Всеми правдами и неправдами он станет переводить в свое отделение хороших игроков из других лагерей и даже попытается сфабриковать несколько обвинений против живущих на свободе австрийских, чешских и венгерских шахматистов, чтобы заполучить их к себе…
В кают-компании всем пассажирам раздали свежий номер «Остары», после чего, разбив триста человек на две равные группы, поочередно накормили вкусным обедом. Многие пассажиры были давно знакомы друг с другом и во время обеда, поделившись на группки, вели обычную салонную болтовню о политике, светских новостях, нарядах и тому подобном. Не забыли промыть кости и царедворцам, при этом больше всех досталось, разумеется, наследнику.
– Друзья? – удивлялся дородный господин слева от Нижегородского. – Где это вы видели друзей у нашего буки? В свое время он даже родного брата сделал своим врагом.
– Фердинанд – патологический убийца, – вторила ему дама справа от Нижегородского. – Говорят, он убил уже триста тысяч животных.
Потом был послеобеденный променад, по окончании которого всех снова пригласили в кают-компанию, но уже на лекцию. Народу на этот раз несколько поубавилось: кое-кто отправился в каюты отдыхать, часть мужчин собралась в курительном салоне. Что касается Нижегородского, то он вынужден был пойти, так как обещал Каратаеву посетить все официальные мероприятия с очками на носу. Они уселись с Вини в заднем ряду и негромко переговаривались, нимало не интересуясь содержанием лекции. Выступал представитель крохотного немецкого отделения ордена.
– …С болью в сердце мы переживаем недуги наших империй. Все, что нам дорого, близко и свято, находится в смертельной опасности. Где и чем заняты наши принцы германской крови в то время, как к власти подбираются смертельные враги этой крови – евреи? Чем грозит эта беспечность нашей германской вере, нашей германской судьбе…
– И все-таки, Вацлав, как вам удалось угадать тот номер в казино? – спрашивала Вини. – У меня сложилось неприятное впечатление, что вы просто знали заранее. Но это же совершенно невозможно.
– Интуиция, – прошептал Нижегородский. – Иногда на меня находит и не такое, но это случается редко. В такие минуты мне самому становится не по себе.
– Что-то со мной ничего подобного вообще никогда не бывает.
– Вы еще молоды.
Тем временем слушателям была предложена небольшая лекция на тему «Рыцарство как носитель гностических традиций», после которой перед собравшимися появился человек в белой мантии. Он стал читать что-то вроде молитвы:
– О, мой Бог! Един твой исток! Един твой Дух! Едино твое измерение! В образе шестиконечной звезды сверкаешь ты сквозь своды времени. Позволь мне объявить о твоих совершенствах, наш старый Бог, наш радостный Бог, Бог, исполненный могущества, Король, Отец с жезлом вселенной, коронованный короной Духа…
Еще минут через десять, решив, что с него достаточно, Нижегородский предложил партнерше покинуть лекторий.
– Хотите немного развлечься? – спросил он Вини. – Вы играете в шахматы? Здесь уютный курительный салон, и там я видел доску с фигурами.
– Что вы задумали?
– Немного подразнить вашего великого и ужасного Тауренци.
– Вацлав, не стоит этого делать. Он способен на любую гнусность.
– Я тоже. Идемте.
Шахматы оказались свободны – вероятно, желающих поиграть в присутствии язвительного и заносчивого чемпиона не находилось.
– Ваши белые, сдавайте, – громко сказал Вадим, закончив расставлять фигуры.
– Учтите, я иногда обыгрываю деда, – предупредила баронесса.
Уже через две минуты к ним подошли, а еще через пять Нижегородский получил мат. Он вздохнул, покачал головой, посетовал на свою невнимательность, вытащил из кармана бумажник и со словами «ваши сто марок, фрау фон Вирт», протянул деньги удивленной женщине.
– Берите, берите, все по-честному. Но я требую сатисфакции, то бишь реванша.
Вини догадалась, что ее партнер ломает комедию, и не стала противиться. Они снова расставили фигуры, и через несколько минут Нижегородский опять полез в свой бумажник. К концу третьей партии появился Тауренци. Он пришел в сопровождении нескольких друзей, чтобы своими собственными глазами убедиться, как кто-то здесь мимоходом зарабатывает за клетчатой доской неплохие деньги. Зрители расступились. Вадим расплатился в третий раз и принялся живо разбирать с кем-то из присутствующих свои ошибки.
– На этот раз я сильно ослабил левый фланг, переведя ладью на g7. Я поспешил, вы согласны? Надо было сначала рокироваться.
