Волки настороженно остановились, чутко нюхая влажными носами воздух. За последнее время звери исхудали, и благородная длинная шерсть матерого самца теперь висела слипшимися лохмами. Да и огонька в глазах поубавилось - теперь они иногда вовсе напоминали дешевые желтые стекляшки, сияющие пустым идиотизмом, как у мягкой игрушки в магазине. Голод подводил волчье брюхо, но поесть теперь удавалось редко. Помойки. Верные, хотя и неблагородные источники пищи, теперь были закрыты и находились под неусыпным контролем кодлы псов, которые словно считали теперь их своими официальными кормушками, и безоговорочно пропускали только жильцов с полными ведрами отбросов. И воздух пах неспокойно - горькая тревога словно навеки поселилась там, не давала ни минуты покоя и отдыха. Звери давно бы сбежали из города, но что-то держало их тут, в этой вотчине бетонных домов и прямых улиц, в этом тесном муравейнике людских судеб, намертво переплетенных какими то загадочными узлами. А сегодня было особенно гадко. Черная вуаль так сгустилась, что волки почти видели ее, пусть не глазами, а своим чутким носом. Сегодня что-то случится. Очередной пункт в выбранной неизвестно кем программе, очередная чумная станция, на пути двадцати трехтысячного экспресса. Черная ширма в небесах колыхалась, и пахла смертью. Так и есть, в отдалении залаяли псы - дружно, слаженно, они все теперь делали вместе. Брех их был не агрессивный, скорее отвлекающий. Волчица нервно взрыкнула, и переступила лапами, глаза ее отразили луну - два желто-зеленых пустых круга. И она вздрогнула, когда ветер донес звук выстрела. Залп, а после этого секундную тишину нарушил уже не отвлекающий, истерический собачий лая. Какая то псина дико визжала, как визжат только смертельно раненые. Грохнуло еще раз, раскатисто, гулко, не меньше десяти стволов. Волк слушал, склонив лобастую голову на бок. Слабый ветерок пролетел вдоль улицы кружа за собой мертвые ломкие листья. Ветер принес резкий запах пороха, адреналина и отчетливый медный крови. От этого медного духа волг оскалил клыки и зарычал. Примитивного его звериное сознание медленно решало - бежать, или остаться. Вроде бы стреляют далеко... От угла старого кирпичного дома отделилась тень и выплыв на середину улицы в лунный свет, оказалась человеком в поношенном бесцветном плаще. Его шатало, а пах он резко, сивушными маслами. Взгляд его был еще бессмысленнее, чем у зверей, расфокусированные зрачки плавали, а потом сосредоточились на волках. -А! - сказал пьяный, - собачки... серые собачки, шатаетесь тут. Штоб вы передохли все... А впрочем... - он запнулся, словно потеряв нить, а потом поднял голову и довершил все же, - впрочем вас и так сегодня стрельнут. Пшли отсюда... Пшли! Он махнул руками и волки поспешно бросились прочь - месяцы проведенные в городе научили их быть осторожными людьми. Не успели серые свернуть на Покаянную и пройти вдоль нее метров сто вниз к речке, как совсем рядом, на параллельной улице грянул залп. Так рядом, и так громко, что у волков разом вздыбилась шерсть, а клыки обнажились в беззвучном оскале. На перекресток выскочило две собаки, такие облезлые и запаршивейшие, что казались совершенно одинаковыми, несмотря на явно разные породы. Псы неслись во весь опор, хвосты поджаты, с клыков капает пена. Громыхнуло еще раз, потом раздались частые одиночные выстрелы. Псы перекувырнулись через головы и грянулись на асфальт, где и застыли неподвижно. Лохматые шкуры были все в дырках, кровь широким веером окропила дорожное покрытие. Плеснуло светом, и возле псов появились люди. Фонари в их руках испускали яркий белый свет, лучи хищно шарили по темным углам. Секунда, и один луч упал на замерших волков. -Э!!! - крикнул кто-то из охотников, - тут еще псы! Двое! - и без паузы вскинул к плечу дробовик. Громыхнуло. Асфальт перед волками вздыбился и плюнул в небо острой крошкой. Звери кинулись прочь. В окнах домов затеплился свет - слабенький, от керосинок или свечей. С грохотом отворилось окно. Сварливый женский голос крикнул на всю улицу: -Что творите? В кого стреляете, А!? На его фоне еще один голос, причитал слезливо: -Мама! Мама, ну отойди от окна! Какое нам дело кто в кого стреляет. -Да в собак мы стреляем! - завопил один из охотников, - не в людей! Уйдите от окна! -Семеныч! - крикнул кто-то позади, - они на Граненную свернули, там еще десяток!! -Окружал по Моложской, а то к реке прорвутся!!! -Да вот еще! Вот! - выстрел, еще один, потом очередь из АК, гулкая и раскатистая. - Трех завалили, один ушел. Волки неслись не чуя лап, косились вправо - там в проемах между думами мелькал свет, а на его фоне силуэты вооруженных людей. На очередном перекрестке в них чуть не попали - тут выстроила редкая цепь из десяти человек. Едва завидев две серые молнии, что несутся через улицы, они тут открыли огонь. Пули пробороздили асфальт, звонко грохнула неработающая лампа в фонаре. Зазвенело стекло. -Ушли, кабыздохи! -Стекло зря разбили, может там жил кто? -Да плевать, все равно не спросят. В темноте лиц не разглядеть. Тут и там шли охотники, рассредоточивались по районам мелкими группами, грамотно окружали мятущихся псов и безжалостно их отстреливали. Трупы не собирал никто - их было слишком много и грязную эту работу оставили на завтра, так что с утра горожане могли полюбоваться на истерзанные туши своих хвостатых мучителей лежащих почти на всех главных перекрестках города. От некоторых животных осталось не много - стреляли из охотничьих ружей, в том числе и из таких калибров, с какими ходят разве что на медведей, а то и на слонов. В городе словно разразилась неистовая гроза - гремело почти без перерыва, иногда залпами, иногда очередями, но чаще одиночными - сухо, трескуче. Обыватели высовывали любопытные головы в окно, силясь разглядеть хоть что-то в мельтешении света и гротескных теней, но когда громыхать начинало подозрительно рядом с ними, поспешно убирали ценное свое достояние из проема. Странно, как в эту ночь никого не убили. Охотники были везде и стреляли на вскидку, на шевеление, зачастую проверяя в кого попали уже после выстрела. Их крики, команды и смачная ругань далеко разносилась по опустевшим улицам. Так, чуть не застрелили банду мелких воришек, что под шумок обчищали квартиру на первом этаже старой хрущобы. Вылезая через разбитое окно и ориентируясь в почти полной тьме они привлекли внимание охотников. На предупредительные крики воры естественно не ответили и только ускорили эвакуацию из ограбленной квартиры. Тут по ним и открыли огонь. Пули выщипали кирпич вокруг окна, растрескались деревянные рамы а один из грабителей получил свинцовый клевок ниже поясницы и заорал так, как ни одна собака заорать не может. Увидев группы вооруженных людей справа и слева от себя воры побросали награбленное (среди которого был модерновый телевизор, звучно разбившийся при падении) и поспешили сдаться на милость пленителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167