Разбежавшись по стене, саки натягивали луки и слали во врага свои трехгранные стрелы - так быстро, что глаз замечал лишь маховое движение рук, выхватывавших боеприпас из колчанов. Тетивы гудели как целый оркестр ненастроенных арф. Реквием исполняли…
Фарнак, прыгая чертом, накинул аркан на одну из лестниц и потянул ее в сторону. Пошла, родимая! Гефестай с Шираком помогли ее скинуть, применив багор. Готово!
- Бегут! - прокричал Искандер. - Бегут!
Римляне поспешно отступали, унося раненых. Товарищи прикрывали их щитами, отлавливая тюкающие стрелы.
- Отходим! - скомандовал Гефестай. - Быстро!
Лобанов, так и не поучаствовав в отбитии атаки, развернулся кругом, недоумевая, чего так спешит Гефестай. Через секунду он понял. Вновь заработали хайробаллисты, подметая ядрами стену, веерами вскидывая глину и отбивая тех из защитников крепости, коим не повезло. В шаге от Сергея ударил круглый камень, вколачиваясь в сырец. Глиняное крошево взметнулось вверх, как от взрыва хорошего фугаса.
Вслепую, ничего не разбирая в непроглядной пыли, Лобанов нырнул в ход и выбрался наверх. Гефестай топотал сзади, во всю глотку перебирая ненормативные лексемы.
Эдик, плюясь и кашляя, протирая глаза, глянул за зубцы и прокричал:
- Гефестай! Гелепола у самой стены! Давай валить!
Сын Ярная подскочил к нему. Осадная башня медленно накатывалась на засыпанный ров. Римляне на ее верхней площадке, прячась за поднятый перекидной мостик, забрасывали парфян дротиками.
- Противовес готов? - заорал Гефестай через плечо.
- Готов! - откликнулся Ширак, лихорадочно разматывая толстый канат, свитый из кожаных ремней и перекинутый через мощный блок.
- Искандер, гарпаг!
Эллин сноровисто подтащил к баллисте длинный брус, до половины окованный железом, с расходящимися крючьями на одном из торцов. С другого конца торчало кольцо.
- Вяжи!
Искандер кинулся к ременному канату, и Лобанов шагнул подмочь.
- Давай подержу!
- Ага!
Сергей поднял гарпаг, и Тиндарид привязал канат за кольцо.
- Заряжай!
Искандер с Лобановым уложили когтистый брус в желоб баллисты, разом принялись тягать рычаги, скручивая ворохи воловьих кишок, служивших упругим элементом.
- Левый недокручен! Надо по шестьдесят оборотов в каждую сторону! Еще давай!
- Хватит! Целься!
Искандер закрутил бронзовый винт углового наклона.
- Вот так ладно будет!
Лобанов выпрямился и глянул вокруг. Тысячи людей, собравшись по разные стороны стены, готовились друг друга умертвить - сотни стрел летели в обе стороны, ядра вонзались в стены, выбивая фонтаны пыли и крошева. Тюки пакли кончились, но уже два-три очага возгорания пламенели на окраине Антиохии. Жители бегали, таская песок и мокрые кошмы, закидывали, захлопывали огонь.
Лязг, свист, вой, крик, стук, визг, гул стояли над местом битвы, озвучивая величайшее из бедствий - войну.
- Пора! - решил Гефестай, вздрагивая от возбуждения, и махнул рукой: - Толкай!
Искандер дернул за рычаг, баллиста издала короткий грохот, и гарпаг улетел к гелеполе, пробивая стену на высоте четвертого яруса.
- Отпускать? - завопил Ширак.
- Отпускай!
- Ложись!
Сак двинул здоровенной киянкой по рычагу на блоке противовеса и упал, прикрывая голову. Ременной канат мгновенно натянулся, а заскрипевший и застонавший блок стал бешено вращаться. Запахло дымком и жженым деревом.
Лобанов подполз к амбразуре и выглянул, как из ложи, на сцену театра военных действий. Гарпаг, пробивший стенку гелеполы, раскрылся внутри, как якорь, а кожаный трос подрагивал и гудел. Видать, какая-нибудь каменюка в несколько тонн весом тянула его через блок.
- Пошла! - заорал Гефестай. - Слава Митре, пошла!
Гелепола, треща и стреляя лопающимися брусьями, стала крениться в сторону бастиона. Когорта, толкавшая ее, заметалась, пытаясь удержать падение громады, но тщетно.
С глухим ударом противовес ляпнулся на землю, ременной канат провис, но участь осадной башни была уже решена - медленно, с нарастающей скоростью гелепола рухнула.
Ужасающий треск и гром покрыли все шумы битвы, сотряслась земля, коробчатая гелепола сложилась, ломаясь и плющась. Легионеры сыпались из нее, как зерно из худого мешка, и тут же попадали под обстрел парфянских лучников.
- Огоньку им! - захохотал Гефестай. - Пущай погреются!
Укрепив горшок с нефтью в праще онагра, он подпалил ветошь на крышке сосуда и сам ударил по спусковому рычагу. Онагр подпрыгнул, как лягающийся осел. Зажигательный снаряд ударился о гелеполу, огненным ручейком проливаясь в разрыв по углу. Вопли и крики римлян подтвердили точность попадания.
