- бодро сказал Эдик.
В путанице галерей Лобанов едва не заблудился. Помог брат во Христе, лысый старичок с кротким выражением лица, сморщенного, как скорлупа грецкого ореха.
- Святой Сергий! - воскликнул он. - Радость-то какая!
- Не проведешь ли нас в капеллу? - поспешно сказал Лобанов, завидя счастливое лицо Эдика.
- Конечно, конечно! - засуетился старичок и повел всю четверку за собой.
- Босс! - прошипел Эдик за спиной. - Почем опиум для народа?
- Получишь щас!
- Дай к мощам приложиться! - не унимался зловредный сармат. Искандер тихонько хихикнул.
Лобанов сердито засопел.
- Братья недовольны папой Сикстом, - балаболил старичок. - Диакон Виталий на последней трапезе предложил выбрать тебя епископом епископов!
- Только этого мне еще и не хватало! - процедил Лобанов.
- О-о! - выдохнул Эдик. - Просветите нас, уважаемый! - обратился он к старичку. - Сами мы не местные, и стыдно нам шагать рядом с человеком, отмеченным святостью, и не ведать, как он… э-э… сподобился!
- Скромный он очень, - прогудел Гефестай, - молчит!
- Кроткий такой… - выдавил Искандер и ткнулся ртом в ладонь. Глаза его вылупились, а плечи затряслись от сдерживаемого смеха.
- Сергия бросили в яму к леопардам, познавшим вкус человечины, - торжественно заговорил старичок, - но дух его был свят, и укротили звери плоть свою, и лизали Сергию руки, аки кошки ласковы!
- М-да… - растерянно вякнул Гефестай.
Искандер смущенно потер ухо, и даже Эдик не нашел слов.
- Пришли! - объявил старичок.
Лобанов и сам узнал капеллу.
- Все, спасибо, - сказал он, - дальше мы сами! Прощай, добрый человек!
Не обращая внимания на вновь оживившегося Эдика, Лобанов поднялся на верхний ярус и приблизился к выходу. Вот и поворот… Вверх потянулись крутые ступени.
- За мной!
Приподняв крышку люка, Лобанов сперва осмотрелся. Клетка была пуста, Зара и Бара гуляли.
- Вылазим! Только тихо! Леопарды - киски конкретные!
На выходе из грота Лобанов столкнулся с Киклопом.
- Сергий! - грянул великан. - Р-рад!
- Я тоже! - улыбнулся Лобанов. - Вот, пришли консуляров брать!
- Будет нужно, поможем! - ухмыльнулся Киклоп.
- Авидия здесь?
- Ага! Позвать?
- Н-нет… Не надо. Лучше мы по тихой…
Пробравшись в дом, гладиаторы проскользили через атриум к экседре. Там, развалясь на ложе, храпел Цельс, изрядно перебравший вина.
- Этого потом подберем, - решил Лобанов. - Ищем Квиета!
- А он здесь, варвар! - послышался насмешливый голос.
Лобанов резко обернулся и увидел Лузия Квиета, тянущего меч из ножен. В левой руке мавр сжимал кривой нож.
- От варвара слышу! - холодно ответил Лобанов. - Бросай оружие!
Тут из-за колонн показался Эдик. В правой руке он держал сеть-рету.
- Ты повинен в преступлении перед народом римским и принцепсом! - проговорил Лобанов, отвлекая внимание Квиета.
- Переживу как-нибудь! - усмехнулся Квиет.
В этот момент Эдик набросил сеть. Свинцовые шарики грузил развернули ее, накидывая на Квиета этакий сачок, и Чанба резко дернул за шнур, затягивая рету. Квиет взвизгнул, забился, орудуя ножом и мечом, но многоопытный полководец и палач не имел навыка гладиатора-мурмиллона. Гефестай подскочил и обрушил на черную Шею удар кулака. Квиет сник, упал на колени, растянулся на мозаичном полу.
- Берем и выносим! - распорядился Лобанов. - Искандер! Эдик! Захватите Цельса! Киклоп, веди к выходу! К тому, что через погреба!
