Одна и та же "система" может демонстрировать завидную
эффективность или беспомощную неуклюжесть — все зависит от того,
найдет ли она заинтересованных исполнителей и интерпретаторов. Нет
ни одного системного правила, ни одной нормы или предписания, кото-
рые не нуждались бы в активной творческой интерпретации примени-
тельно к неповторимым условиям места и времени. Не социальные
структуры предопределяют человеческое поведение, но, напротив, люди
своим заинтересованным участием подтверждают определенный инсти-
туциональный порядок.
Как отмечают П.Бергер и ТЛукман, "социальный порядок является
продуктом прошлой человеческой деятельности и существует до тех
пор и постольку, поскольку человеческая активность продолжает его
продуцировать. Никакого другого онтологического статуса ему припи-
сать нельзя"1.
В свете этого можно понять, какую институциональную катастрофу
готовит цивилизации "тотально отстраненный" и неангажированный
"человек досуга".
Люди, осознанно или неосознанно разделяющие традиции социоло-
гического натурализма и объективизма, до сих пор видят в человеке
"чистую доску" (tabula rasa), на которой системы и институты записы-
вают свои программы. Поэтому политической истории они адресуют
один вопрос: когда и в какой форме в той или иной стране будет уста-
новлен хорошо себя зарекомендовавший "передовой режим"?
Berger P., Luckman T. The Social Construction of reality: A treatise in the
sociology of Knowledge. L., 1971. P. 52.
61
Их, как и материалистов ХУШ-XIX вв., заботит одно только качест-
во внешней социальной и политической среды. Предполагается, что
человеческий мир лишен своей автономии (или своей инерции) — он
адекватно и немедленно откликается на изменения институционального
типа.
Пора, однако, поставить вопрос по-иному: какие события происходят
во внутреннем мире человека, в котором по сути и решаются судьбы
мира. Сами по себе качества институтов мало чего значат. Институты
могут быть очень плохими (какими и были, например, институты быв-
шего СССР), но при этом работать и демонстрировать известную эф-
фективность - если находятся акторы, способные сбрызнуть их живой
водой своего заинтересованного участия, подогреваемого либо верой,
либо интересом.
И, напротив, институты могут быть конструктивно значительно бо-
лее удачными. Но если нет вдохновительных исполнителей этих стара-
тельно написанных ролей, провал спектакля неизбежен.
Поэтому чрезвычайно важно понять, во что играет современный
"играющий человек" и где он действительно беззаботно играет, а где -
серьезен и только стилизуется под беззаботного игрока под давлением
игровой моды. Можно, разумеется, согласиться с тем, что всякое твор-
чество носит игровой характер, и априори приписать современному
"человеку досуга" творческие намерения.
Но не следует забывать, что настоящее творчество - не простая иг-
ра; оно соотносится с ценностями, с "высшим служением". Бели в рам-
ках современной игровой культуры и высшие ценности, и высшее слу-
жение не предполагаются, то ее "игра" может быстро выродиться в
безобразный фарс.
Посмотрим теперь, как же влияет современный досуг на изменения
характера "входа" - массовых требований к политической системе.
Надо прямо сказать: он серьезно преобразует их количественно и каче-
ственно, причем в крайне неудобном для политической системы духе.
Рост современного досуга ознаменовался лавинообразным ростом
притязаний. Дело в том, что, во-первых, на досуге люди, принадлежа-
щие к различным социальным группам, более активно, чем в рамках
специализированных профессиональных ролей, обмениваются социо-
культурной информацией, касающейся эталонов поведения, потреби-
тельских стандартов, стилей и вкусов. Бели досуг являет нам театрали-
зованный социум, где каждому позволено играть роли, весьма далекие
от его реальной жизни, то ясно, что выбор будет падать преимущест-
венно на самые престижные из них. На досуге как нигде действуют
законы социальной имитации: менее престижные социальные группы
заимствуют у более престижных их стиль и стандарты жизни. Роковая
62
антиномия современного досуга состоит в том, что он в социокультур-
ной сфере создает единое общегражданское (и даже общемировое) про-
странство одинаковых моды, стиля и вкуса, тогда как реальные соци-
ально-экономические различия людей продолжают сохраняться. В силу
законов социальной имитации досуг очень сильно влияет на рост соци-
альных притязаний, не оказывая сколько-нибудь серьезного влияния на
практические социальные возможности. Следовательно, он ведет к дес-
табилизирующим показателям вышеприведенной формулы социальной
удовлетворенности: увеличивает знаменатель притязаний, не отражаясь
на показателях числителя.
