И почти зацепил, если бы вновь не погас свет. Лампочка под потолком отчетливо щелкнула, это было слышно даже сквозь царившую в подвальчике какофонию звука. По нити накаливая прошла судорога и она на секунду зажглась вновь слабенько, вполсилы, но и этого хватило Пиночету, чтобы увидеть оранжевый корпус пилы совсем рядом со своим номом. Зубья над головой бешено крутились, двигло выдавало уже совершенно самолетные децибелы. От бешено крутящегося механизма по подвальчику гулял ветер, развевал волосы, и это тоже было похоже на аэродром. Николай бывал на аэродромах. В детстве он очень любил смотреть, как взлетают и садятся самолеты. Думая о самолетах, он уже в снова наступившей тьме ухватился за корпус пилы и мощно толкнул от себя, не отпуская рук, навалился всем тело. В почти полной темноте, невидимое лезвие пилы утратило сорокопятиградусный наклон, приняло вертикальное положение, а затем в том же темпе стало склоняться на другую сторону. Где-то на пол дороге к горизонтали оно и встретило мягкую и податливую плоть охранника. Бодрый свист зубьев сменился не менее бодрым его чавканьем. Николая словно обрызгали из краскопульта - на лице густо осела тепловатая жидкость. Вопли охранника не изменились, разве что стали громче. Рядом Стрый истерически раз за разом выкрикивал Пиночетово имя, потом нащупал его в темноте и дернул за руку. Чавканье умолкло, и невидимая пила всколыхнула воздух, пролетев совсем рядом с Николаем, и ворохом искр отметила мест своего падения. Там она и завозилась словно раненное животное. Крутящееся лезвие не давало ей лежать спокойно, и пила ерзала и крутилась, а затем совершила акт самоуничтожения перепилив собственный провод и затихла. Стало много тише и Николай услышал, как топает Стрый взбираясь по лесенки на свободу. Пиночет под аккомпанемент звучных стонов невидимого пока охранника последовал за напарником. Гараж наверху оказался закрыт и почти все его пространство занимал ныне побитый жигуль хозяина. Тут царил полумрак, только одна лампочка, близняшка той, сгоревшей внизу пыталась хоть как-то разогнать темноту. Пиночет подскочил к дверям, сильно их толкнул, но только отбил руки. Двери были заперты. Запертой оказалась и крошечная калитка в одной из створок. Васютко прислонился к двери, припал к ней всем телом. Через неровные стыки внутри проникал свет и свежий воздух. Воздух свободы. Где-то там, за этой убогой преградой горели фонари, и ездили машины. Там была одна из последних теплых летних ночей. Он застонал от досады и разочарования, и принялся колотить - Да что же это? - вырвалось у Николая - в последний момент. Охранник в погребе громко застонал и беглецы испуганно повернулись. Если вылезет наверх, наверняка раздерет на части. Разрешили ему это или нет. руками по бугристому металлу не чувствуя боли: -Вы-пус-ти! Вы-пуст-ти! Вы-пус-ти! И тут снаружи теплый вечерний свет застила чья-то тень. Загромыхал ржавый старый замок и их выпустили. Отворилась створка и напарники чуть ли не бегом выскочили наружу, оставляя позади затхлое нутро гаража и ненавистный погреб. Да, здесь, на улице и вправду было хорошо, дул легкий ветерок, гонял пестрые обертки вдоль тротуара. Город жил, как обычно, по крупному, яростно, многогранно, шумел как потревоженный улей, может быть чуть нервозно. Из-за массива ближайшего дома вставала теплая желтая луна, какой она бывает только когда поднимется не так уж далеко от горизонта. А когда дойдет до зенита, утратит теплоту, засверкает неприятной белизной мертвый лик, взглянет безразлично на копошащуюся внизу людскую суетливую жизнь. Только спустя какое то время Николай понял, что рядом кто-то стоит. Нет, смешно, совсем забыл о своем спасителе, залюбовался ночной улицей. Только когда менее восприимчивый Стрый осторожно потянул за рукав, Николай вспомнил, кому обязан своему спасению. А он был тут как тут, и луна, как ни старалась, не могла высветить его лица. Поношенный плащ вяло колыхался на ночном ветру. Человек был высок и массивен, таким самое место где ни будь в охране или у Босха под крылом. Но Пиночет конечно его узнал, и весь исполнился дикой горячей благодарности, удивившей его самого. -Ты все-таки пришел, - молвил Николай Васютко не сознавая, что только что выдал типичную фразу потенциальной героини каких ни будь "алых парусов". - Ты нас спас. -Ах, Николай, Николай, - с упреком, впрочем вполне добрым, - молвил спасший их, зябко кутаясь в свой плащ, - ну неужели ты думал, что я брошу вас? Брошу после того, как на вас пал выбор? -Выбор? - пролепетал Пиночет - мы выбраны? Кем? -Ты узнаешь. Чуть позже. Сейчас скажу лишь, что ты не один такой. И напарник твой, это далеко не все, кто уже ощутил на своем плече твердую руку избранности, - он на секунду замолчал, вслушиваясь в вопли охранника, тот все еще не мог покинуть подвал, - но не все подчинились этой руке, как это не печально. -Так он... - спросил вдруг Стрый, - он тоже? -Теперь уже нет, - сказал одетый в плащ человек с неопределяемой внешностью, - с ним все кончено. Но нам он не важен. Слушай меня внимательно Николай Васютко по прозвищу Пиночет, и ты тоже Евгений Малахов который был вполне Шустрый, пока не сторчался. Имейте в виду, ваша старая жизнь закончилась. Вы были отбросами, никчемными наркоманами, жить которым оставалось не так уж долго. Вы пали так низко, что для выполнения первого задания мне понадобился кнут и пряник в одном лице. Морфин, без него вы бы не стали ничего делать. Но нам не нужны высохшие ходячие растения с гноем вместо мозгов. Чтобы пойти со мной дальше, вам надо было избавиться от смертельной привычки. Потому что избранные, такие как вы, должны жить долго, и уметь достигать поставленные перед ними цели на одном желании. На одной преданности и энтузиазме. -Постой! - сказал Николай, он потихоньку начинал догадываться, - так ты потому не спасал нас так долго? Из-за этого нас почти две недели держал в заточении этот отмороженный волосатый урод?! Тип в плаще кивнул, спокойно и даже слегка изящно: -Вам надо было избавить от морфина, но не только. Вам надо было избавиться от собственной слабости, закалиться, проявить характер - тот самый, что у вас стал подгнивать и покрываться плесенью. И вы его проявили, даже больше, чем я думал. Бедный охранник теперь получил дополнительную извилину в своих мутировавших мозгах. -Но... - сказал Пиночет, и тут перед ним возникло ясный и четкий образ гладких стеклянных капсул с водянистой жидкостью. Теперь обходить без них? Да как такое может быть. Да, пусть физической зависимости больше нет, но психическая то осталась! Она есть - это агатовый червячок, что вызывает болезненный зуд в мозгу! Пиночет уцепился за собственный локоть и стал остервенело его расчесывать, как всегда делал, когда испытывал стресс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167