- Наш вам горячий привет! - проорал сын Ярная, явно дурачась. - Видали, как я ее?! Хлоп - и готово! Плавали - знаем!
- Ну, не один ты поучаствовал, - резонно заметил Эдик. - Мы тоже проявили массовый героизм…
- Молчи, презренный!
Загнусавили букцины, играя отступление. Поредевшие когорты стали отходить, сохраняя строй.
- Красиво идут! - ухмыльнулся Лобанов.
- Ага! - радостно подтвердил Гефестай.
- Один - ноль! - воскликнул Эдик. - В нашу пользу!
4
Мир-Арзал тупо ходил по кругу, наваливаясь на толстый рычаг-рукоятку, и вращал жернов.
Тяжелый каменный круг туго проворачивался, перемалывая зерно, но мука сыпалась где-то наверху, за толстым настилом из досок, а в душное подполье к Джуманиязову только пыль попадала через щели в полу.
За месяцы рабства Мир-Арзал зарос бородой, одежда его изорвалась в клочья, и лишь дурацкий кожаный передник прятал тощие чресла. Только от кого? От мельника Пакора сына Фрахата из Мехридаткерта? Так вся роскошь общения с Пакором начинается с лупки и кончается лупкой. Мельник с раннего утра угощает раба-мукомола камчой и хлещет его, хлещет, пока Мир-Арзал не поднимется с сырого пола, где он почивал ночью, скорчившись и дрожа, и не встанет к рычагу.
И по кругу, по кругу, по кругу… Не размыкая глаз после жутких пяти часов полусна-полуобморока. Хрипло дыша, выкашливая муку из легких, упираясь босыми ногами в выщербленный пол. Под глухое громыхание жерновов, под скрип и дробный треск размалываемых зерен, под звяканье ржавой цепи, которой Джуманиязова приковали к мельнице.
И не дай тебе Аллах свалиться в изнеможении! Тут же по лестнице ссыпется Пакор или сынок его Артавазд и начнет отводить душу - с криком и бранью охаживать Мир-Арзала плеткой.
Отныне в жизни Мир-Арзала лишь два счастливых момента - короткий перерыв посередине восемнадцатичасового рабочего дня, когда он трясущейся рукой пихает в рот разваренные бобы из миски и вылизывает подливку, и самый конец работы, в третьем часу ночи, когда ему разрешается упасть и забыться до близкого утра…
Мир-Арзал сильно вздрогнул и проснулся, тараща глаза в полутьму. Так это ему снилось?! Это он во сне по кругу, по кругу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Фарнак, прыгая чертом, накинул аркан на одну из лестниц и потянул ее в сторону. Пошла, родимая! Гефестай с Шираком помогли ее скинуть, применив багор. Готово!
- Бегут! - прокричал Искандер. - Бегут!
Римляне поспешно отступали, унося раненых. Товарищи прикрывали их щитами, отлавливая тюкающие стрелы.
- Отходим! - скомандовал Гефестай. - Быстро!
Лобанов, так и не поучаствовав в отбитии атаки, развернулся кругом, недоумевая, чего так спешит Гефестай. Через секунду он понял. Вновь заработали хайробаллисты, подметая ядрами стену, веерами вскидывая глину и отбивая тех из защитников крепости, коим не повезло. В шаге от Сергея ударил круглый камень, вколачиваясь в сырец. Глиняное крошево взметнулось вверх, как от взрыва хорошего фугаса.
Вслепую, ничего не разбирая в непроглядной пыли, Лобанов нырнул в ход и выбрался наверх. Гефестай топотал сзади, во всю глотку перебирая ненормативные лексемы.
Эдик, плюясь и кашляя, протирая глаза, глянул за зубцы и прокричал:
- Гефестай! Гелепола у самой стены! Давай валить!
Сын Ярная подскочил к нему. Осадная башня медленно накатывалась на засыпанный ров. Римляне на ее верхней площадке, прячась за поднятый перекидной мостик, забрасывали парфян дротиками.
- Противовес готов? - заорал Гефестай через плечо.
- Готов! - откликнулся Ширак, лихорадочно разматывая толстый канат, свитый из кожаных ремней и перекинутый через мощный блок.
- Искандер, гарпаг!
Эллин сноровисто подтащил к баллисте длинный брус, до половины окованный железом, с расходящимися крючьями на одном из торцов. С другого конца торчало кольцо.
- Вяжи!
Искандер кинулся к ременному канату, и Лобанов шагнул подмочь.
- Давай подержу!
- Ага!
Сергей поднял гарпаг, и Тиндарид привязал канат за кольцо.
- Заряжай!
Искандер с Лобановым уложили когтистый брус в желоб баллисты, разом принялись тягать рычаги, скручивая ворохи воловьих кишок, служивших упругим элементом.
- Левый недокручен! Надо по шестьдесят оборотов в каждую сторону! Еще давай!
- Хватит! Целься!
Искандер закрутил бронзовый винт углового наклона.
