Хисела, младшая сестренка, самая любимая сестра Сальвадора. И еще более любимая с тех пор, как она избрала монашескую жизнь. В день, когда она приняла постриг и избрала в монашестве имя мамы Паулины, по щекам Турка катились слезы. Каждый раз, когда ему удавалось побыть хоть немного с монахиней Паулиной, он чувствовал, что силы его, физические и духовные, прибывают и он испытывает просветление, заражаясь серьезностью и радостью, которые излучала любимая сестренка, и ее уверенным спокойствием, с которым она вела свою врученную Богу жизнь. Может, отец Фортин рассказал нунцию, как он боялся, что станет с его сестрою-монахиней, если заговор будет раскрыт? Он ни минуты не сомневался, что перевод монахини Паулины в Пуэрто-Рико был не случайным. Это было мудрое и великодушное решение Христовой Церкви – сделать недосягаемой для Твари чистую и невинную девушку, над которой могли надругаться палачи Джонни Аббеса. Этот обычай режима более всего вызывал негодование у Сальвадора: истязать родных и близких тех, кого он желал наказать, – отцов, детей, сестер, братьев, отнять у них все, что они имели, бросить в тюрьму, выкинуть с работы. Если это дело провалится, на его сестер и братьев обрушатся жестокие кары. И даже его отец, генерал Пиро Эстрельа, такой большой друг Благодетеля, которого он то и дело чествует банкетами в своем имении Лас-Лавас, даже он не избежит кары. Обо всем этом Сальвадор не раз думал. Но решение принято. И с каким облегчением он думал о том, что преступная рука не дотянется до монахини Паулины, до ее монастыря в Пуэрто-Рико. Время от времени она присылала ему письма, написанные аккуратным, четким почерком, нежные, светлые письма.
При всей его религиозности Сальвадору никогда не приходило в голову поступить, как Хиселита: уйти в монастырь. Это было особое призвание, которым он восхищался и которому завидовал, но ему Бог этого призвания не дал. Он бы никогда не смог выполнить положенных обетов, особенно того, что касается чистоты и непорочности. Бог создал его слишком земным, слишком склонным поддаваться тем инстинктам, которые пастырю Христову следовало подавить, дабы исполнить свое назначение. Ему всегда нравились женщины; даже и теперь у него, любящего супруга, время от времени случались грехопадения, после которых он долго мучился совестью; присутствие какой-нибудь смуглянки с тонкой талией, крутыми бедрами, чувственным ртом и живыми глазами – образец доминиканской красавицы с лукавым вызовом во взгляде, походке, разговоре и жестах рук – непременно приводило Сальвадора в волнение, разжигало фантазию и желание.
Обычно ему удавалось устоять перед искушением. Сколько раз подшучивали над ним друзья (главным образом, Антонио де-ла-Маса, который через долгое время после убийства Тавито снова начал выходить с друзьями) за то, что отказывался встречать вместе с ними рассвет в борделях или ходить в дома, где содержательницы, говорят, специально доставали для них девочек, чтобы они лишали их девственности. Но случалось, он поддавался. И потом долго не мог избавиться от горького чувства. А с некоторых пор он стал винить в своих падениях Трухильо. Тварь была повинна в том, что столькие доминиканцы в пьянках, загулах или у продажных женщин пытались забыться от тоски и тревоги, в какую ввергало их существование, лишенное свободы и достоинства, в стране, где человеческая жизнь ничего не стоила. Трухильо был верным союзником дьявола.
– Вот он! – прорычал Антонио де-ла-Маса. И Амадито с Тони Имбертом:
– Он! Это – он!
– Трогай, коньо!
Антонио Имберт уж газанул, и «Шевроле», развернутый в сторону Сьюдад-Трухильо, крутанулся, взвизгнув шинами – как в детективном фильме, подумалось Сальвадору, – и помчался в направлении Сан-Кристобаля по безлюдному и темному шоссе вслед за удалявшейся машиной Трухильо. Это он? Сальвадор не разглядел, но его товарищи, похоже, были совершенно уверены, что это должен быть он, должен быть. Сердце колотилось в груди. Антонио и Амадито опустили оконные стекла, Им– берт, склонившийся над рулем, как наездник, пришпоривающий лошадь, выжимал скорость, и в окошки врывался такой ветер, что Сальвадору стоило труда не закрыть глаза. Он прикрыл их свободной рукой, другая сжимала револьвер; понемногу расстояние до красных огоньков сокращалось.
