Однако, если посмотреть на положение страны со сто-
роны оскорбленного национально-патриотического чувства, то принцип
невмешательства армии теряет свою бесспорность. В самом деле, если
страна потерпела поражение, то не означает ли такое невмешательство
позорное капитулянтство или даже коллаборационизм?
С этих позиций, как видим, открывается совсем другая система от-
счета. Таким образом, анализируя проблему диктатуры, в частности ее
крайнего выражения - военной диктатуры, мы попадаем в неэвклидово
многомерное пространство, где "параллельные прямые" могут неожи-
данно пересекаться. Линия "низового" патриотического порыва, под-
линного в своих чувствах и тревогах за Отечество, может пересечься,
например, с реставрационными замыслами "бывших" - "коммунистов",
"империалистов", "демократических централистов", тоскующих не по
Родине, а по власти.
Но не менее двусмысленным оказывается и "верхнее" пространство
"правящей демократии". И здесь готовы пересечься две линии: линия
защиты первых демократических завоеваний с линией защиты номенк-
латурно-приватизированной собственности и номенклатурно-мафиоз-
ного монополизма, на глазах захватывающего все позиции.
Что же является первопричиной этих неожиданных пересечений,
безнадежно запутавших страну? Для объяснения этого феномена следу-
ет обратиться к западным "эталонам".
В молодых демократиях Запада демократическая идея в целом сов-
падала с национальной идеей - с делом строительства крупных суве-
ренных государств. Это обеспечивало демократии и массовую социаль-
ную базу, и связь с национальной культурной традицией. Молодую аме-
риканскую демократию конца XVIII в., например, воодушевляла и идея
беспрепятственной массовой самодеятельности во всех областях жизни
(в первую очередь экономической), и идея национальной независимости.
Это же относится и к другим обществам (Франция, Германия, Ита-
лия...).
У России сегодня демократическая и национальная идеи существен-
но разошлись. "Демократизация" в России отождествляется с насаждае-
мой сверху модернизацией, а эта последняя, в свою очередь, с вес-
тернизацией - с уподоблением "отсталой страны" "передовому Западу".
В перспективе модернизации-вестернизации национальная культурная
традиция оценивается по преимуществу негативно - как помеха для
беспрепятственной пересадки заимствованных на стороне учреждений
344
на местную почву, которую в этих целях предстоит основательно
"расчистить".
Следовательно, классический демократический образ массовой са-
модеятельности, избавленной от оков, от феодальных перегородок и
привилегий, бюрократического и теистического надзирательства, у нас
подменяется идеей модернизации, осуществляемой просвещенной
элитой вопреки сопротивлению "косной туземной массы". Официаль-
ная демократия грозит неисправимым теократическим высокомерием,
т.е. политические "авангардные" партии наследуют принцип старой
папской церкви: клир посвященных, вооруженный одному ему доступ-
ным великим учением и потому лучше знающий интересы паствы, не-
жели сама паства, имеет священное право вести ее, не спрашивая со-
гласия.
В самом деле, имеет ли право партия, знающая "подлинные интере-
сы народа" лучше самого народа, уступать воле неразумных избирате-
лей, подверженных влиянию случая или пропаганде безответственных
популистов? Именно здесь мы имеем противостояние демократического
принципа суверенного народного "обыденного сознания" (избиратель,
как и потребитель, всегда прав) и высокомерного теократического соз-
нания, являющегося опорой авторитарной государственной педагогики.
В первом случае действует принцип: правилен тот режим, который
предпочел избиратель. Во втором случае правильность превращается в
категорию, недоступную сознанию рядовых избирателей. Таким обра-
зом, в основу государственной политики ложится парадокс "передового"
режима, установленного в отсталой стране, которую предстоит
"перевоспитывать". Демократическая легитимность, связанная с воле-
изъявлением большинства, подменяется особой, идеократической леги-
тимностью - обоснованием монопольного права на власть посредством
ссылки на монопольные обладания исторической истиной.
