Сара ничего не понимала. Ведь она провела в этом доме лишь несколько минут - ожидая, пока Ребекка принесет вино, которое холодно и неохотно предложила, после того, как оправилась от потрясения, узнав, что перед ней учительница дочери. Очевидно, подобное ощущение комфорта в доме совершенно постороннего человека - полная нелепость, особенно если учитывать, что посторонний этот, судя по обстановке, располагает немалым доходом; да и разговор предстоял чрезвычайно трудный. Тем не менее, мебель, цветовая гамма, картины на стенах, игра света, льющегося на ковер из французских окон, ряды книжных переплетов, вазы с гипсофилой и дельфиниумом - нечто во всем этом рождало у Сары неотвязное, хоть и необъяснимое чувство, будто все здесь знакомо ей и привычно. Она даже на мгновение подумала, не переживает ли dйjа vu - или, быть может, она видела эту комнату в одном из своих правдоподобных снов. Но нет, решила Сара, нет. Объяснение странному и приятному ощущению, будто она вернулась домой (по-другому чувство это и назвать нельзя), лежало где-то глубже.
- Боюсь у меня есть только из «Сейнзбериз», - сказала Ребекка, небрежно протягивая Саре бокал зеленовато-желтого австралийского вина. - Элисон наверху делает уроки. Я могла бы попросить ее спуститься, но, быть может, нам лучше самим разобраться с этим вопросом.
Сара встревожилась при мысли, что ей нужно «разбираться» с этой женщиной. Она уже углядела на полках ряды томов по юриспруденции и догадалась, что Ребекка, по всей видимости, работает адвокатом. Сара сделала три быстрых и нервных глотка.
- Зачем все-таки вы пришли? - прямо спросила Ребекка. - Сегодня утром я подала жалобу вашей директрисе. И полагала, что на этом вопрос будет исчерпан.
Сара наполовину рассмеялась, наполовину задохнулась от наглости хозяйки, которая явно перекладывала всю вину на нее.
- Похоже, она так не считает, и, честно говоря, я тоже. Мы очень обеспокоены тем, что вчера днем я нашла вашу дочь в парке Финсбери. Девочка не могла попасть в дом, и ей некуда было пойти в течение почти четырех часов.
Ребекка вздохнула.
- Послушайте, меня это встревожило так же, как и любого нормального человека. Этого не должно было случиться. Мне пришлось уехать в Лондон по делу, а Элисон сказала, что до начала шестого задержится в школе, посмотрит соревнования. Я думала, что кто-нибудь из подруг проводит ее до дома, и она сама откроет дверь. Но глупышка потеряла ключи. - Вполголоса, словно про себя, она добавила:
- Похоже, в последнее время она стала растеряхой.
- Простите, - сказала Сара, - но это же ненормально. Во-первых, я не уверена, что в школе у Элисон есть подруги. Она не очень-то общительна. А, во-вторых, неудивительно, что она постоянно все теряет, - девочка явно переживает очень трудный и несчастливый этап.
- Давайте-ка отбросим эту доморощенную психологию, - сухо сказала Ребекка. - Вы лучше скажите, какое отношение все это имеет к вашему странному поступку? Зачем вы повели ее на фильм, который, судя по всему, достаточно жесток и неприятен, чтобы вывести девочку ее возраста из душевного равновесия.
Ее голос прибавил как по части громкости, так и по части пронзительности. У Сары не было ни малейшего желания с самого начала вступать в пререкания.
- Не стоит выяснять, кто и в чем виноват, - сказала она. - Мы обе желаем Элисон добра, так что давайте не будем забывать, что на самом деле мы с вами заодно. А раз так… - тут она позволила пробиться стальным ноткам, - … мне нужно ваше заверение, что этого больше не повторится. В противном случае, мне придется доложить об этом в соответствующие органы.
- Да, конечно, - без намека на любезность согласилась Ребекка и тут же добавила:
- А я бы хотела, чтобы в следующий раз вы хорошенько подумали, прежде чем вовлекать мою дочь… в неподобающие развлечения.
Сара выдержала небольшую паузу, которая казалась ей вполне весомым ответом. Затем спросила:
- Отец Элисон сегодня дома?
- Отец Элисон здесь не живет, - сказала Ребекка.
- Тогда чем занимается ваш муж, если это не бестактный вопрос?
- Мой - кто?
- Ваш муж.
- У меня нет мужа.
- Тогда ваш партнер.
- Мой партнер, - Ребекка слегка подчеркнула это слово, - мой партнер умер.
Именно это Сара и предполагала услышать. Но слова все равно потрясли ее - как своей бесповоротностью, так и спокойной, почти бесстрастной прямотой, с какой были произнесены. Сара склонила голову.