- Щас я…
Киклоп живенько открыл тяжелую дверь в подвал и прошел вперед, отпирая створки наружных ворот. Застучали колеса каррухи, подбежала пара фрументариев.
- Держите! - передал им Квиета Сергей. - Следите за этим в оба! А еще лучше - свяжите!
- Заноси! - прокряхтел Искандер, выволакивая пьяного Цельса. - Ну и туша!
- Пьян? - осведомился фрументарий.
- Ни бе, ни ме, ни кукареку!
- Все! Расходимся! - скомандовал Лобанов, сопротивляясь силе влечения, тянущей его вернуться. - Киклоп! Остаешься за хозяина!
- Понято! - ухмыльнулся великан и аккуратно прикрыл ворота.
Щелкнул бич, и тронулась карруха.
- Еще светло совсем, - прищурился Гефестай на облака, чуть подкрашенные заходящим солнцем. - Пойдемте завалимся в ха-арошую харчевенку! Это дело надо обмыть!
5
Кастра Преториа
Ночью Ацилий Аттиан спал хорошо. Консуляры сидели в эргастуле, в подвале принципария. Золотой поток заговорщикам перекрыли наглухо. Арабов уничтожили, предателя Попликоллу убили, мавры перешли на сторону императора. Все, можно спать спокойно!
Префект заночевал прямо у себя в кабинете, по-походному, постелив на деревянном диванчике. Закряхтев, он поднял голову и глянул на окно. Синее небо едва светлело. Часика два еще можно поспать…
Аттиан прикрыл глаза. Почему-то в голову лез Децим Юний. С какой злобой смотрел он на Сергия Роксолана! Можно было подумать, что ревновал Децим! Идиот… Преторианский кентурион завидует гладиатору! Вот же ж… Непонятная тревога проникла в сердце. Аттиан беспокойно ворохнулся, попытался успокоиться, но не смог. Сев, он свесил ноги на пол и раздраженно откинул одеяло. Что его гложет? Все же хорошо!
Нащупав сандалии, Аттиан запахнулся в плащ и прошмурыгал к дверям. Трибун Квинт Апроний встал по стойке «смирно».
- Проводи меня, Апроний, - ворчливо сказал префект. - Кто охраняет узников?
- Децим Юний, досточтимый!
- Ясно…
Вот почему у него сердце не на месте!
Спустившись по ступенькам в подвал, трибун отпер железную дверь и шагнул в коридор. Это был тупик, сносно освещенный факелами. Коридор упирался в бронзовую решетку.
- Досточтимый…
- Молчи, Апроний, - сказал Аттиан слабым голосом.
Эргастул был пуст. Решетчатая дверь стояла распахнутой, на полу, в неудобной позе лежал Децим Юний. В откинутой руке он сжимал связку ключей, а в груди торчал его же гладий, выпустивший лужу липкой черной крови.
Глава 12
1
Рим, Пинций, сады Саллюстия
Четверо консуляров, голодных и злых, измазанных в грязи и вывалянных в траве, сидели вкруг костерка на полянке и думали думу горькую. Они потеряли все, что имели, стали изгоями, нищими бродягами, дрожащими под сырыми, измаранными тогами. О да, их тоги украшены широкою пурпурною каймой, но что толку числиться в сенаторах, коль ты нищ и убог? И никакого жалованья в шестьсот тысяч сестерциев им тоже не светит. Кто выдаст такую кучу серебра врагам принцепса и народа римского?! И что им остается? Просить подаяния? Вечно прятаться? Или сразу удавиться, чтоб не мучиться долго?!
- Что делать, не представляю даже… - устало сказал Нигрин.
Проспавшийся, но мучимый похмельем Цельс ответил со злостью:
- Что делать, что делать! Раньше надо было об этом думать! Теперь поздно уже!
- Так, по-твоему, я во всем виноват?! - вскинулся Авидий.
- А кто ж еще?! Я?!
