Для идеологии прогресса страны, народы и куль-
туры - всего лишь средства, орудия прогресса (в гегельянских терми-
нах: "орудия мирового разума"). Машина прогресса безжалостно пере-
рабатывает их, выбраковывая все "лишнее", подлежащее выбрасыванию
в "мусорную яму" истории. Не случайно реформаторскому нетерпению
столь часто сопутствует брезгливо-пренебрежительное отношение к
собственному народу. В этом проявляется особый прогрессистский ра-
сизм, третирующий своих оппонентов - "вчерашних людей" в качестве
недочеловеков. Но те, которые воспринимают свою страну, ее культуру
и традиции в духе понимания, т.е. отнесения к ценности, не могут вы-
дать карт-бланш "преобразователям": им важно сохранить свою страну
как культурно-историческую целостность. Произвольно изымать
"липшее" из этой системной целостности - значит уподобляться рети-
вым истребителям "вредной" флоры и фауны, не ведающим таких поня-
тий, как биоценоз и геобиоценоз.
1 Ladriere J. Les engeux de la rationalite. P., 1977. P. 37.
2 Панарин А.С. Социология утопизма: неоконсерватизм против модерниз-
ма // Панорама буржуазной социологии XX в. (Франция, Италия) М.: ИНИОН,
1980. С. 81.
260
С понятием целостности связано понятие самоценности, также яв-
ляющееся базой понимания. В методологическом смысле (с позиций
"теоретического разума") самоценность выступает как "право" объекта
быть отличным от наших теоретических предожиданий; в практическом
плане - как его право не соответствовать ожиданиям нашей пользы. В
этом отношении обнаруживается зависимость понимания от таких вне-
научных феноменов, как доверие или любовь. Предпосылки пониманию
создает определенный минимум доверия. Например, у меня есть шанс
понять другого только при наличии определенной презумпции - пре-
зумпции доверия в отношении того, что бытие другого имеет смысл, что
оно принадлежит к столь же необходимым компонентам мира, как и
мое собственное существование. Очевидно, неменыпими эвристически-
ми возможностями в контексте понимания обладает любовь.
В логике объяснения - классической логике европейского рациона-
лизма - любовь, как и любые другие пристрастия, уменьшает нашу по-
знавательную способность. В самом деле, в опыте субъект-объектных
отношений - а именно таков опыт классической науки - всякие при-
страстия - помеха. Оптимальными являются отстраненное отношение к
объекту, редукция субъективных переживаний. Однако в контексте по-
нимающего знания именно любовное отношение позволяет открыть те
стороны или ту перспективу, которые для холодной отстраненной ана-
литики так и остались бы скрытыми. Как отмечает В.Франкл, "и вновь
оказывается, что абсолютно не правы те, кто утверждает, что любовь
ослепляет. Наоборот, любовь дает зрение, она как раз делает человека
зрячим. Ведь ценность другого человека, которую она позволяет увидеть
и подчеркнуть, еще не является действительностью, а лишь простой
возможностью: тем, чего еще нет, но что находится лишь в становле-
нии, что может стать и что должно стать. Любви присуща когнитивная
функция" .
Сегодня в среде наших политологов ощущается давление особой
"отчужденной" проницательности в отношении статуса и перспектив
России. Политическая аналитика отягощена презумпцией недоверия в
отношении страны с "неисправимо плохой" исторической наследствен-
ностью, где "наилучшие теории" дают неожиданно плохой эффект.
Здесь-то особенно ярко обнаруживается отличие подходов к историче-
ским перспективам России со стороны позиции объяснения и позиции
понимания. Объяснение следует детерминистской логике, выводя из
1 Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. С. 96.
261
"мрачного прошлого" довольно сомнительное будущее; понимание сле-
дует не логике линейного детерминизма, а логике культуры, в которой
нередко действует особый тип "реактивной зависимости". Как отмечают
социологи, неблагополучные семьи создают предпосылку для формиро-
вания неблагополучных детей; однако бывает и наоборот: дети форми-
руют себя как личности в противовес негативному примеру и опыту
отцов. Так случается, что в семье отца-пьяницы формируется принци-
пиально непьющий сын: причинный тип детерминации через прошлое
он заменяет самодетерминацией целевого и ценностного типа. Эта же
закономерность нередко наблюдается и в развитии духовной культуры.
