Как это будет выглядеть по-твоему? Нам еще пришьют надругательство над святыней. А как к этому отнесутся патриоты Камиля или Сеида?.. То-то же!
– И все же я никак не могу понять, зачем ему все это понадобилось? – вечером за уставленным пивными кружками столом в «Бюргербройкеллере» делился с соотечественником своими соображениями Каратаев. – Чего вдруг Дэвис прицепился к «Призраку»? Ведь именно с его подачи началась вся это заваруха. Он американец, а американцы – люди практичные и, по большому счету, ничего просто так не делают. Может, он хочет прослыть поборником сохранения народного достояния? Мечтает быть погребенным в саду Египетского музея в гранитном саркофаге рядом с Мариэттом? И чтобы рядом с памятником французу поставили памятник и ему? – Каратаев покачал головой. – Не думаю… нет, не думаю… Здесь что-то другое.
– Брось, Савва, давай выпьем, – предложил Нижегородский.
– А может, таким образом он намеревается продлить концессию на раскопки и еще лет десять оставаться единоличным арендатором царских погостов? – продолжал размышлять Каратаев. – После Тутанхамона у многих чешутся руки и все хотят участвовать в этой могильной лихорадке. В Египте, наверное, уже не протолкнуться от нахлынувших гробокопателей.
Он замолчал и задумался. Неожиданно лицо его преобразилось от мелькнувшей догадки. Савва пристально посмотрел на Нижегородского и громко хватил по столу ладонью.
– Есть! Я все думаю, что мне не дает покоя? А оно вот, оказывается, что! Ты читал официальный список предметов из гробницы Тути? Тот, что был опубликован Комитетом?.. Нет? А я читал! Там все подробно описано. Более трех тысяч наименований. На упаковку и консервацию всего этого помощникам Картера потребовалось бы десять лет, но американец не таков. Он все делает быстро. Так вот, в самом саркофаге из желтого кварцита должно было быть обнаружено три вставленных друг в друга гроба. Два деревянных с золотой обивкой, а последний, – внутренний – из чистого золота. В нем лежала мумия, лицо которой закрывала золотая маска. Ты, может быть, помнишь, – я даже упомянул ее в своей новелле. Так вот, мистер Пикарт, в списке Департамента древностей этой маски не значится!
– Ты не ошибся?
– Я, конечно же, перечитаю все еще раз, но и так знаю: ее там нет. Золотой гробик для внутренностей – уменьшенная копия большого золотого гроба – есть, кинжал с клинком из метеоритного железа – тоже есть, золотой воротник и еще кое-какая мелочь – есть. Все есть, а маски нет!
– То есть ты хочешь сказать, что Дэвис…
– Вот именно!
– Но зачем?
– Как зачем? – изумился вопросу Каратаев. – Любой археолог мечтает завладеть хоть чем-то из найденного им. Даже у будущего лорда Карнарвона, того самого, кого вместе с Картером мы лишили Тути, так вот, даже у Карнарвона лет через пятьдесят после его смерти обнаружат в имении краденые вещицы из Египта. А представь себя на месте Дэвиса: десять лет копать ущелье, угрохать кучу денег и сил и ничего при этом не взять? Правда, он, кажется, единственный из археологов, кто при заключении контракта с Департаментом древностей полностью отказался от своего процента. Но, увидев маску, он просто не устоял перед соблазном, и я его по-человечески понимаю. Ему наплевать на золото, которое в ней содержится, и на миллионы, которые она стоит. Он не устоял не перед золотом и деньгами, а перед страстью обладания шедевром, прекрасно понимая, что обрекает себя на любование им в полном одиночестве, скрываясь даже от родных. И все же я его понимаю. Может, ты помнишь – эта маска была на обложках всех школьных учебников по Древней истории. Она должна была стать самым прославленным экспонатом Каирского музея, хотя и намного легче золотого гроба Тути. Вряд ли в музеях мира, Вадим, найдется что-либо более ценное.
– Мда-а-а, – мечтательно произнес Нижегородский, брякая кружкой об стол. – Но как ему это удалось?
– А как Шлиман нашел свои кубки и вазы? – воскликнул возбужденный Каратаев. – Почуяв, что его рабочие на что-то наткнулись, он вдруг вспомнил, что у него сегодня день рождения, и по этому случаю отпустил всех домой. Потом вместе с женой – достаточно хрупкой женщиной – они вдвоем в течение долгих часов, да еще ночью, перетаскивали золото и серебро в свой дом. Восемь тысяч предметов! Но, в отличие от Дэвиса, он преследовал противоположную цель – не утаить, а создать. Некоторые считают, что многое они с женой попросту скупили в тех краях за предшествующие годы и тайно свезли на место раскопок, чтобы, выдав за сокровища легендарного Приама, продать потом подороже. Что до Дэвиса, то он запросто мог в самый ответственный момент, например при вскрытии золотого гроба, остановить работу, скажем, до утра. Ночью ему, как самому главному в Царской долине, не составляло труда пройти мимо охраны и спуститься в гробницу одному.