Разве миф о "совковом народе" - не обоснование права очередного
"авангарда" на "демократическое" насилие? Не в этом ли секрет опас-
ного кокетничанья с "неоавторитаризмом"? Надо иметь в виду, что и
тогда, когда готовилась большевистская диктатура пролетариата, и
сегодня, когда готовится демократическая диктатура, за носителями
высоких идеократических принципов, третирующими низменность тра-
диционных институтов или "безжизненный" "формализм права", стоят
люди дела, которые ищут диктатуры в сугубо прагматических целях.
Они знают, во имя чего им нужны бесконтрольная власть и как именно
ее использовать, но им не хватает творческой изобретательности и гу-
манитарного красноречия, необходимых для теоретического обоснова-
ния диктатуры, для ее идеологической легитимации.
12 «Политология»
345
Вчера этими людьми "революционного" дела были нувориши крас-
ной бюрократии, не приспособленные к какому-либо профессионализ-
му, но обладающие неугомонной волей к жизни и волей к власти. Им
необходимо было срочно устранить (раскулачить) всех, способных к
действительной самодеятельности, всех носителей принципа неподопеч-
ности, чтобы установить свою вездесущую опеку над обществом - ос-
нову расширенного бюрократического воспроизводства. Сегодня за фа-
садом демократической риторики тоже стоят люди дела. Им тоже нужна
власть, и тоже бесконтрольная. На этот раз речь идет о нуворишах но-
менклатурной приватизации.
В считанные месяцы великой "гайдаровской" реформы вся созданная
в ходе "социалистической индустриализации" государственная собст-
венность перешла в руки вчерашней госпартноменклатуры. Возник не-
обыкновенно "тонкий" парадокс: произошла полная смена режима при
практически полном сохранении прежнего правящего класса, начавшего
господствовать в новом качестве монополистических собственников.
Крайне узка социальная база нуворишей приватизации, перенесших в
хозяйственную деятельность чуждые свободной рыночной соревнова-
тельности нравы "закрытых партийных собраний", где делятся власть и
собственность. А там, где у носителей власти нет достаточно широкой
социальной базы, но есть "понятное желание" сохранить власть, - там
призрак диктатуры неизбежно будет ходить по стране. Деликатность
положения в том, как совместить переход "от тоталитаризма к демокра-
тии" с "переходом к диктатуре".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
роны оскорбленного национально-патриотического чувства, то принцип
невмешательства армии теряет свою бесспорность. В самом деле, если
страна потерпела поражение, то не означает ли такое невмешательство
позорное капитулянтство или даже коллаборационизм?
С этих позиций, как видим, открывается совсем другая система от-
счета. Таким образом, анализируя проблему диктатуры, в частности ее
крайнего выражения - военной диктатуры, мы попадаем в неэвклидово
многомерное пространство, где "параллельные прямые" могут неожи-
данно пересекаться. Линия "низового" патриотического порыва, под-
линного в своих чувствах и тревогах за Отечество, может пересечься,
например, с реставрационными замыслами "бывших" - "коммунистов",
"империалистов", "демократических централистов", тоскующих не по
Родине, а по власти.
Но не менее двусмысленным оказывается и "верхнее" пространство
"правящей демократии". И здесь готовы пересечься две линии: линия
защиты первых демократических завоеваний с линией защиты номенк-
латурно-приватизированной собственности и номенклатурно-мафиоз-
ного монополизма, на глазах захватывающего все позиции.
Что же является первопричиной этих неожиданных пересечений,
безнадежно запутавших страну? Для объяснения этого феномена следу-
ет обратиться к западным "эталонам".
В молодых демократиях Запада демократическая идея в целом сов-
падала с национальной идеей - с делом строительства крупных суве-
ренных государств. Это обеспечивало демократии и массовую социаль-
ную базу, и связь с национальной культурной традицией. Молодую аме-
риканскую демократию конца XVIII в., например, воодушевляла и идея
беспрепятственной массовой самодеятельности во всех областях жизни
(в первую очередь экономической), и идея национальной независимости.
Это же относится и к другим обществам (Франция, Германия, Ита-
лия...).
У России сегодня демократическая и национальная идеи существен-
но разошлись. "Демократизация" в России отождествляется с насаждае-
мой сверху модернизацией, а эта последняя, в свою очередь, с вес-
тернизацией - с уподоблением "отсталой страны" "передовому Западу".