– Это точно «Шевроле» Козла, Амадито? – прокричал он.
– Точно, точно, – крикнул в ответ лейтенант. – Я узнал шофера, Сакариаса де-ла-Круса. Я же говорил, что он приедет.
– Давай быстрее, коньо, – в третий или четвертый раз выругался Антонио де-ла-Маса. Он выставил в окно дуло и высунулся сам.
– Ты был прав, Амадито, – прокричал Сальвадор. – Приехал, и без эскорта, как ты говорил.
Лейтенант держал винтовку обеими руками. Сидя спиною к Сальвадору, он чуть наклонился, держа палец на спусковом крючке и уперши приклад своей М-1 в плечо. «Благодарю тебя, Господи, благодарю тебя от имени всех доминиканцев, детей твоих» молился Сальвадор.
«Шевроле Бискейн» Антонио де-ла-Масы летел по шоссе, постепенно догоняя голубой «Шевроле Бель Эр», который Амадито Гарсиа Герреро столько раз им описывал. Турок узнал черно– белую официальную пластину с номером 0-1823, шторки на окнах. Да, это был автомобиль, которым Хозяин пользовался для поездок в Дом Каобы в Сан-Кристобале. У Сальвадора несколько раз повторялось кошмарное видение насчет «Шевроле Бискейн», который вел Тони Имберт. Как будто они ехали вот так, как сейчас, лунной ночью, под звездами, преследуя, и вдруг его машина начинала терять скорость, все больше и больше, пока наконец под их проклятия не останавливалась окончательно. И Сальвадор видел, как автомобиль Благодетеля исчезал в темноте.
«Шевроле Бель Эр» прибавлял скорость – теперь она, должно быть, перевалила за сто – и четко вырисовывался в свете дальних фар, которые включил Имберт. Сальвадор до мельчайших подробностей знал все об их машине с тех пор, как по инициативе лейтенанта Гарсиа Герреро они решили устроить засаду на Трухильо во время его еженедельной поездки в Сан-Кристобаль. Они понимали, что успех дела будет зависеть от скоростной машины. Антонио де-ла-Маса был страстным автомобилистом. В компании «Санто-Доминго Моторс» ничуть не удивились, когда человеку, которому по работе на границе с Гаити приходилось колесить каждую неделю сотни километров, захотелось иметь особенную машину. Ему посоветовали «Шевроле Бискейн» и заказали такой в Соединенных Штатах. В Сьюдад-Трухильо автомобиль прибыл три месяца назад. Сальвадор помнил день, когда они сели в него, чтобы испробовать, помнит, как смеялись, читая инструкции, в которых говорилось, что этот автомобиль – в точности такой же, какими пользуется нью-йоркская полиция, преследуя преступников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
При всей его религиозности Сальвадору никогда не приходило в голову поступить, как Хиселита: уйти в монастырь. Это было особое призвание, которым он восхищался и которому завидовал, но ему Бог этого призвания не дал. Он бы никогда не смог выполнить положенных обетов, особенно того, что касается чистоты и непорочности. Бог создал его слишком земным, слишком склонным поддаваться тем инстинктам, которые пастырю Христову следовало подавить, дабы исполнить свое назначение. Ему всегда нравились женщины; даже и теперь у него, любящего супруга, время от времени случались грехопадения, после которых он долго мучился совестью; присутствие какой-нибудь смуглянки с тонкой талией, крутыми бедрами, чувственным ртом и живыми глазами – образец доминиканской красавицы с лукавым вызовом во взгляде, походке, разговоре и жестах рук – непременно приводило Сальвадора в волнение, разжигало фантазию и желание.