Во-вторых, рост досуга резко меняет соотношение дескриптивной и
прескриптивной информации, циркулирующей в обществе и форми-
рующей массовое сознание. Чем больше досуга, тем быстрее идет про-
цесс общего социокультурного накопления - рост информации, форми-
рующей общие вкусы, стиль и моду и в целом повышающей импрес-
сионистскую впечатлительность нашего современника, между тем как
приращение прескриптивной информации, переложимой на язык тех-
нологий и практических решений, все более отстает.
Досуг формирует общие потребности, но не практическое умение их
удовлетворить. И чем больше досуга, тем больше символический мир
притязаний отрывается от мира социальных практик.
Перефразируя Маркса, можно сказать, что досуг учит современного
человека потреблять по меркам любого вида, но не учит его столь же
универсальной способности производить по меркам любого вида.
Поэтому при прочих равных условиях изменение соотношения рабо-
чего и свободного времени в пользу досуга резко снижает вероятность
того, что социальные требования, адресованные к экономической и
политической системе, будут реалистически-конструктивными, готовы-
ми для ввода в процессы принятия решений.
Каких реакций следует ждать в ответ на это от современных поли-
тических систем?
К сожалению, запас реальных альтернатив здесь не очень велик.
Это - либо консервативная "репрессия" по отношению к досуговым
"субкультурам", либо наращивание способности манипулирования соз-
нанием и изобретение все более рафинированных способов символиче-
ского удовлетворения потребностей.
Репрессивная стратегия разрабатывалась уже в античности. Самый
известный из ее авторов - консервативный политолог Платон. Глядя на
"расслабленную" афинскую демократию, он очень опасался за сохране-
ние добрых нравов граждан и их воинского этоса, необходимого для
эффективного отпора внешним врагам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
эффективность или беспомощную неуклюжесть — все зависит от того,
найдет ли она заинтересованных исполнителей и интерпретаторов. Нет
ни одного системного правила, ни одной нормы или предписания, кото-
рые не нуждались бы в активной творческой интерпретации примени-
тельно к неповторимым условиям места и времени. Не социальные
структуры предопределяют человеческое поведение, но, напротив, люди
своим заинтересованным участием подтверждают определенный инсти-
туциональный порядок.
Как отмечают П.Бергер и ТЛукман, "социальный порядок является
продуктом прошлой человеческой деятельности и существует до тех
пор и постольку, поскольку человеческая активность продолжает его
продуцировать. Никакого другого онтологического статуса ему припи-
сать нельзя"1.
В свете этого можно понять, какую институциональную катастрофу
готовит цивилизации "тотально отстраненный" и неангажированный
"человек досуга".
Люди, осознанно или неосознанно разделяющие традиции социоло-
гического натурализма и объективизма, до сих пор видят в человеке
"чистую доску" (tabula rasa), на которой системы и институты записы-
вают свои программы. Поэтому политической истории они адресуют
один вопрос: когда и в какой форме в той или иной стране будет уста-
новлен хорошо себя зарекомендовавший "передовой режим"?
Berger P., Luckman T. The Social Construction of reality: A treatise in the
sociology of Knowledge. L., 1971. P. 52.
61
Их, как и материалистов ХУШ-XIX вв., заботит одно только качест-
во внешней социальной и политической среды. Предполагается, что
человеческий мир лишен своей автономии (или своей инерции) — он
адекватно и немедленно откликается на изменения институционального
типа.
Пора, однако, поставить вопрос по-иному: какие события происходят
во внутреннем мире человека, в котором по сути и решаются судьбы
мира. Сами по себе качества институтов мало чего значат. Институты
могут быть очень плохими (какими и были, например, институты быв-
шего СССР), но при этом работать и демонстрировать известную эф-
фективность - если находятся акторы, способные сбрызнуть их живой
водой своего заинтересованного участия, подогреваемого либо верой,
либо интересом.
