточнять:
- Откуда бы им взяться? Ну, одна, положим, вдова Тухи, а кто вторая? Вторая, скажем, Маро. Этот старикашка взял в жены девушку, ну прямо розу, жизнь ей сгубил. Эти двое, больше никого. Ежели есть, назови!
- Не выйдет, барыня, не из таких я! Назову кого, другие к себе не подпустят. Дело это деликатное, никак нельзя! - отрезал Ило и обратился к священнику: - Что значит "ваша" паства? Вам что, в собственность дали меня и тех баб или как?! Господские мы, Бог наш пастырь, его волею живы!
- Ежели волей Божьею... - осеклась Като и обернулась к священнику: Знать ничего не знаю! Не разведешь, убегу, сгину!..
- Помолчи, баба! - осердился барин. - Тут еще многое надо выяснить, уточнить... Я барин, и так вот запросто... Стольких и мне не уломать, а ты... Все же как ты ухитряешься, а?
- А чего тут ухитряться?!
- А все же... все же? - Барыня сгорала от любопытства.
Коташвили смущенно усмехнулся, потер ладонью шею, нахмурился и выдавил, словно под пыткой, важную тайну:
- Приворот есть во мне, приворот! Иду себе куда-нибудь... Мужикам на меня плевать, что видят меня, что нет - Коташвили и Коташвили - не велика важность. Зато бабы млеют... А я вот чую, которая больше млеет. Я о бабах говорю, о вдовицах и молодухах. Девок я не трогаю, жалею их. По правде, и я им не больно нужен. Не знаю, почему, да так оно есть...
- Пропади ты пропадом, бессовестный, развратник, исчадие ада! накинулась барыня, но супруг, прервав ее жестом, сам обратился к Коташвили:
- Ладно, говори о вдовушках и молодухах.
Коташвили стоял, свесив голову в деланном смущении, но похоже было, что его разбирала досада, так ему не терпелось наконец убраться отсюда.
- Говори! - прикрикнул барин.
- Уж не знаю, о чем говорить?
- А все же как это? Вот ты видишь, как она млеет. А дальше? - подводил барин к ответу. - Откуда тебе знать?
Коташвили поднял голову, оживился:
- Встречусь глазами и знаю! Бывает, что молчат, рот платном прикроют и молчат, а я слышу собственными ушами, как глаза их в голос говорят... - Он еще хотел что-то сказать, но барин прервал:
- Подумаешь, это пара пустяков. Трудно то, что следует за этим, а начало - так, тьфу!
- Трудно, барин, не скажу, что легко! Коли ты пентюх, трудно!
- Какой такой секрет ты знаешь, милый человек? - заговорил священник.
- Какой секрет? Вот шел я вчера по проулку с косой на плече. Бабенку в огороде увидел. Ягодка - лучше не сыскать. Она разогнула стан и глянула на меня. И я на нее глянул, и, когда наши взгляды встретились, я уже все знал...
- Прелюбодей и богохульник! - объявил священник и взялся за кресло: Пересяду, чтоб не слышать подобных речей... Я буду вон там, под тем деревом. - Батюшка подбородком указал на дерево, которое росло рядом и так близко, что, сядь он туда, до него все равно доносилось бы каждое слово.
- Ай, что за вопросы ты задаешь? Подобает ли мне выслушивать такие речи?! - привстав, воскликнула барыня.
- Сядь, не капризничай! - одернул ее барин. - Садитесь, батюшка, и вы, и ты, Маркам! Не уходите! Мы должны сообща решить это дело. Таков порядок! Давай ты, Ило, говори, о чем это ты "знал"?
- Знал, что она уйдет с огорода. И то знал, что, если я пойду за ней, дело заладится...
- И кто же это был? - встряла в разговор крайне взволнованная барыня.
- Э-хе, - засмеялся Коташвили. - Иметь с бабой дело, а потом судачить о ней? Не мужское это занятие!
- Не мешай, Мариам, пусть говорит, подлец, - вмешался барин. - Лучше скажи, вот женщина пошла, а ты, что ли, за ней?
- А как же. Пошел и...
Тут Нато залепила ему вторую оплеуху и снова стала требовать развода.
- Уймись, баба! - одернул барин распалившуюся Като. - Мы пока не добра-лись до главного. Главное впереди. - Он повернулся к Коташвили: - Ты пошел за ней, догнал... А если она упрется, что тогда?
- Тогда ничего. Силой нельзя. Впрочем, есть и такие, которым нравится, когда сильничают... Бывало, что и не давались, разве ж нет? Поворачивался, уходил. Пару месяцев делал вид, что не замечаю, зато потом... Вы все, барин, спрашиваете, что потом? Вот потом и начинается самая что ни на есть потеха!
- Допустим, - подал голос священник. - Она пошла, ты за ней, свершилось богопротивное дело... А вдруг вас кто увидит?
- Что вы такое говорите, батюшка? - удивился Коташвили. - Баба, знаете ли... Прежде чем она встретится с тобой глазами и поманит за собой, она наперед знает и место, и время, у ней уже все взвешено-перевешено. Баба она отродье дьяво-льское, только положись на нее. Баба не ошибется, мужик ошибется! Ты только не мешай бабе. Я всегда так делаю, и вы запомните, так оно лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156