На хмыкающего рядом Тауренци он не обращал ни малейшего внимания и даже не смотрел в его сторону.
– Ну-с, фрау фон Вирт, а вы просто молодчина. Я не встречал еще женщину, так ловко орудующую пешками. И тем не менее я не сдаюсь. Не-е-ет, не на того напали! На этот раз я играю белыми и намерен осуществить жесткий прессинг по всей площадке. Е2-е4! Что скажете?
– Да вы, любезнейший, вообще-то играли когда-нибудь по-настоящему? – не вытерпел наконец венский чемпион.
– О-о, милейший, – не отрывая взгляда от доски, пропел Вадим, – с кем я только не играл. У нас в батальоне я твердо держал вторую позицию, и то только потому, что на первой был непревзойденный капитан Лорка… Вам шах, мадам… Так вот, господа, если бы вы видели, как играл наш капитан Лорка, вы были бы свидетелями настоящего искусства интриги, заговора и дикой безжалостной охоты. Особенно он любил погонять вражеского короля по доске, запереть его в каком-нибудь углу и добить эффектным ударом простой пешки. Это была его манера.
– Где же теперь ваш Лорка? – спросил, едва сдерживая досаду, Тауренци. – Что-то я не слыхал о таком шахматисте.
– Теперь он играет с ангелами, господа, поскольку англичане отрезали ему самое ценное в его организме – голову.
– Боже мой, за что? – воскликнула стоявшая рядом дама.
– После того, как наш капитан подал в отставку и уехал в Африку, он встал там на сторону буров и попал в плен к британским сикхам. Вы видали когда-нибудь сикха, одетого в красный мундир и чалму? Это дикари с эполетами на плечах. Так-то вот.
Нижегородский выложил на стол еще одну голубовато-лиловую банкноту, отпечатанную по заказу «Саксише банк цу Дрезден», и незаметно наступил под столом на ногу баронессы.
– Все, господин Пикарт, я устала. Целый час! Я никогда так долго не играла.
– Вот тебе раз! А я только-только разыгрался, – расстроился Нижегородский. – Что ж, не смею настаивать.
– Может быть, сразитесь со мной? – спросил старичок с белой бородкой клинышком. – Позвольте представиться, Густав Кнопик, нотариус из…
– Послушайте, э-э-э… любезный, – перебил старичка Тауренци, обращаясь к Вадиму, – а сколько бы вы дали за игру с настоящим чемпионом?
Нижегородский снизу недоверчиво посмотрел на говорившего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
В кают-компании всем пассажирам раздали свежий номер «Остары», после чего, разбив триста человек на две равные группы, поочередно накормили вкусным обедом. Многие пассажиры были давно знакомы друг с другом и во время обеда, поделившись на группки, вели обычную салонную болтовню о политике, светских новостях, нарядах и тому подобном. Не забыли промыть кости и царедворцам, при этом больше всех досталось, разумеется, наследнику.
– Друзья? – удивлялся дородный господин слева от Нижегородского. – Где это вы видели друзей у нашего буки? В свое время он даже родного брата сделал своим врагом.
– Фердинанд – патологический убийца, – вторила ему дама справа от Нижегородского. – Говорят, он убил уже триста тысяч животных.
Потом был послеобеденный променад, по окончании которого всех снова пригласили в кают-компанию, но уже на лекцию. Народу на этот раз несколько поубавилось: кое-кто отправился в каюты отдыхать, часть мужчин собралась в курительном салоне. Что касается Нижегородского, то он вынужден был пойти, так как обещал Каратаеву посетить все официальные мероприятия с очками на носу. Они уселись с Вини в заднем ряду и негромко переговаривались, нимало не интересуясь содержанием лекции. Выступал представитель крохотного немецкого отделения ордена.
– …С болью в сердце мы переживаем недуги наших империй. Все, что нам дорого, близко и свято, находится в смертельной опасности. Где и чем заняты наши принцы германской крови в то время, как к власти подбираются смертельные враги этой крови – евреи? Чем грозит эта беспечность нашей германской вере, нашей германской судьбе…
– И все-таки, Вацлав, как вам удалось угадать тот номер в казино? – спрашивала Вини. – У меня сложилось неприятное впечатление, что вы просто знали заранее. Но это же совершенно невозможно.
– Интуиция, – прошептал Нижегородский. – Иногда на меня находит и не такое, но это случается редко. В такие минуты мне самому становится не по себе.
– Что-то со мной ничего подобного вообще никогда не бывает.
– Вы еще молоды.