- Перестань, Публий! - прикрикнул Пальма. - Не хватало еще переругаться на радость врагам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
В путанице галерей Лобанов едва не заблудился. Помог брат во Христе, лысый старичок с кротким выражением лица, сморщенного, как скорлупа грецкого ореха.
- Святой Сергий! - воскликнул он. - Радость-то какая!
- Не проведешь ли нас в капеллу? - поспешно сказал Лобанов, завидя счастливое лицо Эдика.
- Конечно, конечно! - засуетился старичок и повел всю четверку за собой.
- Босс! - прошипел Эдик за спиной. - Почем опиум для народа?
- Получишь щас!
- Дай к мощам приложиться! - не унимался зловредный сармат. Искандер тихонько хихикнул.
Лобанов сердито засопел.
- Братья недовольны папой Сикстом, - балаболил старичок. - Диакон Виталий на последней трапезе предложил выбрать тебя епископом епископов!
- Только этого мне еще и не хватало! - процедил Лобанов.
- О-о! - выдохнул Эдик. - Просветите нас, уважаемый! - обратился он к старичку. - Сами мы не местные, и стыдно нам шагать рядом с человеком, отмеченным святостью, и не ведать, как он… э-э… сподобился!
- Скромный он очень, - прогудел Гефестай, - молчит!
- Кроткий такой… - выдавил Искандер и ткнулся ртом в ладонь. Глаза его вылупились, а плечи затряслись от сдерживаемого смеха.
- Сергия бросили в яму к леопардам, познавшим вкус человечины, - торжественно заговорил старичок, - но дух его был свят, и укротили звери плоть свою, и лизали Сергию руки, аки кошки ласковы!
- М-да… - растерянно вякнул Гефестай.
Искандер смущенно потер ухо, и даже Эдик не нашел слов.
- Пришли! - объявил старичок.
Лобанов и сам узнал капеллу.
- Все, спасибо, - сказал он, - дальше мы сами! Прощай, добрый человек!
Не обращая внимания на вновь оживившегося Эдика, Лобанов поднялся на верхний ярус и приблизился к выходу. Вот и поворот… Вверх потянулись крутые ступени.
- За мной!
Приподняв крышку люка, Лобанов сперва осмотрелся. Клетка была пуста, Зара и Бара гуляли.
- Вылазим! Только тихо! Леопарды - киски конкретные!
На выходе из грота Лобанов столкнулся с Киклопом.
- Сергий! - грянул великан. - Р-рад!
- Я тоже! - улыбнулся Лобанов. - Вот, пришли консуляров брать!
- Будет нужно, поможем! - ухмыльнулся Киклоп.
- Авидия здесь?
- Ага! Позвать?
- Н-нет… Не надо. Лучше мы по тихой…
Пробравшись в дом, гладиаторы проскользили через атриум к экседре. Там, развалясь на ложе, храпел Цельс, изрядно перебравший вина.
- Этого потом подберем, - решил Лобанов. - Ищем Квиета!
- А он здесь, варвар! - послышался насмешливый голос.
Лобанов резко обернулся и увидел Лузия Квиета, тянущего меч из ножен. В левой руке мавр сжимал кривой нож.
- От варвара слышу! - холодно ответил Лобанов. - Бросай оружие!
Тут из-за колонн показался Эдик. В правой руке он держал сеть-рету.
- Ты повинен в преступлении перед народом римским и принцепсом! - проговорил Лобанов, отвлекая внимание Квиета.
- Переживу как-нибудь! - усмехнулся Квиет.
В этот момент Эдик набросил сеть. Свинцовые шарики грузил развернули ее, накидывая на Квиета этакий сачок, и Чанба резко дернул за шнур, затягивая рету. Квиет взвизгнул, забился, орудуя ножом и мечом, но многоопытный полководец и палач не имел навыка гладиатора-мурмиллона. Гефестай подскочил и обрушил на черную Шею удар кулака. Квиет сник, упал на колени, растянулся на мозаичном полу.
- Берем и выносим! - распорядился Лобанов. - Искандер! Эдик! Захватите Цельса! Киклоп, веди к выходу! К тому, что через погреба!
