И честному, в высшей степени обязательному человеку, генерал-лейтенанту в отставке ничего не оставалось делать, как вместо отдыха перед ответственнымвечером у Ивана Варфоломеевича с его импортнымсыном идти на розыски мальчишки.
Размышлять над тем, что же это такое странное случилось с ботинками, было некогда, к тому же Илларион Венедиктович вспомнил, что зимой покупал летние туфли, и они оказались малы, очень уж жали. Зато вот сейчас неудачная покупка пришлась в самый раз!
Раздался телефонный звонок: Иван Варфоломеевич просил не опаздывать.
– Ты же знаешь мою прямо-таки болезненную пунктуальность, – с обидой сказал Илларион Венедиктович, но на всякий случай оговорился: – Однако сегодня у меня непредвиденные заботы. И если я немножечко задержусь, заранее приношу извинения.
Но Иван Варфоломеевич был до того взволнован и, как почувствовал Илларион Венедиктович, в не меньшей степени обеспокоен за исход ответственноговечера, что всё-таки почти требовал не опаздывать.
И как часто случается в жизни, именно тогда, когда промедление совершенно нежелательно, тебя словно нарочно задерживает каждая мелочишка. Илларион Венедиктович надолго замешкался с галстуком, перевязав его несколько раз, и каждый раз что-то не получалось – узел то прятался под воротничок, то опускался значительно ниже положенного. И так случилось с несколькими галстуками!Тогда Илларион Венедиктович решил, что во всём виновата рубашка. Увы! Он переменил несколько рубашек,а результат был один и тот же: галстук сидел не как положено!
Скрепя сердце наиаккуратнейший Илларион Венедиктович заставил себя примириться с этим безобразием, и когда уже подходил к двери, почувствовал, что у него сползаютбрюки! Он принял и это за очередную нелепость судьбы, подтянул ремень потуже и наконец-то вышел из квартиры.
Фёдора ему быстро разыскали мальчишки. Тот запрыгал от радости, увидев Иллариона Венедиктовича, возбуждённо затараторил:
– Уважают меня теперь бандиты-то, ух, как уважают! Оказалось, Робка-то Пробка вас знает! Говорит мне, что ты хоть соображаешь, дурак, с кого шляпу сорвал? Я ему и отвечаю, что ещё неизвестно, кто дурак, а шляпу я с генерала сорвал. Не буду же я с пенсионерами разными связываться!
– Расскажи-ка мне, Фёдор, быстренько, где этот гараж находится.
По всем приметам, это был гараж Гордеюшки.
– А шляпу вашу, – восторженно сообщил Федька, – назвали – итог операции номер один! Я её дома под ванну засунул, чтоб никто не заметил!
– Прощай, шляпа, – весело сказал Илларион Венедиктович, – до свиданья, Фёдор, до завтра.
Он бодро зашагал к кинотеатру, возле которого всегда продавались цветы, выбрал букет из крупных садовых ромашек и ещё бодрее зашагал дальше. Можно было воспользоваться любым из видов городского транспорта, в том числе и такси, конечно, но ему хотелось идти пешком и – быстро. ЧТО-ТО ПРОИСХОДИЛО В ЕГО ОРГАНИЗМЕ! Видимо, он выздоровел сразу от всех своих недомоганий, которые недавно довели его до того, что во сне ему дважды являлась Смерть-фашистка, требовавшая не делать ничего хорошего людям, особенно детям. Фига тебе, пустоголовая!
Илларион Венедиктович остановился в изумлении. Почему именно фига? Что это за выражение для генерал-лейтенанта в отставке?!. Однако, ещё раз мысленно сказав Смерти-фашистке «Фига тебе!», Илларион Венедиктович быстро и бодро зашагал дальше, испытывая одно лишь маленькое неудобство: привыкший, чтобы воротничок довольно плотно облегал шею, а галстук был завязан туго, сейчас Илларион Венедиктович чувствовал, что воротничок как бы болтается вокруг шеи, а узел галстука упирается в подбородок.
В квартире Ивана Варфоломеевича в это время заканчивались приготовления к встрече дорогих друзей.
– Я так и не смог узнать, где продают комнатных собачек. Ты ведь разрешил мне завести этакую миниатюрную злючку? – спросил Серёжа.
– Хоть крокодила! – рассмеялся счастливо и громко Иван Варфоломеевич. – Вот интересно, Серёжа, мои старые орлы вместе прилетят или по отдельности? – с заметной грустью спросил он. – Если вместе, значит они сговорились, значит, что-нибудь задумали, будут вести себя неестественно…
– Но – почему? – искренне удивился Серёжа. – И что они могут задумать? По-моему, ты абсолютно зря нервничаешь. Всё обойдется.
– А я хочу, чтобы не только всё обошлось, а чтобы они приняли тебя как моего родного сына, а не…
– Папа, некоторое время, может быть, и длительное, им будет трудно привыкнуть ко мне. И надо постараться их понять.
– А чего тут понимать, да ещё длительное время? – Иван Варфоломеевич действительно разнервничался. – Ко мне вернулся сын… – Услышав дверной звонок, он быстро встал, чуточку помедлил, прежде чем выйти в прихожую.
Это пришёл Гордей Васильевич, о чём-то поговорил с Иваном Варфоломеевичем, а когда появился в комнате, долго разглядывал Сергея Ивановича, потом пожал ему руку и оживлённо, даже несколько торопливо, сказал:
– Серёжа, я, во-первых, сразу буду с тобой на «ты», а во-вторых, буду, есть такое выражение, пялить на тебя глаза. Не обращай внимания. Ты ведь у меня на коленях сиживал, я тебя на рыбалку брал. Понимаешь, когда я вчера узнал о твоем возвращении, всё думал: а вдруг да что-нибудь в твоем облике осталось от того мальчуганчика? У Ивана ни одной фотографии не сохранилось. А я надеюсь всё равно разыскать в своих обширных архивах. Я ведь сам тебя несколько раз фотографировал.
– Я с интересом взглянул бы на своё изображение! – Сергей Иванович сразу разволновался. – Я часто пробовал, изо всех сил напрягал память, чтобы вспомнить хоть что-нибудь… хоть кого-нибудь… Я ведь даже лица матери не помню… Сейчас же для меня главное – привыкнуть.
– А потом и полюбить! – воскликнул Иван Варфоломеевич. – Гордеюшка, я считаю, что Серёженьке не надо торопиться, пусть приглядится ко всему.
– Ты вообще поменьше приставай к нему с советами и замечаниями. Мы, старики, горазды поучать, а толку от наших поучений иногда – кот наплакал. Конечно, пусть привыкает постепенно.
– Я даже за то, чтобы он и с личными привычками по возможности не расставался. Вот захотелось ему комнатную собачку иметь – пожалуйста!
– Собачку? – удивился Гордей Васильевич. – Зачем? Не перевариваю я этих собачьих микробов!
– Так тебе никто и не предлагает! – возмутился Иван Варфоломеевич. – Что ты всем свои…
– Папа! – с мягким укором перебил Сергей Иванович. – Я прекрасно понимаю Гордея Васильевича. Недаром же я просил у тебя разрешения…
Тут, очень кстати, и появился Илларион Венедиктович, внешний вид которого сразу вызвал всеобщее недоумение и дружелюбный смех.
Новый гость не обратил на это никакого внимания, вручил Сергею Ивановичу букет крупных садовых ромашек со словами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81