Мы видим, как и
сегодня, после краха тоталитарного режима, "беспредел" различного
рода языческого бесовства, не знающего внутренних ограничений (ни в
казнокрадстве и коррупции, ни в сепаратистских и националистических
амбициях, ни в разгуле преступности), снова искушает и провоцирует
демонологию тоталитаризма.
Современная философия власти должна постоянно иметь в виду две
альтернативы, за которыми стоят имена Ницше, с одной стороны, Дос-
тоевского - с другой. Первая альтернатива - это ницшеанский
"сверхчеловек". "Что есть счастье? Чувство растущей власти, чувство
преодолеваемого противодействия, не удовлетворенность, но стремление
к власти, не мир вообще, но война, не добродетель, но полнота способ-
ностей (добродетель в стиле Ренессанса, добродетель, свободная от мо-
рали)... Что вреднее всякого порока? - Деятельное сострадание ко всем
неудачникам и слабым - христианство"1.
1 Ницше Ф. Соч.: В 2-х т. М., 1990. Т. 2. С. 633.
17
У Ницше - языческая эстетизация власти. Этот проницательный ана-
литик и пророк нигилизма разбирался в человеческих помыслах. Он
знал, что власть не только средство, что она может стать и в опреде-
ленных условиях непременно становится самоцелью, высшей страстью
человека, средоточием его помыслов.
Дело в том, что наряду с прагматической перспективой, сосредото-
ченной на проблемах благополучия, душой человека владеет и другая
перспектива, относящаяся к его "другому измерению". Эта перспектива
внерациональна, здесь Добро и Зло несоизмеримы с требованиями лич-
ной пользы. Человека тянет то "влево", к люциферовым искушениям,
то, в борьбе с ними, в просветлении, к покаянию и святости, которые в
полноте своей для него недостижимы. Словом, менее всего к человеку
применима линейная перспектива, в которой пытались увидеть и рас-
крыть его наследники века Просвещения. Аналогичным образом они
пытались изобразить и власть — как механику достижения рационально
сформулированных целей, как способ удовлетворения "разумного эго-
изма" (к которому относится и марксистский "материальный интерес").
Но кроме этой механики у власти существуют иные, глубинные под-
тексты. В ней сильно иррациональное начало, начало страсти. И в этом
смысле она для многих самоценна. В самоисповедании Печорина у
М.ЮЛермонтова есть поразительное откровение чувства власти:
"Возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха - не есть ли
первый признак и величайшее торжество власти? Быть для кого-нибудь
причиною страданий и радостей, не имея на то никакого
положительного права, -не самая ли это сладкая пища
нашей гордости?"1 (разрядка авт. - А.П.).
Традиционная критика видела здесь исповедь русского "лишнего че-
ловека". Думается, что Лермонтов предвосхищает иной мотив в культу-
ре - мотив ницшеанского "сверхчеловека". Как оказалось, "лишний
человек" может перевернуть перспективу: вместо чувства вины и не-
полноценности из-за своей отъединенности от общества, его морали и
традиции, он может вооружиться идеологией превосходства над окру-
жающими, идеологией "нового человека", миссия которого - безжало-
стно переворошить и переделать этот мир "жалких людишек". Вот тогда
его ненасытное чувство власти ему пригодится и получит рациональное
оправдание: ведь для переделки мира, для принудительного осчастлив-
ливания людей, по глупости и ничтожеству ими отвергнутому, нужна
огромная, быть может, невиданная в истории власть.
Так может быть интерпретирована прерванная ранней гибелью Лер-
монтова линия в русской пророческой культуре - линия, ведущая к
образу великого инквизитора Достоевского.
1 Лермонтов М.Ю. Соч.: В 2-х т. М., 1990. Т. 2. С. 540.
18
Разве большевики - эта вечная "партия меньшинства" - не выступи-
ли в роли великих инквизиторов в России? Разве не их словами говорит
тот персонаж у Достоевского? "Мы исправили подвиг твой (Христа,
подарившего человеку автономию духа - свободу. - А.П.) и основали
его на чуде, тайне и авторитете. И люди обрадовались, что их вновь
повели как стадо и что с сердец их снят, наконец, столь страшный дар,
принесший им столько муки... Ты бы мог еще и тогда взять меч кесаря.
Ты восполнил бы все, чего ищет человек на земле, то есть: перед кем
преклониться, кому вручить совесть и каким образом соединиться на-
конец всем в бесспорный общий и согласный муравейник, ибо потреб-
ность всемирного соединения есть третье и последнее мучение людей...
Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с
нашего позволения. (Сравните ленинское: "Морально все то, что слу-
жит делу коммунизма". - А.П.) ... Самые мучительные тайны их совести
- все, все понесут они нам, и мы все разрешим, и они поверят решению
нашему с радостью, потому что оно избавит их от великой заботы и
страшных теперешних мук решения личного и свободного. И все будут
счастливы, все миллионы существ, кроме сотни тысяч управляющих
ими. Ибо лишь мы, мы, хранящие тайну, только мы будем несчастны"1.
Дихотомия подвластных и властвующих представляет величайшую
драму человека с тех пор, как он существует на Земле. И если мы при-
знали, что власть часто выступает не только как средство, но и как са-
моцель, что она есть одно из величайших вожделений духа, то станет
понятно, что существует процесс самовоспроизводства власти, имеющей
свою логику, свои замыслы.
В истории современных обществ наблюдается своеобразная циклич-
ность. В периоды стабильного развития политическое измерение обще-
ственных процессов нередко остается в тени. Но в переходные этапы
оно сразу же выступает на передний план, превращаясь в доминанту
общественной жизни. В эти эпохи люди лишаются привычной возмож-
ности жить старым наследием и вынуждены творить новые обществен-
ные формы и институты. Политика, собственно, и есть форма социаль-
ного творчества в области властных отношений. Власть — центральное
звено политики, она является и главным предметом изучения политиче-
ской науки. Власть имеет две стороны, одну - явную, другую более
скрытую. В явном виде власть выступает как возможность для одних
людей управлять действиями других людей, подчинять их своей воле.
Спорность и проблематичность власти связана со спорностью и пробле-
матичностью этого неравенства. "Почему мы должны подчиняться
им?" - вот вопрос, выражающий драматургию и проблематичность вла-
сти, выступающие на поверхность в переходные, кризисные эпохи, ко-
1 Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. М., 1991. Т. 9. С. 289, 290.
19
гда стереотипы поведения людей резко ломаются и они начинают ак-
тивно переоценивать установившиеся отношения. Однако вскоре вслед
за этим обнаруживается и другая сторона власти - тот факт, что она не
только служит одним в ущерб другим, но и служит средством объеди-
нения, предотвращая центробежные тенденции и угрозу непрерывного
столкновения соседствующих обпшостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
сегодня, после краха тоталитарного режима, "беспредел" различного
рода языческого бесовства, не знающего внутренних ограничений (ни в
казнокрадстве и коррупции, ни в сепаратистских и националистических
амбициях, ни в разгуле преступности), снова искушает и провоцирует
демонологию тоталитаризма.
Современная философия власти должна постоянно иметь в виду две
альтернативы, за которыми стоят имена Ницше, с одной стороны, Дос-
тоевского - с другой. Первая альтернатива - это ницшеанский
"сверхчеловек". "Что есть счастье? Чувство растущей власти, чувство
преодолеваемого противодействия, не удовлетворенность, но стремление
к власти, не мир вообще, но война, не добродетель, но полнота способ-
ностей (добродетель в стиле Ренессанса, добродетель, свободная от мо-
рали)... Что вреднее всякого порока? - Деятельное сострадание ко всем
неудачникам и слабым - христианство"1.
1 Ницше Ф. Соч.: В 2-х т. М., 1990. Т. 2. С. 633.
17
У Ницше - языческая эстетизация власти. Этот проницательный ана-
литик и пророк нигилизма разбирался в человеческих помыслах. Он
знал, что власть не только средство, что она может стать и в опреде-
ленных условиях непременно становится самоцелью, высшей страстью
человека, средоточием его помыслов.
Дело в том, что наряду с прагматической перспективой, сосредото-
ченной на проблемах благополучия, душой человека владеет и другая
перспектива, относящаяся к его "другому измерению". Эта перспектива
внерациональна, здесь Добро и Зло несоизмеримы с требованиями лич-
ной пользы. Человека тянет то "влево", к люциферовым искушениям,
то, в борьбе с ними, в просветлении, к покаянию и святости, которые в
полноте своей для него недостижимы. Словом, менее всего к человеку
применима линейная перспектива, в которой пытались увидеть и рас-
крыть его наследники века Просвещения. Аналогичным образом они
пытались изобразить и власть — как механику достижения рационально
сформулированных целей, как способ удовлетворения "разумного эго-
изма" (к которому относится и марксистский "материальный интерес").