- Щас я…
Киклоп живенько открыл тяжелую дверь в подвал и прошел вперед, отпирая створки наружных ворот. Застучали колеса каррухи, подбежала пара фрументариев.
- Держите! - передал им Квиета Сергей. - Следите за этим в оба! А еще лучше - свяжите!
- Заноси! - прокряхтел Искандер, выволакивая пьяного Цельса. - Ну и туша!
- Пьян? - осведомился фрументарий.
- Ни бе, ни ме, ни кукареку!
- Все! Расходимся! - скомандовал Лобанов, сопротивляясь силе влечения, тянущей его вернуться. - Киклоп! Остаешься за хозяина!
- Понято! - ухмыльнулся великан и аккуратно прикрыл ворота.
Щелкнул бич, и тронулась карруха.
- Еще светло совсем, - прищурился Гефестай на облака, чуть подкрашенные заходящим солнцем. - Пойдемте завалимся в ха-арошую харчевенку! Это дело надо обмыть!
5
Кастра Преториа
Ночью Ацилий Аттиан спал хорошо. Консуляры сидели в эргастуле, в подвале принципария. Золотой поток заговорщикам перекрыли наглухо. Арабов уничтожили, предателя Попликоллу убили, мавры перешли на сторону императора. Все, можно спать спокойно!
Префект заночевал прямо у себя в кабинете, по-походному, постелив на деревянном диванчике. Закряхтев, он поднял голову и глянул на окно. Синее небо едва светлело. Часика два еще можно поспать…
Аттиан прикрыл глаза. Почему-то в голову лез Децим Юний. С какой злобой смотрел он на Сергия Роксолана! Можно было подумать, что ревновал Децим! Идиот… Преторианский кентурион завидует гладиатору! Вот же ж… Непонятная тревога проникла в сердце. Аттиан беспокойно ворохнулся, попытался успокоиться, но не смог. Сев, он свесил ноги на пол и раздраженно откинул одеяло. Что его гложет? Все же хорошо!
Нащупав сандалии, Аттиан запахнулся в плащ и прошмурыгал к дверям. Трибун Квинт Апроний встал по стойке «смирно».
- Проводи меня, Апроний, - ворчливо сказал префект. - Кто охраняет узников?
- Децим Юний, досточтимый!
- Ясно…
Вот почему у него сердце не на месте!
Спустившись по ступенькам в подвал, трибун отпер железную дверь и шагнул в коридор. Это был тупик, сносно освещенный факелами. Коридор упирался в бронзовую решетку.
- Досточтимый…
- Молчи, Апроний, - сказал Аттиан слабым голосом.
Эргастул был пуст. Решетчатая дверь стояла распахнутой, на полу, в неудобной позе лежал Децим Юний. В откинутой руке он сжимал связку ключей, а в груди торчал его же гладий, выпустивший лужу липкой черной крови.
Глава 12
1
Рим, Пинций, сады Саллюстия
Четверо консуляров, голодных и злых, измазанных в грязи и вывалянных в траве, сидели вкруг костерка на полянке и думали думу горькую. Они потеряли все, что имели, стали изгоями, нищими бродягами, дрожащими под сырыми, измаранными тогами. О да, их тоги украшены широкою пурпурною каймой, но что толку числиться в сенаторах, коль ты нищ и убог? И никакого жалованья в шестьсот тысяч сестерциев им тоже не светит. Кто выдаст такую кучу серебра врагам принцепса и народа римского?! И что им остается? Просить подаяния? Вечно прятаться? Или сразу удавиться, чтоб не мучиться долго?!
- Что делать, не представляю даже… - устало сказал Нигрин.
Проспавшийся, но мучимый похмельем Цельс ответил со злостью:
- Что делать, что делать! Раньше надо было об этом думать! Теперь поздно уже!
- Так, по-твоему, я во всем виноват?! - вскинулся Авидий.
- А кто ж еще?! Я?!
- Перестань, Публий! - прикрикнул Пальма. - Не хватало еще переругаться на радость врагам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92