- Простите.
- Ничего страшного.
Ребекка осушила бокал.
- Мне кажется, теперь… кое-что понятно. - Сара подняла взгляд. - Вы видели стихотворение, которое Элисон написала в качестве домашнего задания? Про звезды?
- Да.
- Полагаю… полагаю, Элисон в каком-то смысле имела в виду отца.
Взгляд Ребекки был пристален, испепеляющ и нетерпелив.
- Отец Элисон жив.
- Жив? Но, по-моему, вы только что сказали…
- Я сказала, что ее отец здесь не живет. Но он очень даже жив. Вообще-то, это мой брат.
Сара с трудом понимала.
- Ваш брат? Но в таком случае… я хочу сказать, как?..
- Не волнуйтесь. Перед вами вовсе не случай инцеста, о чем вы непременно бы сообщили в социальные органы. Видите ли, я не являюсь биологической матерью Элисон. С формальной точки зрения я прихожусь ей тетей.
- Тетей. Понятно. Но в таком случае кто… кто биологическая мать?
- Мой партнер. Точнее, партнерша. Которая, как я уже сказала, умерла.
Сара многое бы отдала за то, чтобы соображать побыстрее. Она не понимала, откуда в ней эта вялость, это безволие.
- Значит, ваш партнер - женщина?
- Да. - Ребекка встала и подошла к окну. - Впрочем, я не вполне уверена, что вас это касается.
- Да, вы правы. Не касается.
- Почему-то вы не кажетесь мне человеком широких взглядов.
Отвечать Сара не стала - слова до нее попросту не дошли.
- Сколько лет вы жили вместе? - спросила она.
- В августе исполнилось бы одиннадцать. Он умерла почти год назад.
Некоторое время они молчали. Ребекка снова села, и Саре показалось, что напряжение, владевшее хозяйкой, постепенно спадает. Последние несколько месяцев Ребекка, наверное, мало с кем могла поделиться своими мучительными откровениями. Когда Сара задавала следующий вопрос, голос ее звучал неуверенно и мягко, словно она вручала хрупкий подарок.
- А как она… умерла?
- Непристойно, - ответила Ребенка. Но это была последняя попытка бравады. Внезапно маска соскользнула с ее лица, оно сморщилось, и в Ребекке не осталось ничего, кроме горя, нескрываемого и безутешного. - Она покончила с собой.
Но заплакать она себе все же не позволила.
Сара молчала. Она не могла решиться на расспросы. Она понимала, что Ребекка и так расскажет все.
- Газеты придумали название для таких случаев, - продолжала Ребекка прерывающимся голосом. - «Яппи-стресс». Такой синдром. Десять лет работаешь в Сити, как проклятый, зарабатываешь кучу денег, и потом вдруг оглядываешься на свою жизнь и не можешь понять, зачем все это делал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
- Боюсь у меня есть только из «Сейнзбериз», - сказала Ребекка, небрежно протягивая Саре бокал зеленовато-желтого австралийского вина. - Элисон наверху делает уроки. Я могла бы попросить ее спуститься, но, быть может, нам лучше самим разобраться с этим вопросом.
Сара встревожилась при мысли, что ей нужно «разбираться» с этой женщиной. Она уже углядела на полках ряды томов по юриспруденции и догадалась, что Ребекка, по всей видимости, работает адвокатом. Сара сделала три быстрых и нервных глотка.
- Зачем все-таки вы пришли? - прямо спросила Ребекка. - Сегодня утром я подала жалобу вашей директрисе. И полагала, что на этом вопрос будет исчерпан.
Сара наполовину рассмеялась, наполовину задохнулась от наглости хозяйки, которая явно перекладывала всю вину на нее.
- Похоже, она так не считает, и, честно говоря, я тоже. Мы очень обеспокоены тем, что вчера днем я нашла вашу дочь в парке Финсбери. Девочка не могла попасть в дом, и ей некуда было пойти в течение почти четырех часов.
Ребекка вздохнула.
- Послушайте, меня это встревожило так же, как и любого нормального человека. Этого не должно было случиться. Мне пришлось уехать в Лондон по делу, а Элисон сказала, что до начала шестого задержится в школе, посмотрит соревнования. Я думала, что кто-нибудь из подруг проводит ее до дома, и она сама откроет дверь. Но глупышка потеряла ключи. - Вполголоса, словно про себя, она добавила:
- Похоже, в последнее время она стала растеряхой.
- Простите, - сказала Сара, - но это же ненормально. Во-первых, я не уверена, что в школе у Элисон есть подруги. Она не очень-то общительна. А, во-вторых, неудивительно, что она постоянно все теряет, - девочка явно переживает очень трудный и несчастливый этап.