- Вот так ладно будет!
Лобанов выпрямился и глянул вокруг. Тысячи людей, собравшись по разные стороны стены, готовились друг друга умертвить - сотни стрел летели в обе стороны, ядра вонзались в стены, выбивая фонтаны пыли и крошева. Тюки пакли кончились, но уже два-три очага возгорания пламенели на окраине Антиохии. Жители бегали, таская песок и мокрые кошмы, закидывали, захлопывали огонь.
Лязг, свист, вой, крик, стук, визг, гул стояли над местом битвы, озвучивая величайшее из бедствий - войну.
- Пора! - решил Гефестай, вздрагивая от возбуждения, и махнул рукой: - Толкай!
Искандер дернул за рычаг, баллиста издала короткий грохот, и гарпаг улетел к гелеполе, пробивая стену на высоте четвертого яруса.
- Отпускать? - завопил Ширак.
- Отпускай!
- Ложись!
Сак двинул здоровенной киянкой по рычагу на блоке противовеса и упал, прикрывая голову. Ременной канат мгновенно натянулся, а заскрипевший и застонавший блок стал бешено вращаться. Запахло дымком и жженым деревом.
Лобанов подполз к амбразуре и выглянул, как из ложи, на сцену театра военных действий. Гарпаг, пробивший стенку гелеполы, раскрылся внутри, как якорь, а кожаный трос подрагивал и гудел. Видать, какая-нибудь каменюка в несколько тонн весом тянула его через блок.
- Пошла! - заорал Гефестай. - Слава Митре, пошла!
Гелепола, треща и стреляя лопающимися брусьями, стала крениться в сторону бастиона. Когорта, толкавшая ее, заметалась, пытаясь удержать падение громады, но тщетно.
С глухим ударом противовес ляпнулся на землю, ременной канат провис, но участь осадной башни была уже решена - медленно, с нарастающей скоростью гелепола рухнула.
Ужасающий треск и гром покрыли все шумы битвы, сотряслась земля, коробчатая гелепола сложилась, ломаясь и плющась. Легионеры сыпались из нее, как зерно из худого мешка, и тут же попадали под обстрел парфянских лучников.
- Огоньку им! - захохотал Гефестай. - Пущай погреются!
Укрепив горшок с нефтью в праще онагра, он подпалил ветошь на крышке сосуда и сам ударил по спусковому рычагу. Онагр подпрыгнул, как лягающийся осел. Зажигательный снаряд ударился о гелеполу, огненным ручейком проливаясь в разрыв по углу. Вопли и крики римлян подтвердили точность попадания.
- Наш вам горячий привет! - проорал сын Ярная, явно дурачась. - Видали, как я ее?! Хлоп - и готово! Плавали - знаем!
- Ну, не один ты поучаствовал, - резонно заметил Эдик. - Мы тоже проявили массовый героизм…
- Молчи, презренный!
Загнусавили букцины, играя отступление. Поредевшие когорты стали отходить, сохраняя строй.
- Красиво идут! - ухмыльнулся Лобанов.
- Ага! - радостно подтвердил Гефестай.
- Один - ноль! - воскликнул Эдик. - В нашу пользу!
4
Мир-Арзал тупо ходил по кругу, наваливаясь на толстый рычаг-рукоятку, и вращал жернов.
Тяжелый каменный круг туго проворачивался, перемалывая зерно, но мука сыпалась где-то наверху, за толстым настилом из досок, а в душное подполье к Джуманиязову только пыль попадала через щели в полу.
За месяцы рабства Мир-Арзал зарос бородой, одежда его изорвалась в клочья, и лишь дурацкий кожаный передник прятал тощие чресла. Только от кого? От мельника Пакора сына Фрахата из Мехридаткерта? Так вся роскошь общения с Пакором начинается с лупки и кончается лупкой. Мельник с раннего утра угощает раба-мукомола камчой и хлещет его, хлещет, пока Мир-Арзал не поднимется с сырого пола, где он почивал ночью, скорчившись и дрожа, и не встанет к рычагу.
И по кругу, по кругу, по кругу… Не размыкая глаз после жутких пяти часов полусна-полуобморока. Хрипло дыша, выкашливая муку из легких, упираясь босыми ногами в выщербленный пол. Под глухое громыхание жерновов, под скрип и дробный треск размалываемых зерен, под звяканье ржавой цепи, которой Джуманиязова приковали к мельнице.
И не дай тебе Аллах свалиться в изнеможении! Тут же по лестнице ссыпется Пакор или сынок его Артавазд и начнет отводить душу - с криком и бранью охаживать Мир-Арзала плеткой.
Отныне в жизни Мир-Арзала лишь два счастливых момента - короткий перерыв посередине восемнадцатичасового рабочего дня, когда он трясущейся рукой пихает в рот разваренные бобы из миски и вылизывает подливку, и самый конец работы, в третьем часу ночи, когда ему разрешается упасть и забыться до близкого утра…
Мир-Арзал сильно вздрогнул и проснулся, тараща глаза в полутьму. Так это ему снилось?! Это он во сне по кругу, по кругу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92