Случается, что мрачные времена в развитии общества создают светлое
искусство, жизнеутверждающую литературу, живопись, музыку ... А
бывает и наоборот: благополучные времена отмечены культурным бес-
плодием и мелкотемьем. Очевидно, парадокс, связанный с "реактив-
ными" и компенсирующими феноменами в культуре, может сказаться и
в общественно-политической истории страны. Случается, что вчераш-
ние побежденные сражаются лучше победителей. Побежденная Герма-
ния и Япония после войны развивались, в целом быстрее своих более
благополучных соседей: сказалась энергетика компенсирующего рывка.
Вероятно, в парадигме объясняющего знания, это было бы труднее
предвидеть, нежели в парадигме культурно-исторического понимания.
Нельзя не отметить одной настораживающей особенности. Сегодня
опыт понимания — тревожно-ностальгического или экстатического пе-
реживания прошлого и предчувствия будущего своей страны как непо-
вторимо-уникальной и потому именно особо ценной - в значительной
мере монополизирован правым крылом наших политиков и политоло-
гов. Леволиберальное крыло видит в судьбе некогда могущественного
СССР только закономерное крушение архаичного монстра, недостойное
каких бы то ни было сожалений. Развал его экономики оценивается как
проявление закономерностей перехода от индустриального общества,
представленного промышленными гигантами, к постиндустриальному.
Развал государства - как закономерное крушение тоталитаризма под
напором демократических импульсов века. Развал армии - как законо-
мерное крушение сил милитаризма, враждебных новому мировому по-у
рядку и т.п. Словом, прогрессисты готовы целиком отдать побежденную!
страну неумолимой механике Прогресса, которая разберется с нею без!
нашего "субъективного" вмешательства. I
Все это весьма напоминает ситуацию поверженной Германии 20-х|
годов нашего столетия. И тогда коммунисты и социал-демократы видели!
262 I
в опыте поражения своей страны не больше, чем проявление законо-
мерностей Прогресса и в качестве "прогрессистов" приветствовали его.
Альтернативное отношение к этому опыту с позиций естественной на-
циональной горечи стало делом другой, правой стороны, которая вскоре
придала ему опасную односторонность и нетерпимость, приведшую к
мировой катастрофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
туры - всего лишь средства, орудия прогресса (в гегельянских терми-
нах: "орудия мирового разума"). Машина прогресса безжалостно пере-
рабатывает их, выбраковывая все "лишнее", подлежащее выбрасыванию
в "мусорную яму" истории. Не случайно реформаторскому нетерпению
столь часто сопутствует брезгливо-пренебрежительное отношение к
собственному народу. В этом проявляется особый прогрессистский ра-
сизм, третирующий своих оппонентов - "вчерашних людей" в качестве
недочеловеков. Но те, которые воспринимают свою страну, ее культуру
и традиции в духе понимания, т.е. отнесения к ценности, не могут вы-
дать карт-бланш "преобразователям": им важно сохранить свою страну
как культурно-историческую целостность. Произвольно изымать
"липшее" из этой системной целостности - значит уподобляться рети-
вым истребителям "вредной" флоры и фауны, не ведающим таких поня-
тий, как биоценоз и геобиоценоз.
1 Ladriere J. Les engeux de la rationalite. P., 1977. P. 37.
2 Панарин А.С. Социология утопизма: неоконсерватизм против модерниз-
ма // Панорама буржуазной социологии XX в. (Франция, Италия) М.: ИНИОН,
1980. С. 81.
260
С понятием целостности связано понятие самоценности, также яв-
ляющееся базой понимания. В методологическом смысле (с позиций
"теоретического разума") самоценность выступает как "право" объекта
быть отличным от наших теоретических предожиданий; в практическом
плане - как его право не соответствовать ожиданиям нашей пользы. В
этом отношении обнаруживается зависимость понимания от таких вне-
научных феноменов, как доверие или любовь. Предпосылки пониманию
создает определенный минимум доверия. Например, у меня есть шанс
понять другого только при наличии определенной презумпции - пре-
зумпции доверия в отношении того, что бытие другого имеет смысл, что
оно принадлежит к столь же необходимым компонентам мира, как и
мое собственное существование. Очевидно, неменыпими эвристически-
ми возможностями в контексте понимания обладает любовь.