В перспективе модернизации-вестернизации национальная культурная
традиция оценивается по преимуществу негативно - как помеха для
беспрепятственной пересадки заимствованных на стороне учреждений
344
на местную почву, которую в этих целях предстоит основательно
"расчистить".
Следовательно, классический демократический образ массовой са-
модеятельности, избавленной от оков, от феодальных перегородок и
привилегий, бюрократического и теистического надзирательства, у нас
подменяется идеей модернизации, осуществляемой просвещенной
элитой вопреки сопротивлению "косной туземной массы". Официаль-
ная демократия грозит неисправимым теократическим высокомерием,
т.е. политические "авангардные" партии наследуют принцип старой
папской церкви: клир посвященных, вооруженный одному ему доступ-
ным великим учением и потому лучше знающий интересы паствы, не-
жели сама паства, имеет священное право вести ее, не спрашивая со-
гласия.
В самом деле, имеет ли право партия, знающая "подлинные интере-
сы народа" лучше самого народа, уступать воле неразумных избирате-
лей, подверженных влиянию случая или пропаганде безответственных
популистов? Именно здесь мы имеем противостояние демократического
принципа суверенного народного "обыденного сознания" (избиратель,
как и потребитель, всегда прав) и высокомерного теократического соз-
нания, являющегося опорой авторитарной государственной педагогики.
В первом случае действует принцип: правилен тот режим, который
предпочел избиратель. Во втором случае правильность превращается в
категорию, недоступную сознанию рядовых избирателей. Таким обра-
зом, в основу государственной политики ложится парадокс "передового"
режима, установленного в отсталой стране, которую предстоит
"перевоспитывать". Демократическая легитимность, связанная с воле-
изъявлением большинства, подменяется особой, идеократической леги-
тимностью - обоснованием монопольного права на власть посредством
ссылки на монопольные обладания исторической истиной.
Разве миф о "совковом народе" - не обоснование права очередного
"авангарда" на "демократическое" насилие? Не в этом ли секрет опас-
ного кокетничанья с "неоавторитаризмом"? Надо иметь в виду, что и
тогда, когда готовилась большевистская диктатура пролетариата, и
сегодня, когда готовится демократическая диктатура, за носителями
высоких идеократических принципов, третирующими низменность тра-
диционных институтов или "безжизненный" "формализм права", стоят
люди дела, которые ищут диктатуры в сугубо прагматических целях.
Они знают, во имя чего им нужны бесконтрольная власть и как именно
ее использовать, но им не хватает творческой изобретательности и гу-
манитарного красноречия, необходимых для теоретического обоснова-
ния диктатуры, для ее идеологической легитимации.
12 «Политология»
345
Вчера этими людьми "революционного" дела были нувориши крас-
ной бюрократии, не приспособленные к какому-либо профессионализ-
му, но обладающие неугомонной волей к жизни и волей к власти. Им
необходимо было срочно устранить (раскулачить) всех, способных к
действительной самодеятельности, всех носителей принципа неподопеч-
ности, чтобы установить свою вездесущую опеку над обществом - ос-
нову расширенного бюрократического воспроизводства. Сегодня за фа-
садом демократической риторики тоже стоят люди дела. Им тоже нужна
власть, и тоже бесконтрольная. На этот раз речь идет о нуворишах но-
менклатурной приватизации.
В считанные месяцы великой "гайдаровской" реформы вся созданная
в ходе "социалистической индустриализации" государственная собст-
венность перешла в руки вчерашней госпартноменклатуры. Возник не-
обыкновенно "тонкий" парадокс: произошла полная смена режима при
практически полном сохранении прежнего правящего класса, начавшего
господствовать в новом качестве монополистических собственников.
Крайне узка социальная база нуворишей приватизации, перенесших в
хозяйственную деятельность чуждые свободной рыночной соревнова-
тельности нравы "закрытых партийных собраний", где делятся власть и
собственность. А там, где у носителей власти нет достаточно широкой
социальной базы, но есть "понятное желание" сохранить власть, - там
призрак диктатуры неизбежно будет ходить по стране. Деликатность
положения в том, как совместить переход "от тоталитаризма к демокра-
тии" с "переходом к диктатуре".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156