Все силы, объединившиеся против него, силы невежества, зависти, консерватизма, пришли в движение. Заговор набирал обороты.
Все это стало ясно доктору Даддену в ту ночь, что он провел, энергично вышагивая по лондонским улицам. Она не сомкнул глаз и чувствовал себя вполне бодрым; в то утро он обрел полную уверенность, что больше никогда не заснет. Губы его сложились в невольную усмешку, когда он оглядел вагон поезда и увидел, сколько пассажиров - в самом начале дня! - дремлют, посапывают, кемарят, клюют носом, дрыхнут, рты глупо приоткрыты, головы поникли, веки опущены. Неужели у этих людей нет чувства собственного достоинства, нет уважения к себе? Неужели они так сильно ненавидят жизнь, что при любой возможности вынуждены сбегать от нее? Прежде доктор Дадден не раз спрашивал себя: а стоит ли вообще класть жизнь на спасение этих существ, - но больше этот вопрос не имел для него значения. Доктор Дадден понял, что идея, будто судьба уготовила для него роль спасителя человечества, была нелепа. Одно из заблуждений, которые не давали ему двигаться вперед. Суть, подлинную суть, такую простую и очевидную, можно выразить в нескольких словах. Да, подлинная суть заключается в следующем: доктор Дадден прав, а все остальные ошибаются. Он способен это понять, а они нет. И все сводится к простому спору между добром и злом. Дадден против остального мира.
Теперь, когда он видел все в новом свете, его грызла неудовлетворенность от прежних своих ошибок, компромиссов и промедлений. Он тратил время в бесплодных беседах с полоумными пациентами; расходовал силы на паллиативное лечение симулянтов, невротиков, ипохондриков и слабаков. Первое, что он сделает, когда вернется в клинику, - отпустит пациентов. Всех. Вызовет целый караван такси и избавится от них, устроит генеральную уборку. Пациенты - не что иное, как помеха, нелепое препятствие. Имеет значение только то, что происходит в подвале, но даже там он слишком много времени убил впустую. Эксперименты на животных следовало прекратить много месяцев назад: он давно узнал все, что требовалось, о поведении крыс, собак и кроликов. С этого момента он будет работать только с людьми. Лишь так можно двигаться вперед. Он не должен допустить, чтобы это дурацкое происшествие помешало его миссии. Стыд и позор, что он позволил запугать себя сплетнями, злобными слухами, невежественной болтовней. Он знает, что его оборудование совершенно безопасно, и докажет это. Немедленно докажет - открыто, неопровержимо и единственным возможным способом. Он поставит эксперимент на себе.
Мысли доктора Даддена ускорялись, а поезд, везший его назад в Эшдаун, напротив, замедлял ход, заставляя его потеть от раздражения и нетерпения. Между станциями то и дело случались долгие, необъяснимые остановки. Во время третьей или четвертой доктор Дадден вскочил, сорвал наушники - он слушал баховские «Гольдберг-вариации» - и брезгливо выбросил плейер в окно. Даже любимая прежде музыка вызывала теперь отвращение.
- Кашка! - кричал он, несясь обратно к своему месту. - Пресная кашка! Усыпляющее дерьмо!
На косые взгляды обеспокоенных пассажиров он не обращал внимания. Плевать он хотел на мнение этих полусонных глупцов. Его больше не интересует, что думает о нем окружающий мир, ведь они все сговорились. Все. Майерс и Коул организовали против него заговор, в этом нет никаких сомнений, а Рассел Уоттс с готовностью сыграл роль подсадной утки; и в клинике, наверное, есть шпион, подсадная утка, собирает о нем информацию, плетет интриги за его спиной. Доктор Мэдисон, кто же еще, эта гнусная старая сука давно имеет на него зуб. А как насчет того щелкопера? Ему тоже нельзя доверять. Он ничуть не удивится, если эти двое окажутся в сговоре. Теперь он припоминает, что в свою первую ночь Терри тайком встречался с доктором Мэдисон на террасе; а на следующее утро с издевкой сообщил, что знаком с ней «поверхностно», и даже имел наглость - да-да, все вспомнил, и все встало на свои места - этот ублюдок даже посмел, не моргнув глазом, упомянуть имя Сары. Значит, они все заодно, в этом не может быть сомнений. Правда, с тех пор (насколько он знает) Терри почти не разговаривал с доктором Мэдисон, но разве это не очевидный признак заговора, еще одно свидетельство - если они еще нужны - тайного и зловещего союза, не требующего объяснений…
И тут доктор Дадден неожиданно получил подтверждение своим подозрениям. Когда поезд вновь застрял между станциями, навстречу загромыхал другой поезд - направлявшийся в Лондон. Доктор Дадден повернул к окну голову, и несколько секунд смотрел на проезжавших мимо пассажиров. Они были там - сидели в полупустом вагоне, поглощенные разговором. Двое, занимавшие его мысли.
