- Иошуа был великий врач и великий Учитель, - продолжил Лобанов, - и нашел он себе учеников - Шимона Цефу, Иоанна сына Заведея, Фому Дидима, Матфия Левита, прочих и многих, но первой среди них была Мириам! Зависть человеческая, ненависть и невежество сгубили Иошуа! Распяли его, но воскрес он, и Бог взял его к себе! Но не потому Иошуа вознесен был, что жертву принял за всех нас, грешных, а потому, что нес людям добро и любовь! Единственный из сынов человеческих, Иошуа был добр ко всем и любил всех! Таково было великомочие души его!
Толпа загомонила, поддерживая речение «святого».
- Ересь! - вопил Сикст. - Горе тебе, антихрист! Разверзлась пред тобою бездна, грехи твои тяжкие клонят тебя к могиле вечной! Грядет суд страшный, и вострубят ангелы небесные, но зов не пробудит труп твой, ибо ты умрешь навеки, и в спасеньи тебе отказано Господом! Ибо переполнилась твоя мера, и час твой близок!
Толпа зароптала в гневе и замешательстве. Кому верить? Святому или Сиксту?
- Красиво глаголешь! - крикнул Лобанов. - И опять врешь! Ничего передо мною не разверзлось! И за Господа ты не расписывайся, он как-нибудь и без тебя разберется с мерами и часами!
Абсолютная тишина зазвенела в капелле. И прорвалась истошными криками:
- Аллилуйя! Аллилуйя!
- Господи, помилуй! Господи, помилуй!
- Верую в Отца, и в Сына, и в Святаго Духа!
- Не в то веруешь, собака!
- Иисус - сын человеческий!
- Молчи, паскуда!
«Возлюбленные братья во Христе» сцепились, ладони сжались в кулаки, и пошла драка! Крики стоявших за божественную природу Христа мешались с воплями приверженцев человечности Иисуса, а доказательствами правоты с обеих сторон служили хук справа, прямой слева, пинки и тумаки.
Сергей приблизил губы к ушку Авидии и громко сказал:
- Пойдем отсюда! Ну их всех!
Он обнял Авидию за плечи и повел. Восторженная Авидия вцепилась в него обеими руками, а Киклоп прикрывал их отступление.
Вся троица спустилась галереей ниже, прошла чередой капелл и крипт, пока не забрела в тихий закуток, где у стен с пустыми локулами стояли лежаки, застеленные овчинами.
- Ты, наверное, устал, - предположила Авидия.
- Есть немного…
Лобанов тяжело опустился на лежак.
Авидия Нигрина присела рядом, и мысли Сергея мигом поменяли течение. Посмотрев на парочку, Киклоп потоптался и забурчал:
- Схожу до дому, пожалуй… Гляну, что там и как…
- Ой, Киклопик! - оживилась Авидия. - А ты еще придешь?
- Так мне возвращаться? - взбодрился великан.
- Конечно! - расширила глаза девушка.
Киклоп, счастливо улыбаясь, ушел, утягивая за собой тени. Стало темнее - одна полуоплывшая свеча не разгоняла мрак. Авидия томно вздохнула.
Лобанов протянул руку и погладил девушку по волосам, коснулся плеча, провел пальцами по стройной шее, ущипнул за нежную мочку ушка.
- Сергий… - прошептала Авидия.
В потемках зашелестела туника, и Сергей почувствовал вдруг теплое дыхание девушки на своей щеке.
- Авидия…
Он повел рукой, прикасаясь к плоскому девичьему животику, всею ладонью приподнял круглую, упругую грудь, вмял пальцы, нащупывая отвердевший сосок. Руки Авидии слепо шарили по его телу, потом отстранились. Зашуршала туника. Лобанов поспешно содрал с себя свою и осторожно подал руки, натыкаясь на гладкое, горячее, шелковистое.
И именно в момент близости с Авидией Нигриной, патрицианкой, дочерью сенатора и консуляра, Лобанов сложился, сочетался с миром этого времени, миром диким и необузданным, надменным и покорным, мудрым и наивным. Сергей перестал прибавлять почти двадцать веков разницы, он вычел их и вывел за скобки.