Обычно ему удавалось устоять перед искушением. Сколько раз подшучивали над ним друзья (главным образом, Антонио де-ла-Маса, который через долгое время после убийства Тавито снова начал выходить с друзьями) за то, что отказывался встречать вместе с ними рассвет в борделях или ходить в дома, где содержательницы, говорят, специально доставали для них девочек, чтобы они лишали их девственности. Но случалось, он поддавался. И потом долго не мог избавиться от горького чувства. А с некоторых пор он стал винить в своих падениях Трухильо. Тварь была повинна в том, что столькие доминиканцы в пьянках, загулах или у продажных женщин пытались забыться от тоски и тревоги, в какую ввергало их существование, лишенное свободы и достоинства, в стране, где человеческая жизнь ничего не стоила. Трухильо был верным союзником дьявола.
– Вот он! – прорычал Антонио де-ла-Маса. И Амадито с Тони Имбертом:
– Он! Это – он!
– Трогай, коньо!
Антонио Имберт уж газанул, и «Шевроле», развернутый в сторону Сьюдад-Трухильо, крутанулся, взвизгнув шинами – как в детективном фильме, подумалось Сальвадору, – и помчался в направлении Сан-Кристобаля по безлюдному и темному шоссе вслед за удалявшейся машиной Трухильо. Это он? Сальвадор не разглядел, но его товарищи, похоже, были совершенно уверены, что это должен быть он, должен быть. Сердце колотилось в груди. Антонио и Амадито опустили оконные стекла, Им– берт, склонившийся над рулем, как наездник, пришпоривающий лошадь, выжимал скорость, и в окошки врывался такой ветер, что Сальвадору стоило труда не закрыть глаза. Он прикрыл их свободной рукой, другая сжимала револьвер; понемногу расстояние до красных огоньков сокращалось.
– Это точно «Шевроле» Козла, Амадито? – прокричал он.
– Точно, точно, – крикнул в ответ лейтенант. – Я узнал шофера, Сакариаса де-ла-Круса. Я же говорил, что он приедет.
– Давай быстрее, коньо, – в третий или четвертый раз выругался Антонио де-ла-Маса. Он выставил в окно дуло и высунулся сам.
– Ты был прав, Амадито, – прокричал Сальвадор. – Приехал, и без эскорта, как ты говорил.
Лейтенант держал винтовку обеими руками. Сидя спиною к Сальвадору, он чуть наклонился, держа палец на спусковом крючке и уперши приклад своей М-1 в плечо. «Благодарю тебя, Господи, благодарю тебя от имени всех доминиканцев, детей твоих» молился Сальвадор.
«Шевроле Бискейн» Антонио де-ла-Масы летел по шоссе, постепенно догоняя голубой «Шевроле Бель Эр», который Амадито Гарсиа Герреро столько раз им описывал. Турок узнал черно– белую официальную пластину с номером 0-1823, шторки на окнах. Да, это был автомобиль, которым Хозяин пользовался для поездок в Дом Каобы в Сан-Кристобале. У Сальвадора несколько раз повторялось кошмарное видение насчет «Шевроле Бискейн», который вел Тони Имберт. Как будто они ехали вот так, как сейчас, лунной ночью, под звездами, преследуя, и вдруг его машина начинала терять скорость, все больше и больше, пока наконец под их проклятия не останавливалась окончательно. И Сальвадор видел, как автомобиль Благодетеля исчезал в темноте.
«Шевроле Бель Эр» прибавлял скорость – теперь она, должно быть, перевалила за сто – и четко вырисовывался в свете дальних фар, которые включил Имберт. Сальвадор до мельчайших подробностей знал все об их машине с тех пор, как по инициативе лейтенанта Гарсиа Герреро они решили устроить засаду на Трухильо во время его еженедельной поездки в Сан-Кристобаль. Они понимали, что успех дела будет зависеть от скоростной машины. Антонио де-ла-Маса был страстным автомобилистом. В компании «Санто-Доминго Моторс» ничуть не удивились, когда человеку, которому по работе на границе с Гаити приходилось колесить каждую неделю сотни километров, захотелось иметь особенную машину. Ему посоветовали «Шевроле Бискейн» и заказали такой в Соединенных Штатах. В Сьюдад-Трухильо автомобиль прибыл три месяца назад. Сальвадор помнил день, когда они сели в него, чтобы испробовать, помнит, как смеялись, читая инструкции, в которых говорилось, что этот автомобиль – в точности такой же, какими пользуется нью-йоркская полиция, преследуя преступников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135