- И если ты попытаешься бежать, то получишь пулю в спину. - Иду, иду! - с готовностью ответил путник и, задыхаясь от волнения, пошел вниз, к юртам.
Споткнувшись, он нечаянно оглянулся и увидел, что за ним идет женщина с винтовкой в руках.
Путник остановился: ему казалось, что голос, который отдавал приказания, принадлежал юноше. Резкий окрик и щелканье затвора заставили его быстро спуститься вниз.
Там его ждали вооруженные женщины.
Еще больше удивился он, когда увидел, что к нему подошла молодая женщина с винтовкой за спиной и револьвером за поясом. В руке она держала камчу.
Пойманный кивнул головой и хлопнул женщину по плечу. В тот же миг его оглушил удар нагайкой.
- Басмач? - резко спросила его женщина.
- Басмач. - Путник утвердительно кивнул головой и, покачнувшись, упал без сознания: неожиданный сильный удар камчой лишил его последних сил.
Через два часа он опять стоял перед Зейнеб. На этот раз он понял, что шуточками ему не удастся облегчить свою судьбу, и уже не пробовал заигрывать.
- Ты разведчик басмачей, и, если ты сам не расскажешь нам о том, кто послал тебя и зачем, мы все равно вырвем у тебя правду. Говори, все говори! - приказала Зейнеб пленнику. - Я не разведчик, я не басмач, - испуганно сказал путник. - Говори правду! Ты только что назвался басмачом. Откуда это? - И Зейнеб кивнула на оружие, лежавшее возле нее. - Я был басмач, теперь я не басмач, потому что бежал от Тагая. И пусть будет проклят тот час, когда пир послал меня воевать!
- Говори, все говори!
- Я Мамай, сын Дурумбая из рода Кипчак. Я бедняк. Меня осчастливил мой пир - Давлет-бай: дал сто пятьдесят овец, чтобы я стерег их, кормил, поил, стриг, выхаживал их, а за это он разрешил мне брать половину удоя.
- Ты разбогател? - спросила Зейнеб.
- Нет, нет, слушай. Прошлый год был плохой год. Многих овец задрали волки. Весной были такие морозы, что много ягнят и овец подохло. Я жил в юрте со своей больной женой. Я набрал полную юрту ягнят, чтобы спасти их от холода, а ягнята всё дохли. Места в юрте не хватило, я выгнал мою больную жену. Мы спали под открытым небом. Кошмами я прикрывал больных овец. Целые ночи сидели мы с женой у костра, грелись. Морозы стояли лютые, мы не спали ночами. Но это не все. Однажды буран разогнал овец. Я собирал их по горам, подошел к юрте, вижу - жена замерзла. Осенью приехал пир и говорит: «Ты мне должен сорок три овцы, отработай или заплати деньгами». Откуда я возьму деньги? Пошел в кишлак просить. К одному, к другому - все бедняки. А пошел к баям - говорят: «Деньги дадим, через год принесешь в два раза больше». Я бедный пастух. Откуда возьму? В этом году стало лучше. Овцы были здоровы. У многих было по два ягненка, а иногда и три. Я говорю пиру: «Теперь овец как раз сколько надо. Я тебе больше не должен!» Он отвечает: «Двойни от пророка! А я сделаю тебе доброе дело: иди в отряд к Тагаю. Исмаилиты получили фирман Ага-хана - подняться на большевиков. Много получишь, мне долг отдашь». Пошел я к другу, он говорит: «Баи воюют, для себя стараются. А ты при чем? Ты бедняк, идем лучше вместе против баев, за Советскую власть. Вместе будем отстаивать свое счастье, баев прогоним». Вдруг приезжает знакомый человек, говорит: «Басмачи взяли красную крепость, делят добро. Горный кишлак взяли, скоро Памир возьмут. Исмаилиты должны быть там… Так приказал Ага-хан».
- И ты поехал? - насмешливо спросила Зейнеб. - В ту же ночь Давлет-бай послал меня служить Тагаю. Коня дал, карамультук дал. Приехал, смотрю - народу много собралось, а в крепости джигиты сидят и в нас стреляют. Своих однокишлачников не вижу. Думал - народу много, поэтому сразу не найду своих. А потом, когда курбаши Казиски начал списки писать, басмачей на сотни делить, а в каждой сотне человек двадцать - двадцать пять, я смотрю: из нашего кишлака только пять человек - два сына Давлет- бая, их друг, мулла и я. Они меня в свою компанию не берут. Как раз перед нашим приездом басмачи ходили крепость брать. Линеза раньше крепостью командовал, потом продал Тагаю. Всех джигитов продал, по сто золотых рублей за голову, а крепость за десять тысяч продал.
- Как же это он продал?
- Очень хитро. Только немного просчитался Линеза: Козубай помешал. Ай, какой он хитрый! А Тагая из крепости выпустили. Один друг у него там оказался, и Тагай тоже приехал к Казиски. - А как имя человека, который освободил Тагая? - Не знаю, нам не говорили. Только сказали, что в крепости есть наш человек. Ночью, под утро, басмачи пошли крепость брать. Вдруг из крепости - тра-та-та!… Пулемет называется. Вдруг другой - тра-та-та!… Потом бомбы: бум, бум!… Линеза говорил: пулеметы без замков, бомбы без пистонов. Вот… Тогда много басмачей пропало. Не ждали. Испугались, назад убежали. Перессорились курбаши. Хоть в крепости было несколько человек, а взять никак не могли. Тагай придумал в хаузе воду отравить и арык испортить. Испортили. Джигиты догадались. Там есть очень хитрый китаец. Тогда мы арык совсем в другую сторону отвели, воду отрезали. «Пусть без воды подыхают», - говорил Тагай.
Ждем день, ждем два, ждем три, а они живут.
Только, как ветер подует, слышим - падалью пахнет. Лошади начали дохнуть в крепости: поить их было нечем. Курбаши решили подождать, пока подохнут все лошади и умрут добротрядцы, а Казиски начал басмачей военной науке учить. Я в третьей сотне был. Как солнце взойдет, чаю попьем, так Казиски командует: направо ходим, налево ходим, вперед бежим, потом ложимся, потом стреляем. Все хотели сбить красный флаг, что высоко над крепостью развевается. Один раз перебили древко - джигиты новый флаг поставили. Значит, ещё живы. День проходит - они живы, три проходит - живы, пять проходит - живы. Что такое? - удивляемся.
Два раза после того басмачи наскакивали на крепость, и каждый раз джигиты отбивали. Очень боевые! Когда второй раз мы шли, Тагай собрал всех и говорит: «Голыми руками возьмем. В крепости у меня дружок есть, я ему дал яду, и он хауз отравил. Теперь передохнут, как мухи зимой».
А когда и в этот раз добротрядцы отбились и мы обратно в кишлак прибежали, перессорились все курбаши. А утром Тагай собрал нас и говорит: «Добротрядцы узнали, что вода отравлена, и не пили». А мы спрашиваем: «А как же они без воды живут?» Казиски говорит: «Есть у них там один китаец, так этот китаец из камней источник сделал. Камни дают воду, мало, но дают. Так мало воды, что добротрядцы все равно скоро перемрут. А вы смотрите не давайте им собирать камни возле крепости. Кто убьет китайца, тому сто золотых». Многие тогда испугались. Говорят: «Китаец - колдун, как бы не наколдовал нам беды! Шутка ли - воду из сухих камней делает!» А Казиски разговоры эти узнал и говорит: «Не беспокойтесь, пустое дело - из камней воду добывать. Еще в древности в Кашгарии так делали. От ночного холода камни потеют, и вода капает вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159