- сердито сказал Чжао. - Ты просто клад для англичан.
- Еще бы! Я с их помощью и сел сюда.
- А ты говорил, что японцы…
- Был один человек, - задумчиво произнес Саид. - Если ничего не происходило, он умел найти того, кто за плату мутил бы воду. - Тебя, например, - насмешливо сказал Чжао. - За сколько? - Э, ничего ты не понимаешь! - ответил Саид злобно. - Я хотел отомстить проклятому Кипчакбаю, а тут ещё это дело с Кучаком и ещё кой-какие дела, и все вместе… Ох, до чего есть хочется! Чжао мог рассказывать часами. Самым удивительным для Джуры были рассказы о власти ходжей в Кашгарии. Страной около двухсот лет назад, до завоевания её Китаем, управляли не столько ханы, сколько их духовные советники - ходжи, которые постоянно ссорились между собой. Распри ходжей привели к тому, что вся Кашгария поделилась на два лагеря, враждовавшие между собой из-за власти. Междоусобицей «черногорцев» - сторонников ходжи Исак-Вали и «белогорцев» - сторонников ходжи Ишан-И-Каляп - сначала воспользовался ойротско-джунгарский хан, чтобы заставить страну платить дань, а потом Китай.
Чжао рассказывал о населении страны: о китайцах, узбеках, уйгурах, киргизах, таранчах и других.
Джуру мало интересовали подробности о подкупах, предательствах и убийствах. Джуру больше всего интересовали рассказы о далеких морях и странах, машинах и оружии, об огромной стране - Советской России. Жизнь у Козубая теперь казалась ему одним коротким солнечным днем.
- Моя кровь ярко-красного цвета, - говорил Чжао, - а красный флаг ведет к свободе тех, чьи руки в мозолях. Мы все с большевиками: китайцы, киргизы, русские. Все, кто трудится и ненавидит баев.
Джура недоверчиво смотрел на Чжао. Он говорит то же, что и Козубай. Но все люди из рода большевиков, которых он до сих пор видел, были здоровые, сильные, а Чжао? Чжао худ и оборван. Джура недовольно отвернулся.
Но тут его взгляд упал на собственные рваные ичиги и грязный халат.
- Ты читать, писать умеешь? - спросил Чжао.
- Нет, - ответил Джура. - Был у меня друг - Юрий Ивашко. Он обещал научить - времени не было. И была такая маленькая, худенькая русская комсомолка. Она делала прививку людям от оспы. Однажды я спас ей жизнь. Она тоже обещала научить, и тоже времени не было. И Козубай обещал, и Ахмед… Эх, Чжао, ты много говорил, а об одном молчишь! Ты не знаешь басмачей.
- Я? - гневно спросил Чжао. - Я не знаю людей хуже, чем они! Впрочем, все враги на один лад. Когда я был пулеметчиком китайской Красной армии…
Он осекся и замолчал, встретив взгляд Саида. - Значит, у тебя должны быть очень сильные единомышленники, - насторожившись, сказал Саид. - Почему же тебя не выручат? - А как дать знать, где я? Помоги найти способ! - отозвался Чжао.
- Сам ищу способ сообщить о себе. Было бы золото - подкупили бы стражу, - сказал Саид. - Надо что-то придумать, а то подохнем. - Саид, ты много рассказывал мне, но ни разу не сказал, кто ты, чем занимался, - однажды спросил Джура.
- Не было такого дела, каким бы я не занимался, не было такого места в Синьцзяне, где бы я не был. Я промывал золото из голубоватой глины и камней в Соургаке и Чижгане, возле Керии. Был нищим, просил милостыню. Работал искателем кладов, был контрабандистом, а теперь меня заподозрили в намерении помешать тайным перевозкам оружия из Индии. А я взял только один револьвер- маузер в коробке, один-единственный. - Саид шумно вдохнул воздух сквозь стиснутые зубы, и от волнения глаза его скосились, будто увидели на кончике собственного носа нечто поразительное. - Другие целиком захватывают караваны с оружием, которое везут из Индии для басмачей, а я… - Саид поднял один палец. - И я заплатил караванщику, чтобы он в это время меня не видел. Я взял маузер, чтобы заставить богатых купцов поделиться своими богатствами со мной. В городе я прятался у нищих, и проклятая ищейка Кипчакбая - старшина нищих Чер - выдал меня. Кипчакбай бил меня. «Это ты, говорит, грабил караваны с оружием, а если и не ты, то знаешь кто. Назови, кто тебя подговорил, у кого в руках оружие, и ты станешь мне другом…» А я не знаю… но догадываюсь.
- Кого же ты подозреваешь? - спросил Чжао, сидевший на корточках у стены.
- Красных китайцев! Ты, Чжао, знаешь таких?
- Слышал о них и знаю, что плохо бывает тому, кто становится на их пути.
