В мозгу мелькали яркие, но бессвязные образы, приснившиеся минувшей ночью, он отметил, что с надеждой цепляется за них, но образы то тают в надвигающейся пустоте, то, подобно песку, утекают сквозь пальцы. Эта эфемерность одновременно и доводила до безумия, и погружала в покой. Дважды, радуясь дару чуть более конкретного, чуть менее эфемерного видения, он хватался за ручку и черкал несколько слов на полях листов: «луг», написал он в одном месте; «смеется девочка; женский голос напевает позади в высокой траве; я знаю, что могу летать; прохладная вода». Записав эти разрозненные впечатления, Терри поднял взгляд: Клео смотрела на него и улыбалась.
Пока Терри читал документы, Клео порылась в сумке и достала расшифровку, которую подготовила для нее Лорна: запись странного монолога Руби Шарп. Она читала его раз в пятнадцатый и никак не могла поверить, что все это правда, что все эти обещанные чудеса когда-нибудь сбудутся; и она по-прежнему недоумевала, как связан монолог Руби - пророческий? случайный? - с фотографией Терри, с этим прочно врезавшимся в память образом из ее детского сна. В поисках рационального объяснения Клео вернулась к поведению Руби: ее отказ представиться, когда две недели назад они встретились на пляже; ее неожиданное появление в клинике вчерашним вечером и внезапный уход сегодня утром - исчезла, не оставив ни записки, ни платы. Если только не рассматривать в качестве записки расшифрованный монолог.
Но даже если так, можно ли доверять ее словам?
Да. Да. Конечно, можно. Клео пришла к этому выводу, когда поезд въехал в лондонские пригороды, и довод ее был очень прост: среди неразберихи, среди тревожных переплетений прошлого и настоящего есть неоспоримая истина.
Во сне никто не лжет.
***
Терри не знал, что делать. Полчаса назад он простился с Клео и до сих пор не решил, что делать дальше. Его снедали беспокойство и неуверенность. Мысль о возвращении в квартиру повергала в уныние. Было три часа дня, и Терри пугала перспектива провести вечер в одиночку, в компании с телевизором и видеомагнитофоном.
Он купил «Тайм-аут» и просмотрел афишу кинотеатров, но почему-то названия фильмов ничего ему не говорили, и через несколько минут он избавился от журнала - оставил на скамейке неподалеку от вокзала, на радость случайному прохожему.
Терри достал из чемодана конверт, в котором лежали фотография и две папки. Потом вернулся на вокзал и сдал чемодан в камеру хранения.
Спустился в метро и поехал на другой конец Лондона, к другому вокзалу, где сел на поезд до Денмарк-Хилл.
Терри и сам не мог объяснить своих действий. Он подчинялся инстинкту, сложившемуся, наверное, после бесчисленных фильмов, и инстинкт этот подсказывал, что именно так поступают журналисты (или сыщики?), приступая к расследованию. Если желаешь напасть на след или вычислить чьи-то перемещения, то в первую очередь нужно проникнуться чувствами и мыслями преследуемого, влезть в его шкуру. Прежде Терри никогда не бывал в Денмарк-Хилл, и у него было смутное ощущение, что незнание местности может помешать его цели - найти Карен Беллами и выяснить правду об экспериментах доктора Даддена. Терри надеялся, что посетив район, где Карен выросла и где ее видели в последний раз, он сумеет напасть на след: поможет случайная встреча с подругой или разговор со словоохотливым соседом в местном пабе.
Несколько часов он бесцельно блуждал по улицам и тоскливо маялся в кафе, где в одиночку наливался пивом, и в конце концов признал, что по части журналистских расследований ему нужно еще кое-чему поучиться. Он ни на йоту не подобрался к Карен Беллами, зато смертельно устал.
Терри хотелось спать, и в эти минуты ничто его не привлекало сильнее, чем ранний отбой - лечь в постель, выключить свет - скажем, часов в десять - и беспробудно проспать часов двенадцать. Возможно, если он как следует выспится, то утром вспомнит свои сны.
Терри вернулся на станцию «Денмарк-Хилл» и сбежал на платформу как раз в тот момент, когда поезд отходил. Поток пассажиров редел, они стекались к ступеням, ведущим к турникетам, и вскоре он остался на платформе один - если не считать фигуры, расхаживавшей взад и вперед у продуктового автомата. Почему этот человек не сел на поезд вместе с остальными, зачем-то спросил себя Терри. И что он здесь делает, если не ждет поезд на Лондон? Терри направился к другому концу платформы, подальше от массивного незнакомца. Тот вел себя довольно странно. Ростом в шесть футов два дюйма, одет в черные джинсы и зеленую армейскую куртку. Он расхаживал по платформе, что-то бормотал про себя и время от времени вскрикивал. В вечерних лучах солнца поблескивало лезвие ножа.