И, напротив, институты могут быть конструктивно значительно бо-
лее удачными. Но если нет вдохновительных исполнителей этих стара-
тельно написанных ролей, провал спектакля неизбежен.
Поэтому чрезвычайно важно понять, во что играет современный
"играющий человек" и где он действительно беззаботно играет, а где -
серьезен и только стилизуется под беззаботного игрока под давлением
игровой моды. Можно, разумеется, согласиться с тем, что всякое твор-
чество носит игровой характер, и априори приписать современному
"человеку досуга" творческие намерения.
Но не следует забывать, что настоящее творчество - не простая иг-
ра; оно соотносится с ценностями, с "высшим служением". Бели в рам-
ках современной игровой культуры и высшие ценности, и высшее слу-
жение не предполагаются, то ее "игра" может быстро выродиться в
безобразный фарс.
Посмотрим теперь, как же влияет современный досуг на изменения
характера "входа" - массовых требований к политической системе.
Надо прямо сказать: он серьезно преобразует их количественно и каче-
ственно, причем в крайне неудобном для политической системы духе.
Рост современного досуга ознаменовался лавинообразным ростом
притязаний. Дело в том, что, во-первых, на досуге люди, принадлежа-
щие к различным социальным группам, более активно, чем в рамках
специализированных профессиональных ролей, обмениваются социо-
культурной информацией, касающейся эталонов поведения, потреби-
тельских стандартов, стилей и вкусов. Бели досуг являет нам театрали-
зованный социум, где каждому позволено играть роли, весьма далекие
от его реальной жизни, то ясно, что выбор будет падать преимущест-
венно на самые престижные из них. На досуге как нигде действуют
законы социальной имитации: менее престижные социальные группы
заимствуют у более престижных их стиль и стандарты жизни. Роковая
62
антиномия современного досуга состоит в том, что он в социокультур-
ной сфере создает единое общегражданское (и даже общемировое) про-
странство одинаковых моды, стиля и вкуса, тогда как реальные соци-
ально-экономические различия людей продолжают сохраняться. В силу
законов социальной имитации досуг очень сильно влияет на рост соци-
альных притязаний, не оказывая сколько-нибудь серьезного влияния на
практические социальные возможности. Следовательно, он ведет к дес-
табилизирующим показателям вышеприведенной формулы социальной
удовлетворенности: увеличивает знаменатель притязаний, не отражаясь
на показателях числителя.
Во-вторых, рост досуга резко меняет соотношение дескриптивной и
прескриптивной информации, циркулирующей в обществе и форми-
рующей массовое сознание. Чем больше досуга, тем быстрее идет про-
цесс общего социокультурного накопления - рост информации, форми-
рующей общие вкусы, стиль и моду и в целом повышающей импрес-
сионистскую впечатлительность нашего современника, между тем как
приращение прескриптивной информации, переложимой на язык тех-
нологий и практических решений, все более отстает.
Досуг формирует общие потребности, но не практическое умение их
удовлетворить. И чем больше досуга, тем больше символический мир
притязаний отрывается от мира социальных практик.
Перефразируя Маркса, можно сказать, что досуг учит современного
человека потреблять по меркам любого вида, но не учит его столь же
универсальной способности производить по меркам любого вида.
Поэтому при прочих равных условиях изменение соотношения рабо-
чего и свободного времени в пользу досуга резко снижает вероятность
того, что социальные требования, адресованные к экономической и
политической системе, будут реалистически-конструктивными, готовы-
ми для ввода в процессы принятия решений.
Каких реакций следует ждать в ответ на это от современных поли-
тических систем?
К сожалению, запас реальных альтернатив здесь не очень велик.
Это - либо консервативная "репрессия" по отношению к досуговым
"субкультурам", либо наращивание способности манипулирования соз-
нанием и изобретение все более рафинированных способов символиче-
ского удовлетворения потребностей.
Репрессивная стратегия разрабатывалась уже в античности. Самый
известный из ее авторов - консервативный политолог Платон. Глядя на
"расслабленную" афинскую демократию, он очень опасался за сохране-
ние добрых нравов граждан и их воинского этоса, необходимого для
эффективного отпора внешним врагам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156