В логике объяснения - классической логике европейского рациона-
лизма - любовь, как и любые другие пристрастия, уменьшает нашу по-
знавательную способность. В самом деле, в опыте субъект-объектных
отношений - а именно таков опыт классической науки - всякие при-
страстия - помеха. Оптимальными являются отстраненное отношение к
объекту, редукция субъективных переживаний. Однако в контексте по-
нимающего знания именно любовное отношение позволяет открыть те
стороны или ту перспективу, которые для холодной отстраненной ана-
литики так и остались бы скрытыми. Как отмечает В.Франкл, "и вновь
оказывается, что абсолютно не правы те, кто утверждает, что любовь
ослепляет. Наоборот, любовь дает зрение, она как раз делает человека
зрячим. Ведь ценность другого человека, которую она позволяет увидеть
и подчеркнуть, еще не является действительностью, а лишь простой
возможностью: тем, чего еще нет, но что находится лишь в становле-
нии, что может стать и что должно стать. Любви присуща когнитивная
функция" .
Сегодня в среде наших политологов ощущается давление особой
"отчужденной" проницательности в отношении статуса и перспектив
России. Политическая аналитика отягощена презумпцией недоверия в
отношении страны с "неисправимо плохой" исторической наследствен-
ностью, где "наилучшие теории" дают неожиданно плохой эффект.
Здесь-то особенно ярко обнаруживается отличие подходов к историче-
ским перспективам России со стороны позиции объяснения и позиции
понимания. Объяснение следует детерминистской логике, выводя из
1 Франкл В. Человек в поисках смысла. М., 1990. С. 96.
261
"мрачного прошлого" довольно сомнительное будущее; понимание сле-
дует не логике линейного детерминизма, а логике культуры, в которой
нередко действует особый тип "реактивной зависимости". Как отмечают
социологи, неблагополучные семьи создают предпосылку для формиро-
вания неблагополучных детей; однако бывает и наоборот: дети форми-
руют себя как личности в противовес негативному примеру и опыту
отцов. Так случается, что в семье отца-пьяницы формируется принци-
пиально непьющий сын: причинный тип детерминации через прошлое
он заменяет самодетерминацией целевого и ценностного типа. Эта же
закономерность нередко наблюдается и в развитии духовной культуры.
Случается, что мрачные времена в развитии общества создают светлое
искусство, жизнеутверждающую литературу, живопись, музыку ... А
бывает и наоборот: благополучные времена отмечены культурным бес-
плодием и мелкотемьем. Очевидно, парадокс, связанный с "реактив-
ными" и компенсирующими феноменами в культуре, может сказаться и
в общественно-политической истории страны. Случается, что вчераш-
ние побежденные сражаются лучше победителей. Побежденная Герма-
ния и Япония после войны развивались, в целом быстрее своих более
благополучных соседей: сказалась энергетика компенсирующего рывка.
Вероятно, в парадигме объясняющего знания, это было бы труднее
предвидеть, нежели в парадигме культурно-исторического понимания.
Нельзя не отметить одной настораживающей особенности. Сегодня
опыт понимания — тревожно-ностальгического или экстатического пе-
реживания прошлого и предчувствия будущего своей страны как непо-
вторимо-уникальной и потому именно особо ценной - в значительной
мере монополизирован правым крылом наших политиков и политоло-
гов. Леволиберальное крыло видит в судьбе некогда могущественного
СССР только закономерное крушение архаичного монстра, недостойное
каких бы то ни было сожалений. Развал его экономики оценивается как
проявление закономерностей перехода от индустриального общества,
представленного промышленными гигантами, к постиндустриальному.
Развал государства - как закономерное крушение тоталитаризма под
напором демократических импульсов века. Развал армии - как законо-
мерное крушение сил милитаризма, враждебных новому мировому по-у
рядку и т.п. Словом, прогрессисты готовы целиком отдать побежденную!
страну неумолимой механике Прогресса, которая разберется с нею без!
нашего "субъективного" вмешательства. I
Все это весьма напоминает ситуацию поверженной Германии 20-х|
годов нашего столетия. И тогда коммунисты и социал-демократы видели!
262 I
в опыте поражения своей страны не больше, чем проявление законо-
мерностей Прогресса и в качестве "прогрессистов" приветствовали его.
Альтернативное отношение к этому опыту с позиций естественной на-
циональной горечи стало делом другой, правой стороны, которая вскоре
придала ему опасную односторонность и нетерпимость, приведшую к
мировой катастрофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156