Терри Уорт и Клео Мэдисон.
***
- Видели? - спросила Клео. Вытянув шею, она смотрела на соседний поезд.
- Что видел? - сказал Терри.
- Доктора Даддена. Я уверена. Едет в том поезде.
- Я думал, он на семинаре.
- Я тоже.
- Как вы думаете, он нас видел?
Клео пожала плечами.
- Не знаю. А если даже и видел?
- Ну, ему может не понравится, - сказал Терри, - что его помощница уехала в Лондон, а любимый пациент сам себя выписал.
Клео проводила взглядом соседний поезд, растворившийся вдали, затем снова села на место.
- Честно говоря, меня больше не интересует, что нравится доктору Даддену, а что нет. Меня гораздо больше интересует вот это. - Она взяла со столика фотографию и с удивлением посмотрела на нее. - Вы точно знаете, что это кадр из фильма, который никто… никто не видел?
- Ну, может, два-три человека. В лучшем случае, - сказал Терри. - И даже этому нет документального подтверждения.
- Как вы считаете, у кого-нибудь есть копия этой ленты?
- Сомневаюсь. Я уж точно никогда не встречал информации на этот счет.
Клео вернула ему фотографию; руки ее дрожали. Даже спустя двенадцать часов (из-за возбуждения ей не удалось поспать) она все еще не могла привыкнуть к этой невероятной мысли: образ, что впервые посетил ее в детстве и преследовал всю дальнейшую жизнь, возможно, вовсе не является порождением ее спящего сознания и существует сам по себе. И надо же так случиться, что выяснилось это именно сейчас, когда в клинику пришла Руби Шарп - пришла и исчезла, оставив после себя лишь странный поток слов с вкраплениями прошлых и будущих секретов Клео. Смущение и чрезмерное возбуждение не позволяли Клео осознать смысл происшедшего, но одно она знала точно: утром она уедет из клиники, оставит Лорне торопливую записку с обещанием, что вернется, как только…
…как только что?
Терри продолжал говорить о фильме, а набравший ход поезд мчался по непримечательной сельской местности.
- Вероятно, - говорил Терри, - я искал не там. Если копия фильма существует, то, возможно, лента хранится не в Италии, а во Франции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Все это стало ясно доктору Даддену в ту ночь, что он провел, энергично вышагивая по лондонским улицам. Она не сомкнул глаз и чувствовал себя вполне бодрым; в то утро он обрел полную уверенность, что больше никогда не заснет. Губы его сложились в невольную усмешку, когда он оглядел вагон поезда и увидел, сколько пассажиров - в самом начале дня! - дремлют, посапывают, кемарят, клюют носом, дрыхнут, рты глупо приоткрыты, головы поникли, веки опущены. Неужели у этих людей нет чувства собственного достоинства, нет уважения к себе? Неужели они так сильно ненавидят жизнь, что при любой возможности вынуждены сбегать от нее? Прежде доктор Дадден не раз спрашивал себя: а стоит ли вообще класть жизнь на спасение этих существ, - но больше этот вопрос не имел для него значения. Доктор Дадден понял, что идея, будто судьба уготовила для него роль спасителя человечества, была нелепа. Одно из заблуждений, которые не давали ему двигаться вперед. Суть, подлинную суть, такую простую и очевидную, можно выразить в нескольких словах. Да, подлинная суть заключается в следующем: доктор Дадден прав, а все остальные ошибаются. Он способен это понять, а они нет. И все сводится к простому спору между добром и злом. Дадден против остального мира.
Теперь, когда он видел все в новом свете, его грызла неудовлетворенность от прежних своих ошибок, компромиссов и промедлений. Он тратил время в бесплодных беседах с полоумными пациентами; расходовал силы на паллиативное лечение симулянтов, невротиков, ипохондриков и слабаков. Первое, что он сделает, когда вернется в клинику, - отпустит пациентов. Всех. Вызовет целый караван такси и избавится от них, устроит генеральную уборку. Пациенты - не что иное, как помеха, нелепое препятствие. Имеет значение только то, что происходит в подвале, но даже там он слишком много времени убил впустую. Эксперименты на животных следовало прекратить много месяцев назад: он давно узнал все, что требовалось, о поведении крыс, собак и кроликов. С этого момента он будет работать только с людьми. Лишь так можно двигаться вперед. Он не должен допустить, чтобы это дурацкое происшествие помешало его миссии. Стыд и позор, что он позволил запугать себя сплетнями, злобными слухами, невежественной болтовней. Он знает, что его оборудование совершенно безопасно, и докажет это. Немедленно докажет - открыто, неопровержимо и единственным возможным способом. Он поставит эксперимент на себе.
