Однако Норман, обретя дар речи, казалось, преисполнился решимости ступить на еще более зыбкую почву.- Очень интересно, Энди, - сказал он, когда гвалт немного стих, - но мне интересно, насколько хорошо ты понимаешь, что написал.
- Отлично понимаю.
- Да-да, мы понимаем, сэр, - подхватил другой мальчик.
- Мы понимаем каждое слово, сэр, - сказал третий.
(Сара подавила искушение закрыть лицо ладонями. Она знала, что учителя называют «сэр», только когда класс находится в особенно агрессивном настроении.)
- А вы разве каких-то слов не поняли, сэр?
- Вы, наверное, не поняли, что такое лохматка, сэр?
- Да не понял он. Он даже «Основной инстинкт» не смотрел.
- Хватит! - заорал Норман, стараясь перекрыть гогот. - Твое так называемое стихотворение, Энди, - не что иное, как попурри из непристойностей.
- Извините, сэр, - сказал кто-то, поднимая руку, - а что такое попурри?
Норман пропустил вопрос мимо ушей.
- Просто нагромождение похабщины, где нет ни ритма, ни смысла.
- Вообще-то ритм есть, - заметил Энди. - И смысл есть, как и в стихотворении, которое вы заставили нас читать вчера.
- Смысл? Что-то я не заметил смысла.
- Ну, сэр, - сказал сосед Энди. - Один черномазый очень рассердился на своего друга и поэтому хочет его грохнуть.
- Да, сэр. И бабу свою тоже хочет грохнуть.
- Потому что она сучья шлюха, сэр.
- Заткнитесь! Все! - Норман переключился на Энди. - Ты сам это написал?
- Сам.
- Чушь. Как ты мог придумать такое?
- Ну, я много слушаю рэп, вот и появилась мысль. Я слушаю таких как Оникс, Эм-Си Рен и Ноториэс Б. И. Г. Мисс Тюдор говорит, что влияние других культур и традиций очень полезно для нас.
Норман обратил на Сару взгляд, отчасти обвиняя, отчасти взывая к помощи. Она лишь мило улыбнулась в ответ.
- И вообще, - продолжал Энди, - вчера вы говорили, что «Палп» и «Оазис» - это поэзия.
- Да, но…
- А в чем разница, сэр? Не в том ли, что Оникс - негр?
- Вы, случайно, не расист, сэр?
Молодцы мальчишки, подумала Сара. На мгновение она испытала за них едва ли не гордость.
- Ну вот что. - Губы Нормана дрожали, лицо его побелело. - Энди, с тобой мы увидимся позже. У тебя большие неприятности. Ты сам не понимаешь, насколько большие. А теперь все остальные заткнули свои ё… просто заткнулись… - Класс уже громыхал смехом. - …просто заткнулись и послушали следующее стихотворение. И чтобы до звонка я больше никого не слышал. Ясно?
Порядок восстановился только внешне, и у Сары появились совсем дурные предчувствия, когда Норман вызвал Элисон Хилл. Так получилось, что Элисон была младше всех в классе - замкнутая и молчаливая девочка. После наглого эпатажа Энди, ее голос звучал особенно робко и монотонно.
- Мое стихотворение называется «Дыры в небе», - тихо заговорила Элисон. - Когда звезды умирают, они превращаются в черные дыры. Астролог смотрел на три звезды. Он смотрел в телескоп. Одна звезда была крошечной, а две других - большие. Одна из больших звезд умерла и превратилась в черную дыру. Двум другим звездам стало так одиноко. Вокруг на миллионы и миллионы миль не было других звезд. Только чернота и пустое небо. Мне так жалко эти две одинокие звезды, - сказал астролог. Но он был слишком далеко и не мог им помочь. Так они и остались там на небе, и хотя иногда они подмигивали, им было страшно в темной пустоте.
Наступило полупочтительное молчание. Один мальчик саркастически зааплодировал.
- Очень хорошо, Элисон, - сказал Норман. - Действительно очень хорошо. Правда, я заметил одну мелкую ошибку. Кто-нибудь еще заметил? - Руку никто не поднял. - Ты назвала человека с телескопом астрологом, но думаю, ты имела в виду астронома.
- А какая разница? - спросил кто-то.
- Разница очень большая. - Норман написал оба слова на доске и с довольным видом повернулся к классу. - Как видите, эти слова отличаются всего двумя буквами, но означают совершенно различные вещи. Астроном - это серьезный ученый, который имеет дело с телескопом и другими научными приборами, при помощи которых изучает звезды, а астролог - легкомысленный и суеверный человек, который только делает вид, что изучает звезды, а на самом деле составляет гороскопы и прочую ерунду.
Сара ощутила еще одну смену настроения. Элисон, казалось, ни на что не обращала внимания, сидя с рассеянным безразличием. На какой-то миг Саре почудилось, что она видит в лице девочки блеклое отражение другого лица - безымянного, из прошлого. (Возможно, все дело было в том, как девочка кривила рот и машинально покусывала нижнюю губу.) Остальной класс был одержим желанием порезвиться.