Тем временем слушателям была предложена небольшая лекция на тему «Рыцарство как носитель гностических традиций», после которой перед собравшимися появился человек в белой мантии. Он стал читать что-то вроде молитвы:
– О, мой Бог! Един твой исток! Един твой Дух! Едино твое измерение! В образе шестиконечной звезды сверкаешь ты сквозь своды времени. Позволь мне объявить о твоих совершенствах, наш старый Бог, наш радостный Бог, Бог, исполненный могущества, Король, Отец с жезлом вселенной, коронованный короной Духа…
Еще минут через десять, решив, что с него достаточно, Нижегородский предложил партнерше покинуть лекторий.
– Хотите немного развлечься? – спросил он Вини. – Вы играете в шахматы? Здесь уютный курительный салон, и там я видел доску с фигурами.
– Что вы задумали?
– Немного подразнить вашего великого и ужасного Тауренци.
– Вацлав, не стоит этого делать. Он способен на любую гнусность.
– Я тоже. Идемте.
Шахматы оказались свободны – вероятно, желающих поиграть в присутствии язвительного и заносчивого чемпиона не находилось.
– Ваши белые, сдавайте, – громко сказал Вадим, закончив расставлять фигуры.
– Учтите, я иногда обыгрываю деда, – предупредила баронесса.
Уже через две минуты к ним подошли, а еще через пять Нижегородский получил мат. Он вздохнул, покачал головой, посетовал на свою невнимательность, вытащил из кармана бумажник и со словами «ваши сто марок, фрау фон Вирт», протянул деньги удивленной женщине.
– Берите, берите, все по-честному. Но я требую сатисфакции, то бишь реванша.
Вини догадалась, что ее партнер ломает комедию, и не стала противиться. Они снова расставили фигуры, и через несколько минут Нижегородский опять полез в свой бумажник. К концу третьей партии появился Тауренци. Он пришел в сопровождении нескольких друзей, чтобы своими собственными глазами убедиться, как кто-то здесь мимоходом зарабатывает за клетчатой доской неплохие деньги. Зрители расступились. Вадим расплатился в третий раз и принялся живо разбирать с кем-то из присутствующих свои ошибки.
– На этот раз я сильно ослабил левый фланг, переведя ладью на g7. Я поспешил, вы согласны? Надо было сначала рокироваться.
На хмыкающего рядом Тауренци он не обращал ни малейшего внимания и даже не смотрел в его сторону.
– Ну-с, фрау фон Вирт, а вы просто молодчина. Я не встречал еще женщину, так ловко орудующую пешками. И тем не менее я не сдаюсь. Не-е-ет, не на того напали! На этот раз я играю белыми и намерен осуществить жесткий прессинг по всей площадке. Е2-е4! Что скажете?
– Да вы, любезнейший, вообще-то играли когда-нибудь по-настоящему? – не вытерпел наконец венский чемпион.
– О-о, милейший, – не отрывая взгляда от доски, пропел Вадим, – с кем я только не играл. У нас в батальоне я твердо держал вторую позицию, и то только потому, что на первой был непревзойденный капитан Лорка… Вам шах, мадам… Так вот, господа, если бы вы видели, как играл наш капитан Лорка, вы были бы свидетелями настоящего искусства интриги, заговора и дикой безжалостной охоты. Особенно он любил погонять вражеского короля по доске, запереть его в каком-нибудь углу и добить эффектным ударом простой пешки. Это была его манера.
– Где же теперь ваш Лорка? – спросил, едва сдерживая досаду, Тауренци. – Что-то я не слыхал о таком шахматисте.
– Теперь он играет с ангелами, господа, поскольку англичане отрезали ему самое ценное в его организме – голову.
– Боже мой, за что? – воскликнула стоявшая рядом дама.
– После того, как наш капитан подал в отставку и уехал в Африку, он встал там на сторону буров и попал в плен к британским сикхам. Вы видали когда-нибудь сикха, одетого в красный мундир и чалму? Это дикари с эполетами на плечах. Так-то вот.
Нижегородский выложил на стол еще одну голубовато-лиловую банкноту, отпечатанную по заказу «Саксише банк цу Дрезден», и незаметно наступил под столом на ногу баронессы.
– Все, господин Пикарт, я устала. Целый час! Я никогда так долго не играла.
– Вот тебе раз! А я только-только разыгрался, – расстроился Нижегородский. – Что ж, не смею настаивать.
– Может быть, сразитесь со мной? – спросил старичок с белой бородкой клинышком. – Позвольте представиться, Густав Кнопик, нотариус из…
– Послушайте, э-э-э… любезный, – перебил старичка Тауренци, обращаясь к Вадиму, – а сколько бы вы дали за игру с настоящим чемпионом?
Нижегородский снизу недоверчиво посмотрел на говорившего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142