- Я не сказал о своих подозрениях Кипчакбаю. - Саид шумно втянул воздух. - Кипчакбай даже Кучака подозревает. Я уже об этом вам рассказывал. Кипчакбай хочет мне устроить очную ставку с Кучаком. А испугавшийся трус и себя и других может оговорить. Боюсь я этой встречи. Я никому не верю. И ты, Джура, никому не верь, а особенно исмаилитам. Это они врут, будто фирман Ага-хана не у них. А потом, разве бывает только один фирман? Их бывает несколько одинаковых. Один пропадет - не беда. Почему же так много крику из-за одного пропавшего фирмана?
- Много лишнего болтаешь, - тихо произнес Чжао и добавил ещё тише: - У решетки над нашей головой сотня ушей.
II
По ночам узники мерзли и, чтобы согреться, прижимались друг к другу. Спать мог только тот, кто лежал посередине. Крайние дрожали в полузабытьи или молча предавались грустным размышлениям. Время от времени они менялись местами и все же за ночь не могли выспаться. Утром узникам спускали воду и аталу. - Воры! - кричал Саид сторожам. - Вы выпили половину! - Надо же чем-нибудь кормить наших собак! - отвечал сторож. - Ведь вам все равно умирать. В соседней яме двое таких, как ты, подохли. И чего ты ждешь?
Саид призывал проклятия на голову сторожей, всех их потомков и прародителей.
В темную, смрадную яму редко заглядывало солнце. Только в полдень узкий, как лезвие, луч проникал сквозь решетку. По утрам Чжао видел в глазах Джуры тоску, которая бывает в глазах загнанного до смерти коня.
Чжао, пожилой человек небольшого роста, худощавый, с кожей цвета слоновой кости и черными быстрыми глазами, внимательно слушал его и понимал, как тяжко мучается в яме этот свободолюбивый, сильный охотник.
Однажды утром Чжао, сидя у стены, увидел красный с позолотой лист, случайно залетевший в яму. Он закрыл глаза и забормотал:
Поднявшись тайком к плотине,
Там стоит один… И снова
Вольный ветер, ночь сурова,
В воздухе кружится иней.
Обернувшись, смотрит он:
Лодка спряталась в затон,
И среди цветов, осок
Чуть мигает огонек.
- Что он бормочет? - спросил Джура у Саида, не поняв китайского языка.
- Так, пустое, - сказал Саид, понимавший по-китайски, - говорит об одном контрабандисте, торговце опиумом, который спрятал лодку в затон и смотрит, что делает полиция.
- Нет, - сказал Чжао, - это стихи. Понимаешь? - Ну, это ты врешь! - уверенно сказал Саид. - Только один раз в жизни меня ловко обманули. И знаешь, кто обманул? Кучак! Саид сплюнул с досады. Мысль, что он, Саид, упустил такого жирного гуся, приводила его в бешенство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159
- Еще бы! Я с их помощью и сел сюда.
- А ты говорил, что японцы…
- Был один человек, - задумчиво произнес Саид. - Если ничего не происходило, он умел найти того, кто за плату мутил бы воду. - Тебя, например, - насмешливо сказал Чжао. - За сколько? - Э, ничего ты не понимаешь! - ответил Саид злобно. - Я хотел отомстить проклятому Кипчакбаю, а тут ещё это дело с Кучаком и ещё кой-какие дела, и все вместе… Ох, до чего есть хочется! Чжао мог рассказывать часами. Самым удивительным для Джуры были рассказы о власти ходжей в Кашгарии. Страной около двухсот лет назад, до завоевания её Китаем, управляли не столько ханы, сколько их духовные советники - ходжи, которые постоянно ссорились между собой. Распри ходжей привели к тому, что вся Кашгария поделилась на два лагеря, враждовавшие между собой из-за власти. Междоусобицей «черногорцев» - сторонников ходжи Исак-Вали и «белогорцев» - сторонников ходжи Ишан-И-Каляп - сначала воспользовался ойротско-джунгарский хан, чтобы заставить страну платить дань, а потом Китай.
Чжао рассказывал о населении страны: о китайцах, узбеках, уйгурах, киргизах, таранчах и других.
Джуру мало интересовали подробности о подкупах, предательствах и убийствах. Джуру больше всего интересовали рассказы о далеких морях и странах, машинах и оружии, об огромной стране - Советской России. Жизнь у Козубая теперь казалась ему одним коротким солнечным днем.
- Моя кровь ярко-красного цвета, - говорил Чжао, - а красный флаг ведет к свободе тех, чьи руки в мозолях. Мы все с большевиками: китайцы, киргизы, русские. Все, кто трудится и ненавидит баев.
Джура недоверчиво смотрел на Чжао. Он говорит то же, что и Козубай. Но все люди из рода большевиков, которых он до сих пор видел, были здоровые, сильные, а Чжао? Чжао худ и оборван. Джура недовольно отвернулся.
Но тут его взгляд упал на собственные рваные ичиги и грязный халат.
- Ты читать, писать умеешь? - спросил Чжао.
- Нет, - ответил Джура. - Был у меня друг - Юрий Ивашко. Он обещал научить - времени не было. И была такая маленькая, худенькая русская комсомолка. Она делала прививку людям от оспы. Однажды я спас ей жизнь. Она тоже обещала научить, и тоже времени не было. И Козубай обещал, и Ахмед… Эх, Чжао, ты много говорил, а об одном молчишь! Ты не знаешь басмачей.