***
В тот же день, но чуть раньше, Лорна сходила за покупками в город, и на обратном пути к Эшдауну, увидела нечто крайне необычное. Семь автомобилей местной таксомоторной компании проехали мимо нее к железнодорожной станции; в пяти машинах сидели пациенты, в остальных - работники кухни и уборщицы. С неприятным предчувствием Лорна недоуменно смотрела вслед такси: она поняла, что в доме происходит что-то не правильное, что-то очень не правильное. Ускоряя шаг, она стала подниматься вверх по склону, и к воротам Эшдауна уже почти бежала.
Врываясь в холл, она уже точно знала, что в доме никого нет: Эшдаун казался призрачным и покинутым, распахнутая входная дверь хлопала на ветру. Но хотя дом и выглядел брошенным, тихим он не стал: где-то внизу, в подвале, гремела музыка. Очень громкая музыка - Лорна не просто слышала ее, она ощущала ее ногами. От музыки вибрировал пол. Лорна узнала ее сразу, всякий бы узнал - то была одна из известнейших в мире арий, исполняемая одним из известнейших в мире теноров. Лорна поставила сумки и пугливо замерла в холле; музыка на миг прекратилась, но почти тотчас загромыхала снова. Кто-то включил на проигрывателе функцию повтора.
Лорне потребовалось еще несколько минут - ария снова закончилась и снова началась, - чтобы набраться храбрости. Наконец, заглянув в кабинет доктора Даддена, заглянув в столовую, заглянув в Г-образную кухню, Лорна осмелилась открыть дверь в подвал и медленно спустилась по лестнице. добралась до прачечной, что была в десяти ярдах от двери в лабораторию, куда ей не разрешалось входить; здесь музыка едва не сбивала с ног. Заткнув уши пальцами, Лорна осторожно продвинулась по ярко освещенному коридору, перевела у стены дух и - только сделав несколько долгих глубоких вдохов - мягко толкнула дверь и вошла внутрь.
Лорна не могла сказать, сколько времени простояла, оцепенев от ужаса, не в силах пошевелиться, пытаясь найти смысл в картине, представшей ее глазам. Возможно, лишь несколько секунд. В комнате было двенадцать столов, на каждом из которых раньше, похоже, стояло по большому стеклянному резервуару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Пока Терри читал документы, Клео порылась в сумке и достала расшифровку, которую подготовила для нее Лорна: запись странного монолога Руби Шарп. Она читала его раз в пятнадцатый и никак не могла поверить, что все это правда, что все эти обещанные чудеса когда-нибудь сбудутся; и она по-прежнему недоумевала, как связан монолог Руби - пророческий? случайный? - с фотографией Терри, с этим прочно врезавшимся в память образом из ее детского сна. В поисках рационального объяснения Клео вернулась к поведению Руби: ее отказ представиться, когда две недели назад они встретились на пляже; ее неожиданное появление в клинике вчерашним вечером и внезапный уход сегодня утром - исчезла, не оставив ни записки, ни платы. Если только не рассматривать в качестве записки расшифрованный монолог.
Но даже если так, можно ли доверять ее словам?
Да. Да. Конечно, можно. Клео пришла к этому выводу, когда поезд въехал в лондонские пригороды, и довод ее был очень прост: среди неразберихи, среди тревожных переплетений прошлого и настоящего есть неоспоримая истина.
Во сне никто не лжет.
***
Терри не знал, что делать. Полчаса назад он простился с Клео и до сих пор не решил, что делать дальше. Его снедали беспокойство и неуверенность. Мысль о возвращении в квартиру повергала в уныние. Было три часа дня, и Терри пугала перспектива провести вечер в одиночку, в компании с телевизором и видеомагнитофоном.
Он купил «Тайм-аут» и просмотрел афишу кинотеатров, но почему-то названия фильмов ничего ему не говорили, и через несколько минут он избавился от журнала - оставил на скамейке неподалеку от вокзала, на радость случайному прохожему.
Терри достал из чемодана конверт, в котором лежали фотография и две папки. Потом вернулся на вокзал и сдал чемодан в камеру хранения.
Спустился в метро и поехал на другой конец Лондона, к другому вокзалу, где сел на поезд до Денмарк-Хилл.