– А где он сейчас?
– Все еще в Париже. Лично следит за монтажом новых стендов в Египетских залах Лувра. Сдается мне, что он из кожи вон лезет, чтобы заработать непререкаемый авторитет хранителя. Такого не остановят на таможне и не попросят открыть чемодан. Как же! Сам сэр Теодор Дэвис – совесть научного мира!
Сразу же по возвращении домой Каратаев кинулся рыться в газетах. В «Вестнике Французской академии наук» он нашел тот самый список. Золотой маски в нем не оказалось. Не было упоминания о ней и в «Нью-Йорк таймс», где тоже приводилась подробная опись содержимого саркофага. Более того, там же некий специалист по Египту, комментируя опись, объяснял отсутствие погребальной маски спешкой, якобы имевшей место при захоронении Тутанхамона. Ведь факт, что мумию запихали в гроб, явно изготовленный для другой персоны. При этом что-то там не вошло и пришлось подпиливать прямо на месте. Так что нет ничего странного, что на изготовление маски просто-напросто не хватило времени. По другой версии этого же умника, маска в последний момент могла быть изъята родственниками в память об убиенном во цвете лет юноше. Вместо нее на забинтованное лицо мумии положили венок из васильков.
Каратаев ликовал.
– Он у нас в руках! Вадим, ты давно не был во Франции?
Воскресенье, шестнадцатое марта, Париж, Лувр, корпус Сюлли. Спрятавшись за высокой колонной из красновато-коричневого гранита, Нижегородский наблюдал за энергичными действиями Тэдди Дэвиса.
Это был очень полный человек невысокого роста, с круглой головой, обритой временем почти наголо. В светлых, чрезвычайно широких и коротких штанишках, гачи которых застегивались на пуговку чуть ниже колен, в таком же просторном пиджаке и белой манишке с черной бабочкой, он походил на комичного экскурсионного распорядителя или музейного гида, но никак не на знаменитого исследователя знойных ущелий Эль-Амарны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
– И все же я никак не могу понять, зачем ему все это понадобилось? – вечером за уставленным пивными кружками столом в «Бюргербройкеллере» делился с соотечественником своими соображениями Каратаев. – Чего вдруг Дэвис прицепился к «Призраку»? Ведь именно с его подачи началась вся это заваруха. Он американец, а американцы – люди практичные и, по большому счету, ничего просто так не делают. Может, он хочет прослыть поборником сохранения народного достояния? Мечтает быть погребенным в саду Египетского музея в гранитном саркофаге рядом с Мариэттом? И чтобы рядом с памятником французу поставили памятник и ему? – Каратаев покачал головой. – Не думаю… нет, не думаю… Здесь что-то другое.
– Брось, Савва, давай выпьем, – предложил Нижегородский.
– А может, таким образом он намеревается продлить концессию на раскопки и еще лет десять оставаться единоличным арендатором царских погостов? – продолжал размышлять Каратаев. – После Тутанхамона у многих чешутся руки и все хотят участвовать в этой могильной лихорадке. В Египте, наверное, уже не протолкнуться от нахлынувших гробокопателей.
Он замолчал и задумался. Неожиданно лицо его преобразилось от мелькнувшей догадки. Савва пристально посмотрел на Нижегородского и громко хватил по столу ладонью.
– Есть! Я все думаю, что мне не дает покоя? А оно вот, оказывается, что! Ты читал официальный список предметов из гробницы Тути? Тот, что был опубликован Комитетом?.. Нет? А я читал! Там все подробно описано. Более трех тысяч наименований. На упаковку и консервацию всего этого помощникам Картера потребовалось бы десять лет, но американец не таков. Он все делает быстро. Так вот, в самом саркофаге из желтого кварцита должно было быть обнаружено три вставленных друг в друга гроба. Два деревянных с золотой обивкой, а последний, – внутренний – из чистого золота. В нем лежала мумия, лицо которой закрывала золотая маска. Ты, может быть, помнишь, – я даже упомянул ее в своей новелле. Так вот, мистер Пикарт, в списке Департамента древностей этой маски не значится!
– Ты не ошибся?