- Я? - гневно спросил Чжао. - Я не знаю людей хуже, чем они! Впрочем, все враги на один лад. Когда я был пулеметчиком китайской Красной армии…
Он осекся и замолчал, встретив взгляд Саида. - Значит, у тебя должны быть очень сильные единомышленники, - насторожившись, сказал Саид. - Почему же тебя не выручат? - А как дать знать, где я? Помоги найти способ! - отозвался Чжао.
- Сам ищу способ сообщить о себе. Было бы золото - подкупили бы стражу, - сказал Саид. - Надо что-то придумать, а то подохнем. - Саид, ты много рассказывал мне, но ни разу не сказал, кто ты, чем занимался, - однажды спросил Джура.
- Не было такого дела, каким бы я не занимался, не было такого места в Синьцзяне, где бы я не был. Я промывал золото из голубоватой глины и камней в Соургаке и Чижгане, возле Керии. Был нищим, просил милостыню. Работал искателем кладов, был контрабандистом, а теперь меня заподозрили в намерении помешать тайным перевозкам оружия из Индии. А я взял только один револьвер- маузер в коробке, один-единственный. - Саид шумно вдохнул воздух сквозь стиснутые зубы, и от волнения глаза его скосились, будто увидели на кончике собственного носа нечто поразительное. - Другие целиком захватывают караваны с оружием, которое везут из Индии для басмачей, а я… - Саид поднял один палец. - И я заплатил караванщику, чтобы он в это время меня не видел. Я взял маузер, чтобы заставить богатых купцов поделиться своими богатствами со мной. В городе я прятался у нищих, и проклятая ищейка Кипчакбая - старшина нищих Чер - выдал меня. Кипчакбай бил меня. «Это ты, говорит, грабил караваны с оружием, а если и не ты, то знаешь кто. Назови, кто тебя подговорил, у кого в руках оружие, и ты станешь мне другом…» А я не знаю… но догадываюсь.
- Кого же ты подозреваешь? - спросил Чжао, сидевший на корточках у стены.
- Красных китайцев! Ты, Чжао, знаешь таких?
- Слышал о них и знаю, что плохо бывает тому, кто становится на их пути.
- Я не сказал о своих подозрениях Кипчакбаю. - Саид шумно втянул воздух. - Кипчакбай даже Кучака подозревает. Я уже об этом вам рассказывал. Кипчакбай хочет мне устроить очную ставку с Кучаком. А испугавшийся трус и себя и других может оговорить. Боюсь я этой встречи. Я никому не верю. И ты, Джура, никому не верь, а особенно исмаилитам. Это они врут, будто фирман Ага-хана не у них. А потом, разве бывает только один фирман? Их бывает несколько одинаковых. Один пропадет - не беда. Почему же так много крику из-за одного пропавшего фирмана?
- Много лишнего болтаешь, - тихо произнес Чжао и добавил ещё тише: - У решетки над нашей головой сотня ушей.
II
По ночам узники мерзли и, чтобы согреться, прижимались друг к другу. Спать мог только тот, кто лежал посередине. Крайние дрожали в полузабытьи или молча предавались грустным размышлениям. Время от времени они менялись местами и все же за ночь не могли выспаться. Утром узникам спускали воду и аталу. - Воры! - кричал Саид сторожам. - Вы выпили половину! - Надо же чем-нибудь кормить наших собак! - отвечал сторож. - Ведь вам все равно умирать. В соседней яме двое таких, как ты, подохли. И чего ты ждешь?
Саид призывал проклятия на голову сторожей, всех их потомков и прародителей.
В темную, смрадную яму редко заглядывало солнце. Только в полдень узкий, как лезвие, луч проникал сквозь решетку. По утрам Чжао видел в глазах Джуры тоску, которая бывает в глазах загнанного до смерти коня.
Чжао, пожилой человек небольшого роста, худощавый, с кожей цвета слоновой кости и черными быстрыми глазами, внимательно слушал его и понимал, как тяжко мучается в яме этот свободолюбивый, сильный охотник.
Однажды утром Чжао, сидя у стены, увидел красный с позолотой лист, случайно залетевший в яму. Он закрыл глаза и забормотал:
Поднявшись тайком к плотине,
Там стоит один… И снова
Вольный ветер, ночь сурова,
В воздухе кружится иней.
Обернувшись, смотрит он:
Лодка спряталась в затон,
И среди цветов, осок
Чуть мигает огонек.
- Что он бормочет? - спросил Джура у Саида, не поняв китайского языка.
- Так, пустое, - сказал Саид, понимавший по-китайски, - говорит об одном контрабандисте, торговце опиумом, который спрятал лодку в затон и смотрит, что делает полиция.
- Нет, - сказал Чжао, - это стихи. Понимаешь? - Ну, это ты врешь! - уверенно сказал Саид. - Только один раз в жизни меня ловко обманули. И знаешь, кто обманул? Кучак! Саид сплюнул с досады. Мысль, что он, Саид, упустил такого жирного гуся, приводила его в бешенство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159