- Вы утверждаете, что гороскопы - это несерьезно, сэр?
- Да, утверждаю.
- Но их печатают в газетах.
- Нельзя верить всему, что пишут в газетах.
- Я думаю, можно многое узнать о человеке по его знаку, - сказала одна из девочек.
- Точно, можно. У вас какой знак, сэр?
- Вы наверняка Лев, правда, сэр? Льву полагается быть очень сильным и уверенным в себе?
- Это Скорпион восходит в Уране, сэр, или просто на вас так сидят брюки?
После урока Сара вместе с Норманом направилась через спортивную площадку в столовую. Сара почти не говорила о минувшем уроке - лишь издала несколько туманных ободряющих звуков и мягко намекнула, что выбор стихотворения Джона Донна был не слишком удачен. Норман же отчаянно переживал случившееся: особенно потрясло его обвинение в расизме.
- Они просто пытались вывести вас из себя, - сказала Сара.
Норман остановился и посмотрел на нее. Солнце ярко освещало площадку, он непроизвольно сощурился и спросил:
- Вы правда так считаете?
Сара кивнула. Она провела рукой по волосам - густым, пепельно-седым волосам до плеч, которые успели очаровать Нормана, - потом, не сознавая того, захватила пальцами прядь и слегка дернула.
- У вас неплохо получается. Честное слово. - Она рассмеялась. - Знаете, мы все прошли через такое. Как вспомню, как сама начинала…
Они снова двинулись к столовой.
- Кстати, у меня для вас письмо, - сказал Норман. - Осталось в учительской, в портфеле.
Сара предположила, что письмо написал сам Норман: она чувствовала его потребность что-то сказать, сделать какое-то важное заявление. И облегченно перевела дух, когда Норман добавил:
- От одной девушки из колледжа, которая уверяет, что знает вас. Я рассказывал про вас друзьям, и эта девушка - я сам с ней не очень хорошо знаком - сказала одной моей подруге, что знала вас много лет назад, когда вы были студенткой.
Облегчение сменилось недоумением.
- Вряд ли. Всем моим студенческим друзьям уже за тридцать. Сколько ей лет?
- Около двадцати, наверное. Ее зовут Руби. Руби Шарп.
Теперь остановилась Сара. Они почти подошли к двери в столовую, мимо них группами и парами протискивались, уныло сутулясь, дети.
- Да, я действительно знала девочку по имени Руби, - медленно сказала Сара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
- Отлично понимаю.
- Да-да, мы понимаем, сэр, - подхватил другой мальчик.
- Мы понимаем каждое слово, сэр, - сказал третий.
(Сара подавила искушение закрыть лицо ладонями. Она знала, что учителя называют «сэр», только когда класс находится в особенно агрессивном настроении.)
- А вы разве каких-то слов не поняли, сэр?
- Вы, наверное, не поняли, что такое лохматка, сэр?
- Да не понял он. Он даже «Основной инстинкт» не смотрел.
- Хватит! - заорал Норман, стараясь перекрыть гогот. - Твое так называемое стихотворение, Энди, - не что иное, как попурри из непристойностей.
- Извините, сэр, - сказал кто-то, поднимая руку, - а что такое попурри?
Норман пропустил вопрос мимо ушей.
- Просто нагромождение похабщины, где нет ни ритма, ни смысла.
- Вообще-то ритм есть, - заметил Энди. - И смысл есть, как и в стихотворении, которое вы заставили нас читать вчера.
- Смысл? Что-то я не заметил смысла.
- Ну, сэр, - сказал сосед Энди. - Один черномазый очень рассердился на своего друга и поэтому хочет его грохнуть.
- Да, сэр. И бабу свою тоже хочет грохнуть.
- Потому что она сучья шлюха, сэр.
- Заткнитесь! Все! - Норман переключился на Энди. - Ты сам это написал?
- Сам.
- Чушь. Как ты мог придумать такое?
- Ну, я много слушаю рэп, вот и появилась мысль. Я слушаю таких как Оникс, Эм-Си Рен и Ноториэс Б. И. Г. Мисс Тюдор говорит, что влияние других культур и традиций очень полезно для нас.
Норман обратил на Сару взгляд, отчасти обвиняя, отчасти взывая к помощи. Она лишь мило улыбнулась в ответ.
- И вообще, - продолжал Энди, - вчера вы говорили, что «Палп» и «Оазис» - это поэзия.
- Да, но…
- А в чем разница, сэр? Не в том ли, что Оникс - негр?
- Вы, случайно, не расист, сэр?
Молодцы мальчишки, подумала Сара. На мгновение она испытала за них едва ли не гордость.