- Давайте-ка отбросим эту доморощенную психологию, - сухо сказала Ребекка. - Вы лучше скажите, какое отношение все это имеет к вашему странному поступку? Зачем вы повели ее на фильм, который, судя по всему, достаточно жесток и неприятен, чтобы вывести девочку ее возраста из душевного равновесия.
Ее голос прибавил как по части громкости, так и по части пронзительности. У Сары не было ни малейшего желания с самого начала вступать в пререкания.
- Не стоит выяснять, кто и в чем виноват, - сказала она. - Мы обе желаем Элисон добра, так что давайте не будем забывать, что на самом деле мы с вами заодно. А раз так… - тут она позволила пробиться стальным ноткам, - … мне нужно ваше заверение, что этого больше не повторится. В противном случае, мне придется доложить об этом в соответствующие органы.
- Да, конечно, - без намека на любезность согласилась Ребекка и тут же добавила:
- А я бы хотела, чтобы в следующий раз вы хорошенько подумали, прежде чем вовлекать мою дочь… в неподобающие развлечения.
Сара выдержала небольшую паузу, которая казалась ей вполне весомым ответом. Затем спросила:
- Отец Элисон сегодня дома?
- Отец Элисон здесь не живет, - сказала Ребекка.
- Тогда чем занимается ваш муж, если это не бестактный вопрос?
- Мой - кто?
- Ваш муж.
- У меня нет мужа.
- Тогда ваш партнер.
- Мой партнер, - Ребекка слегка подчеркнула это слово, - мой партнер умер.
Именно это Сара и предполагала услышать. Но слова все равно потрясли ее - как своей бесповоротностью, так и спокойной, почти бесстрастной прямотой, с какой были произнесены. Сара склонила голову.
- Простите.
- Ничего страшного.
Ребекка осушила бокал.
- Мне кажется, теперь… кое-что понятно. - Сара подняла взгляд. - Вы видели стихотворение, которое Элисон написала в качестве домашнего задания? Про звезды?
- Да.
- Полагаю… полагаю, Элисон в каком-то смысле имела в виду отца.
Взгляд Ребекки был пристален, испепеляющ и нетерпелив.
- Отец Элисон жив.
- Жив? Но, по-моему, вы только что сказали…
- Я сказала, что ее отец здесь не живет. Но он очень даже жив. Вообще-то, это мой брат.
Сара с трудом понимала.
- Ваш брат? Но в таком случае… я хочу сказать, как?..
- Не волнуйтесь. Перед вами вовсе не случай инцеста, о чем вы непременно бы сообщили в социальные органы. Видите ли, я не являюсь биологической матерью Элисон. С формальной точки зрения я прихожусь ей тетей.
- Тетей. Понятно. Но в таком случае кто… кто биологическая мать?
- Мой партнер. Точнее, партнерша. Которая, как я уже сказала, умерла.
Сара многое бы отдала за то, чтобы соображать побыстрее. Она не понимала, откуда в ней эта вялость, это безволие.
- Значит, ваш партнер - женщина?
- Да. - Ребекка встала и подошла к окну. - Впрочем, я не вполне уверена, что вас это касается.
- Да, вы правы. Не касается.
- Почему-то вы не кажетесь мне человеком широких взглядов.
Отвечать Сара не стала - слова до нее попросту не дошли.
- Сколько лет вы жили вместе? - спросила она.
- В августе исполнилось бы одиннадцать. Он умерла почти год назад.
Некоторое время они молчали. Ребекка снова села, и Саре показалось, что напряжение, владевшее хозяйкой, постепенно спадает. Последние несколько месяцев Ребекка, наверное, мало с кем могла поделиться своими мучительными откровениями. Когда Сара задавала следующий вопрос, голос ее звучал неуверенно и мягко, словно она вручала хрупкий подарок.
- А как она… умерла?
- Непристойно, - ответила Ребенка. Но это была последняя попытка бравады. Внезапно маска соскользнула с ее лица, оно сморщилось, и в Ребекке не осталось ничего, кроме горя, нескрываемого и безутешного. - Она покончила с собой.
Но заплакать она себе все же не позволила.
Сара молчала. Она не могла решиться на расспросы. Она понимала, что Ребекка и так расскажет все.
- Газеты придумали название для таких случаев, - продолжала Ребекка прерывающимся голосом. - «Яппи-стресс». Такой синдром. Десять лет работаешь в Сити, как проклятый, зарабатываешь кучу денег, и потом вдруг оглядываешься на свою жизнь и не можешь понять, зачем все это делал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79