- Тебе не больно, ocelle mi?- прошептал Лобанов.
- Мне хорошо… - выдохнула Авидия.
Они лежали рядом, голые и довольные. Девушка, положив Сергею голову на плечо, обнимала его. Завозившись, она погладила Сергеевы неровные ноги своею ножкой и закинула бедро ему на живот. Лобанов тут же положил ладонь сверху, с наслаждением ощущая молодое, тугое, налитое…
- Наверное, я согрешила… - пробормотала Авидия.
- Самый тяжкий грех, - глубокомысленно изрек Сергей, - это не грешить вовсе…
- Ага…
Девушка потянулась, дотягиваясь до Сергеевых губ чмокнула и прижалась теснее.
В галерее замелькал свет факела, но шагов слышно не было.
- Это Киклопик, - сказала Авидия, - он один так ходит, бесшумно, как привидение…
Сергей осторожно освободился от гладких рук и ног возлюбленной и сел. Натянул свои галльские штаны, Авидия лениво прикрылась туникой. В проеме появился Киклоп, волоча два пухлых тюка. Заметив голые ноги Авидии, германец довольно оскалился.
- Я тут прихватил кой-чего… - проворчал он, опуская ручную кладь, и поманил Сергея пальцем: выйдем, мол.
Сергей, быстро затянув ремешки мягких полусапожек, встал и вышел. В галерее сохранялась тишина, только издалека, откуда-то из глубин гипогея, долетало эхо молитвы.
- Что еще не слава богу? - спросил Лобанов.
- Да вот… - буркнул Киклоп и шумно вздохнул. - Я там прошелся туда-сюда, покормил Зару и Бару, лошадям корма задал, короче, помелькал. А все там - и черный этот, и Пальма, и хозяин… Народу… Стража повсюду, злые все, орут… Еле отбрехался! Показал им череп вора позавчерашнего, поверили вроде, что твой… Во-от… И тут - гонец! Откуда-то из Аквитании, от Попликоллы, старого знакомца всей братии. Попликолла одно только слово и прислал - «Согласен!» Ну, все зашумели, хозяин сел ответ писать, а Квиет кликнул Радамиста. Короче, послали они этого иберийца с письмом, чтобы Попликолла знал, когда и куда двигать свои когорты…
- Та-ак… - тяжело сказал Лобанов. Подумав, он добавил: - Гонца надо обязательно перехватить! Ч-черт… Я-то думал сегодня обо всем доложить Аттиану, и пусть у него голова болит, но… Сколько времени хоть?
- Рано еще. Часа три до рассвета…
- Сделаем так, - решил Лобанов. - Я к своим, и мы догоняем гонца. А ты… Слушай, Киклоп, будь другом, сходи с утра в Кастра Преториа, разыщи там префекта и доложи ему обо всем! Сможешь?
- А чего ж… - проворчал великан. - Доложим… Может, и мне с вами махнуть? Места те мне знакомые…
- А с кем я Авидию оставлю? Нет, Киклоп, ты здесь нужен.
- Ладно… Пойдем, у меня там кони привязаны…
- Ну, вообще хорошо! Секундочку…
Сергей вернулся в крипту. Авидия спала, тихонько посапывая и улыбаясь во сне. Лобанов наклонился и поцеловал ее. Девушка вздохнула, пробормотала что-то невнятное. На цыпочках покинув крипту, Сергей вышел в галерею.
Вдвоем они пробрались по галерее, спустились ярусом ниже, покружили, поднялись и вышли в широкий коридор. Потянуло свежим воздухом. Киклоп вывел Сергея в вестибул и на улочку. Отсюда вход в гипогей казался чем-то средним между спуском в подвал и парадным подъездом - низкая дверь вела под холмик, но была обрамлена парой колонн и маленьким фронтоном.
- Сюда! - глухо сказал Киклоп, сворачивая к маленькой рощице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92