Терри и сам не мог объяснить своих действий. Он подчинялся инстинкту, сложившемуся, наверное, после бесчисленных фильмов, и инстинкт этот подсказывал, что именно так поступают журналисты (или сыщики?), приступая к расследованию. Если желаешь напасть на след или вычислить чьи-то перемещения, то в первую очередь нужно проникнуться чувствами и мыслями преследуемого, влезть в его шкуру. Прежде Терри никогда не бывал в Денмарк-Хилл, и у него было смутное ощущение, что незнание местности может помешать его цели - найти Карен Беллами и выяснить правду об экспериментах доктора Даддена. Терри надеялся, что посетив район, где Карен выросла и где ее видели в последний раз, он сумеет напасть на след: поможет случайная встреча с подругой или разговор со словоохотливым соседом в местном пабе.
Несколько часов он бесцельно блуждал по улицам и тоскливо маялся в кафе, где в одиночку наливался пивом, и в конце концов признал, что по части журналистских расследований ему нужно еще кое-чему поучиться. Он ни на йоту не подобрался к Карен Беллами, зато смертельно устал.
Терри хотелось спать, и в эти минуты ничто его не привлекало сильнее, чем ранний отбой - лечь в постель, выключить свет - скажем, часов в десять - и беспробудно проспать часов двенадцать. Возможно, если он как следует выспится, то утром вспомнит свои сны.
Терри вернулся на станцию «Денмарк-Хилл» и сбежал на платформу как раз в тот момент, когда поезд отходил. Поток пассажиров редел, они стекались к ступеням, ведущим к турникетам, и вскоре он остался на платформе один - если не считать фигуры, расхаживавшей взад и вперед у продуктового автомата. Почему этот человек не сел на поезд вместе с остальными, зачем-то спросил себя Терри. И что он здесь делает, если не ждет поезд на Лондон? Терри направился к другому концу платформы, подальше от массивного незнакомца. Тот вел себя довольно странно. Ростом в шесть футов два дюйма, одет в черные джинсы и зеленую армейскую куртку. Он расхаживал по платформе, что-то бормотал про себя и время от времени вскрикивал. В вечерних лучах солнца поблескивало лезвие ножа.
***
В тот же день, но чуть раньше, Лорна сходила за покупками в город, и на обратном пути к Эшдауну, увидела нечто крайне необычное. Семь автомобилей местной таксомоторной компании проехали мимо нее к железнодорожной станции; в пяти машинах сидели пациенты, в остальных - работники кухни и уборщицы. С неприятным предчувствием Лорна недоуменно смотрела вслед такси: она поняла, что в доме происходит что-то не правильное, что-то очень не правильное. Ускоряя шаг, она стала подниматься вверх по склону, и к воротам Эшдауна уже почти бежала.
Врываясь в холл, она уже точно знала, что в доме никого нет: Эшдаун казался призрачным и покинутым, распахнутая входная дверь хлопала на ветру. Но хотя дом и выглядел брошенным, тихим он не стал: где-то внизу, в подвале, гремела музыка. Очень громкая музыка - Лорна не просто слышала ее, она ощущала ее ногами. От музыки вибрировал пол. Лорна узнала ее сразу, всякий бы узнал - то была одна из известнейших в мире арий, исполняемая одним из известнейших в мире теноров. Лорна поставила сумки и пугливо замерла в холле; музыка на миг прекратилась, но почти тотчас загромыхала снова. Кто-то включил на проигрывателе функцию повтора.
Лорне потребовалось еще несколько минут - ария снова закончилась и снова началась, - чтобы набраться храбрости. Наконец, заглянув в кабинет доктора Даддена, заглянув в столовую, заглянув в Г-образную кухню, Лорна осмелилась открыть дверь в подвал и медленно спустилась по лестнице. добралась до прачечной, что была в десяти ярдах от двери в лабораторию, куда ей не разрешалось входить; здесь музыка едва не сбивала с ног. Заткнув уши пальцами, Лорна осторожно продвинулась по ярко освещенному коридору, перевела у стены дух и - только сделав несколько долгих глубоких вдохов - мягко толкнула дверь и вошла внутрь.
Лорна не могла сказать, сколько времени простояла, оцепенев от ужаса, не в силах пошевелиться, пытаясь найти смысл в картине, представшей ее глазам. Возможно, лишь несколько секунд. В комнате было двенадцать столов, на каждом из которых раньше, похоже, стояло по большому стеклянному резервуару.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79