Но кроме этой механики у власти существуют иные, глубинные под-
тексты. В ней сильно иррациональное начало, начало страсти. И в этом
смысле она для многих самоценна. В самоисповедании Печорина у
М.ЮЛермонтова есть поразительное откровение чувства власти:
"Возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха - не есть ли
первый признак и величайшее торжество власти? Быть для кого-нибудь
причиною страданий и радостей, не имея на то никакого
положительного права, -не самая ли это сладкая пища
нашей гордости?"1 (разрядка авт. - А.П.).
Традиционная критика видела здесь исповедь русского "лишнего че-
ловека". Думается, что Лермонтов предвосхищает иной мотив в культу-
ре - мотив ницшеанского "сверхчеловека". Как оказалось, "лишний
человек" может перевернуть перспективу: вместо чувства вины и не-
полноценности из-за своей отъединенности от общества, его морали и
традиции, он может вооружиться идеологией превосходства над окру-
жающими, идеологией "нового человека", миссия которого - безжало-
стно переворошить и переделать этот мир "жалких людишек". Вот тогда
его ненасытное чувство власти ему пригодится и получит рациональное
оправдание: ведь для переделки мира, для принудительного осчастлив-
ливания людей, по глупости и ничтожеству ими отвергнутому, нужна
огромная, быть может, невиданная в истории власть.
Так может быть интерпретирована прерванная ранней гибелью Лер-
монтова линия в русской пророческой культуре - линия, ведущая к
образу великого инквизитора Достоевского.
1 Лермонтов М.Ю. Соч.: В 2-х т. М., 1990. Т. 2. С. 540.
18
Разве большевики - эта вечная "партия меньшинства" - не выступи-
ли в роли великих инквизиторов в России? Разве не их словами говорит
тот персонаж у Достоевского? "Мы исправили подвиг твой (Христа,
подарившего человеку автономию духа - свободу. - А.П.) и основали
его на чуде, тайне и авторитете. И люди обрадовались, что их вновь
повели как стадо и что с сердец их снят, наконец, столь страшный дар,
принесший им столько муки... Ты бы мог еще и тогда взять меч кесаря.
Ты восполнил бы все, чего ищет человек на земле, то есть: перед кем
преклониться, кому вручить совесть и каким образом соединиться на-
конец всем в бесспорный общий и согласный муравейник, ибо потреб-
ность всемирного соединения есть третье и последнее мучение людей...
Мы скажем им, что всякий грех будет искуплен, если сделан будет с
нашего позволения. (Сравните ленинское: "Морально все то, что слу-
жит делу коммунизма". - А.П.) ... Самые мучительные тайны их совести
- все, все понесут они нам, и мы все разрешим, и они поверят решению
нашему с радостью, потому что оно избавит их от великой заботы и
страшных теперешних мук решения личного и свободного. И все будут
счастливы, все миллионы существ, кроме сотни тысяч управляющих
ими. Ибо лишь мы, мы, хранящие тайну, только мы будем несчастны"1.
Дихотомия подвластных и властвующих представляет величайшую
драму человека с тех пор, как он существует на Земле. И если мы при-
знали, что власть часто выступает не только как средство, но и как са-
моцель, что она есть одно из величайших вожделений духа, то станет
понятно, что существует процесс самовоспроизводства власти, имеющей
свою логику, свои замыслы.
В истории современных обществ наблюдается своеобразная циклич-
ность. В периоды стабильного развития политическое измерение обще-
ственных процессов нередко остается в тени. Но в переходные этапы
оно сразу же выступает на передний план, превращаясь в доминанту
общественной жизни. В эти эпохи люди лишаются привычной возмож-
ности жить старым наследием и вынуждены творить новые обществен-
ные формы и институты. Политика, собственно, и есть форма социаль-
ного творчества в области властных отношений. Власть — центральное
звено политики, она является и главным предметом изучения политиче-
ской науки. Власть имеет две стороны, одну - явную, другую более
скрытую. В явном виде власть выступает как возможность для одних
людей управлять действиями других людей, подчинять их своей воле.
Спорность и проблематичность власти связана со спорностью и пробле-
матичностью этого неравенства. "Почему мы должны подчиняться
им?" - вот вопрос, выражающий драматургию и проблематичность вла-
сти, выступающие на поверхность в переходные, кризисные эпохи, ко-
1 Достоевский Ф.М. Собр. соч.: В 15 т. М., 1991. Т. 9. С. 289, 290.
19
гда стереотипы поведения людей резко ломаются и они начинают ак-
тивно переоценивать установившиеся отношения. Однако вскоре вслед
за этим обнаруживается и другая сторона власти - тот факт, что она не
только служит одним в ущерб другим, но и служит средством объеди-
нения, предотвращая центробежные тенденции и угрозу непрерывного
столкновения соседствующих обпшостей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156