– Я, конечно же, перечитаю все еще раз, но и так знаю: ее там нет. Золотой гробик для внутренностей – уменьшенная копия большого золотого гроба – есть, кинжал с клинком из метеоритного железа – тоже есть, золотой воротник и еще кое-какая мелочь – есть. Все есть, а маски нет!
– То есть ты хочешь сказать, что Дэвис…
– Вот именно!
– Но зачем?
– Как зачем? – изумился вопросу Каратаев. – Любой археолог мечтает завладеть хоть чем-то из найденного им. Даже у будущего лорда Карнарвона, того самого, кого вместе с Картером мы лишили Тути, так вот, даже у Карнарвона лет через пятьдесят после его смерти обнаружат в имении краденые вещицы из Египта. А представь себя на месте Дэвиса: десять лет копать ущелье, угрохать кучу денег и сил и ничего при этом не взять? Правда, он, кажется, единственный из археологов, кто при заключении контракта с Департаментом древностей полностью отказался от своего процента. Но, увидев маску, он просто не устоял перед соблазном, и я его по-человечески понимаю. Ему наплевать на золото, которое в ней содержится, и на миллионы, которые она стоит. Он не устоял не перед золотом и деньгами, а перед страстью обладания шедевром, прекрасно понимая, что обрекает себя на любование им в полном одиночестве, скрываясь даже от родных. И все же я его понимаю. Может, ты помнишь – эта маска была на обложках всех школьных учебников по Древней истории. Она должна была стать самым прославленным экспонатом Каирского музея, хотя и намного легче золотого гроба Тути. Вряд ли в музеях мира, Вадим, найдется что-либо более ценное.
– Мда-а-а, – мечтательно произнес Нижегородский, брякая кружкой об стол. – Но как ему это удалось?
– А как Шлиман нашел свои кубки и вазы? – воскликнул возбужденный Каратаев. – Почуяв, что его рабочие на что-то наткнулись, он вдруг вспомнил, что у него сегодня день рождения, и по этому случаю отпустил всех домой. Потом вместе с женой – достаточно хрупкой женщиной – они вдвоем в течение долгих часов, да еще ночью, перетаскивали золото и серебро в свой дом. Восемь тысяч предметов! Но, в отличие от Дэвиса, он преследовал противоположную цель – не утаить, а создать. Некоторые считают, что многое они с женой попросту скупили в тех краях за предшествующие годы и тайно свезли на место раскопок, чтобы, выдав за сокровища легендарного Приама, продать потом подороже. Что до Дэвиса, то он запросто мог в самый ответственный момент, например при вскрытии золотого гроба, остановить работу, скажем, до утра. Ночью ему, как самому главному в Царской долине, не составляло труда пройти мимо охраны и спуститься в гробницу одному.
– А где он сейчас?
– Все еще в Париже. Лично следит за монтажом новых стендов в Египетских залах Лувра. Сдается мне, что он из кожи вон лезет, чтобы заработать непререкаемый авторитет хранителя. Такого не остановят на таможне и не попросят открыть чемодан. Как же! Сам сэр Теодор Дэвис – совесть научного мира!
Сразу же по возвращении домой Каратаев кинулся рыться в газетах. В «Вестнике Французской академии наук» он нашел тот самый список. Золотой маски в нем не оказалось. Не было упоминания о ней и в «Нью-Йорк таймс», где тоже приводилась подробная опись содержимого саркофага. Более того, там же некий специалист по Египту, комментируя опись, объяснял отсутствие погребальной маски спешкой, якобы имевшей место при захоронении Тутанхамона. Ведь факт, что мумию запихали в гроб, явно изготовленный для другой персоны. При этом что-то там не вошло и пришлось подпиливать прямо на месте. Так что нет ничего странного, что на изготовление маски просто-напросто не хватило времени. По другой версии этого же умника, маска в последний момент могла быть изъята родственниками в память об убиенном во цвете лет юноше. Вместо нее на забинтованное лицо мумии положили венок из васильков.
Каратаев ликовал.
– Он у нас в руках! Вадим, ты давно не был во Франции?
Воскресенье, шестнадцатое марта, Париж, Лувр, корпус Сюлли. Спрятавшись за высокой колонной из красновато-коричневого гранита, Нижегородский наблюдал за энергичными действиями Тэдди Дэвиса.
Это был очень полный человек невысокого роста, с круглой головой, обритой временем почти наголо. В светлых, чрезвычайно широких и коротких штанишках, гачи которых застегивались на пуговку чуть ниже колен, в таком же просторном пиджаке и белой манишке с черной бабочкой, он походил на комичного экскурсионного распорядителя или музейного гида, но никак не на знаменитого исследователя знойных ущелий Эль-Амарны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142