Мысли доктора Даддена ускорялись, а поезд, везший его назад в Эшдаун, напротив, замедлял ход, заставляя его потеть от раздражения и нетерпения. Между станциями то и дело случались долгие, необъяснимые остановки. Во время третьей или четвертой доктор Дадден вскочил, сорвал наушники - он слушал баховские «Гольдберг-вариации» - и брезгливо выбросил плейер в окно. Даже любимая прежде музыка вызывала теперь отвращение.
- Кашка! - кричал он, несясь обратно к своему месту. - Пресная кашка! Усыпляющее дерьмо!
На косые взгляды обеспокоенных пассажиров он не обращал внимания. Плевать он хотел на мнение этих полусонных глупцов. Его больше не интересует, что думает о нем окружающий мир, ведь они все сговорились. Все. Майерс и Коул организовали против него заговор, в этом нет никаких сомнений, а Рассел Уоттс с готовностью сыграл роль подсадной утки; и в клинике, наверное, есть шпион, подсадная утка, собирает о нем информацию, плетет интриги за его спиной. Доктор Мэдисон, кто же еще, эта гнусная старая сука давно имеет на него зуб. А как насчет того щелкопера? Ему тоже нельзя доверять. Он ничуть не удивится, если эти двое окажутся в сговоре. Теперь он припоминает, что в свою первую ночь Терри тайком встречался с доктором Мэдисон на террасе; а на следующее утро с издевкой сообщил, что знаком с ней «поверхностно», и даже имел наглость - да-да, все вспомнил, и все встало на свои места - этот ублюдок даже посмел, не моргнув глазом, упомянуть имя Сары. Значит, они все заодно, в этом не может быть сомнений. Правда, с тех пор (насколько он знает) Терри почти не разговаривал с доктором Мэдисон, но разве это не очевидный признак заговора, еще одно свидетельство - если они еще нужны - тайного и зловещего союза, не требующего объяснений…
И тут доктор Дадден неожиданно получил подтверждение своим подозрениям. Когда поезд вновь застрял между станциями, навстречу загромыхал другой поезд - направлявшийся в Лондон. Доктор Дадден повернул к окну голову, и несколько секунд смотрел на проезжавших мимо пассажиров. Они были там - сидели в полупустом вагоне, поглощенные разговором. Двое, занимавшие его мысли.
Терри Уорт и Клео Мэдисон.
***
- Видели? - спросила Клео. Вытянув шею, она смотрела на соседний поезд.
- Что видел? - сказал Терри.
- Доктора Даддена. Я уверена. Едет в том поезде.
- Я думал, он на семинаре.
- Я тоже.
- Как вы думаете, он нас видел?
Клео пожала плечами.
- Не знаю. А если даже и видел?
- Ну, ему может не понравится, - сказал Терри, - что его помощница уехала в Лондон, а любимый пациент сам себя выписал.
Клео проводила взглядом соседний поезд, растворившийся вдали, затем снова села на место.
- Честно говоря, меня больше не интересует, что нравится доктору Даддену, а что нет. Меня гораздо больше интересует вот это. - Она взяла со столика фотографию и с удивлением посмотрела на нее. - Вы точно знаете, что это кадр из фильма, который никто… никто не видел?
- Ну, может, два-три человека. В лучшем случае, - сказал Терри. - И даже этому нет документального подтверждения.
- Как вы считаете, у кого-нибудь есть копия этой ленты?
- Сомневаюсь. Я уж точно никогда не встречал информации на этот счет.
Клео вернула ему фотографию; руки ее дрожали. Даже спустя двенадцать часов (из-за возбуждения ей не удалось поспать) она все еще не могла привыкнуть к этой невероятной мысли: образ, что впервые посетил ее в детстве и преследовал всю дальнейшую жизнь, возможно, вовсе не является порождением ее спящего сознания и существует сам по себе. И надо же так случиться, что выяснилось это именно сейчас, когда в клинику пришла Руби Шарп - пришла и исчезла, оставив после себя лишь странный поток слов с вкраплениями прошлых и будущих секретов Клео. Смущение и чрезмерное возбуждение не позволяли Клео осознать смысл происшедшего, но одно она знала точно: утром она уедет из клиники, оставит Лорне торопливую записку с обещанием, что вернется, как только…
…как только что?
Терри продолжал говорить о фильме, а набравший ход поезд мчался по непримечательной сельской местности.
- Вероятно, - говорил Терри, - я искал не там. Если копия фильма существует, то, возможно, лента хранится не в Италии, а во Франции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79