- Ну вот что. - Губы Нормана дрожали, лицо его побелело. - Энди, с тобой мы увидимся позже. У тебя большие неприятности. Ты сам не понимаешь, насколько большие. А теперь все остальные заткнули свои ё… просто заткнулись… - Класс уже громыхал смехом. - …просто заткнулись и послушали следующее стихотворение. И чтобы до звонка я больше никого не слышал. Ясно?
Порядок восстановился только внешне, и у Сары появились совсем дурные предчувствия, когда Норман вызвал Элисон Хилл. Так получилось, что Элисон была младше всех в классе - замкнутая и молчаливая девочка. После наглого эпатажа Энди, ее голос звучал особенно робко и монотонно.
- Мое стихотворение называется «Дыры в небе», - тихо заговорила Элисон. - Когда звезды умирают, они превращаются в черные дыры. Астролог смотрел на три звезды. Он смотрел в телескоп. Одна звезда была крошечной, а две других - большие. Одна из больших звезд умерла и превратилась в черную дыру. Двум другим звездам стало так одиноко. Вокруг на миллионы и миллионы миль не было других звезд. Только чернота и пустое небо. Мне так жалко эти две одинокие звезды, - сказал астролог. Но он был слишком далеко и не мог им помочь. Так они и остались там на небе, и хотя иногда они подмигивали, им было страшно в темной пустоте.
Наступило полупочтительное молчание. Один мальчик саркастически зааплодировал.
- Очень хорошо, Элисон, - сказал Норман. - Действительно очень хорошо. Правда, я заметил одну мелкую ошибку. Кто-нибудь еще заметил? - Руку никто не поднял. - Ты назвала человека с телескопом астрологом, но думаю, ты имела в виду астронома.
- А какая разница? - спросил кто-то.
- Разница очень большая. - Норман написал оба слова на доске и с довольным видом повернулся к классу. - Как видите, эти слова отличаются всего двумя буквами, но означают совершенно различные вещи. Астроном - это серьезный ученый, который имеет дело с телескопом и другими научными приборами, при помощи которых изучает звезды, а астролог - легкомысленный и суеверный человек, который только делает вид, что изучает звезды, а на самом деле составляет гороскопы и прочую ерунду.
Сара ощутила еще одну смену настроения. Элисон, казалось, ни на что не обращала внимания, сидя с рассеянным безразличием. На какой-то миг Саре почудилось, что она видит в лице девочки блеклое отражение другого лица - безымянного, из прошлого. (Возможно, все дело было в том, как девочка кривила рот и машинально покусывала нижнюю губу.) Остальной класс был одержим желанием порезвиться.
- Вы утверждаете, что гороскопы - это несерьезно, сэр?
- Да, утверждаю.
- Но их печатают в газетах.
- Нельзя верить всему, что пишут в газетах.
- Я думаю, можно многое узнать о человеке по его знаку, - сказала одна из девочек.
- Точно, можно. У вас какой знак, сэр?
- Вы наверняка Лев, правда, сэр? Льву полагается быть очень сильным и уверенным в себе?
- Это Скорпион восходит в Уране, сэр, или просто на вас так сидят брюки?
После урока Сара вместе с Норманом направилась через спортивную площадку в столовую. Сара почти не говорила о минувшем уроке - лишь издала несколько туманных ободряющих звуков и мягко намекнула, что выбор стихотворения Джона Донна был не слишком удачен. Норман же отчаянно переживал случившееся: особенно потрясло его обвинение в расизме.
- Они просто пытались вывести вас из себя, - сказала Сара.
Норман остановился и посмотрел на нее. Солнце ярко освещало площадку, он непроизвольно сощурился и спросил:
- Вы правда так считаете?
Сара кивнула. Она провела рукой по волосам - густым, пепельно-седым волосам до плеч, которые успели очаровать Нормана, - потом, не сознавая того, захватила пальцами прядь и слегка дернула.
- У вас неплохо получается. Честное слово. - Она рассмеялась. - Знаете, мы все прошли через такое. Как вспомню, как сама начинала…
Они снова двинулись к столовой.
- Кстати, у меня для вас письмо, - сказал Норман. - Осталось в учительской, в портфеле.
Сара предположила, что письмо написал сам Норман: она чувствовала его потребность что-то сказать, сделать какое-то важное заявление. И облегченно перевела дух, когда Норман добавил:
- От одной девушки из колледжа, которая уверяет, что знает вас. Я рассказывал про вас друзьям, и эта девушка - я сам с ней не очень хорошо знаком - сказала одной моей подруге, что знала вас много лет назад, когда вы были студенткой.
Облегчение сменилось недоумением.
- Вряд ли. Всем моим студенческим друзьям уже за тридцать. Сколько ей лет?
- Около двадцати, наверное. Ее зовут Руби. Руби Шарп.
Теперь остановилась Сара. Они почти подошли к двери в столовую, мимо них группами и парами протискивались, уныло сутулясь, дети.
- Да, я действительно знала девочку по имени Руби, - медленно сказала Сара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79