- А, чувства! Как я себя чувствую? Мне интересно и легко.
Исчезла какая-то двойственность и неловкость...
- Двойственность?
- Да, мне кажется, я в первый раз не выразила прямо свои чувства. Я играла,
пыталась их побороть, а они, как говорится, "вылезли боком"...
- Люди часто скрывают свои чувства...
- А как же иначе, Антон Владимирович! Да попробуй я сказать своему
завучу, что она дура. Вы представляете...?!
- Простите, я Вас перебью... Во-первых, так сказать - это не чувства
выразить, а оскорбить человека, а во-вторых, это, опять-таки, не выражение
чувств, а оценка.
- Но она в самом деле дура!
- Но это - в самом деле оценка! Разницу улавливаете?
Татьяна Николаевна задумалась, помолчала, потом как-то неуверенно про-
изнесла:
- Понимаете, я её презираю. Я не могу её уважать, Вы мне верите?
- Да, Вы её презираете, Вы не можете её уважать.
- Потому что...
- Простите, я опять Вас перебью. Вы так уверены в том, что знаете, что
именно в ней вызывает ваше презрение и ненависть?
- Она...
- Начните фразу с "Я"...
- "Я" - последняя буква в алфавите.
- Это выражение протеста или декларация независимости?
- Я... Я... не знаю...
- Вам трудно говорить о своих чувствах к завучу?
- Да, мне трудно говорить об этом. Я её физически терпеть не могу. Это
выражение лица! Эта поза! Эта абсолютная уверенность в том, что она всегда и
во всём права. А сколько лицемерия, фальши! "Добрый день, прекрасная Татьяна
Николаевна!" - Татьяна Николаевна изобразила фальшивую улыбку. - Меня
тошнит, как только я её увижу! Она мне... Я... - несколько секунд Татьяна
Николаевна подыскивала слова и вдруг громко заплакала, закрыв лицо руками.
Выдержав паузу, я тихо произнёс:
- Мне кажется, мы с Вами нащупали очень болезненную для Вас проблему.
Это - как язва желудка. Она не видна, но доставляет множество страданий.
Эмоциональное неприятие другого человека - чрезвычайно болезненно. И я
просто поражен вашей решимостью, вашей готовностью пойти на риск и
преодолеть защитные механизмы...
- Защитные механизмы?
- Да. Психологическую защиту. Ведь люди сплошь и рядом подменяют
реальную проблему мнимыми. Неосознанно маскируют свои настоящие же-
лания, потребности и переживания. Чувства подменяются оценками. Свои
личные мотивы - общественными. Свои личные проблемы -идеологическими
мифами. Перед собой быть честным очень трудно, тем более, что можно
искренне заблуждаться. Психологическая защита и есть охрана своего "Я" от
истинного знания, относящегося к нему. Сегодня Вы смогли сделать важный
шаг на пути к своему истинному "Я", признать, что Вас мучает ненависть и
презрение к другому человеку-. Признать эти чувства и принять их, не отторгать
и не скрывать за оценками - это...
Я очень рад за Вас. И я думаю, что нам стоит на этом сегодня работу
завершить. Как раз истекает наше время. Да, Татьяна Николаевна, у меня к Вам
просьба: пока не рекламируйте мужу встреч с психологом. Пусть это общение
будет нашей маленькой тайной. Вообще, желательно, чтобы наша с Вами работа
составляла Ваш личный секрет, ладно?
- Хорошо. Мне даже так больше нравиться.
- Потом, попозже, если Вы захотите, секрет можете открыть. А пока - нам
важно абсолютное доверие и конфиденциальность.
- Я сама хотела Вас об этом попросить. А почему Вы не спрашиваете, как
я себя чувствую?
-Да я и так что-то много сегодня говорю. Не хуже, надеюсь, чем в начале
встречи?
- Спасибо Вам! До свидания!
- До свидания. До следующего четверга в то же время.
Когда Татьяна Николаевна ушла, я подошёл к открытому окну. Огромный
город дышал, ворочался, жил своей обыденной жизнью. Тысячи людей спешили
по своим делам, волновались, радовались, уставали, выясняли отношения...
Спешила домой Татьяна Николаевна... Сегодня она, возможно, будет меньше
жаловаться своему мужу на неприятности, возможно, острее почувствует его
состояние... В дверь постучали.
- Вы уже свободны?
- Пожалуйста проходите!
Встреча третья
Когда в открытой двери возникло знакомое лицо, и Татьяна Николаевна,
смущённо улыбаясь, кивнула, здороваясь, я обратил внимание на изменения в
её прическе и одежде. Волосы вместо прежней гладкой укладки были взбиты,
от чего лицо приобрело более независимый и утончённый вид, на ногах
красовались новые сапожки, а возле воротничка тускло поблескивала сереб-
ряная брошь.
- У Вас, случайно, не день рождения? - спросил я, пораженный перемена-
ми.
- Нет, просто весна! Весна! - улыбнувшись, ответила Татьяна Николаевна.
- Весна! А это, - она показала на брошку, - мой Саша привез. Из Магадана.
Там ещё можно украшения купить.
Опять лёгкая полуулыбка тронула её губы. Она о чём-то вспомнила, но,
видимо, отогнала приятное воспоминание, потому что нахмурилась и сказала:
"Я все эти дни почти совершенно не вспоминала нашу последнюю встречу.
Вылетела из головы - и всё. А вчера ночью вдруг проснулась - и всё у меня
перед глазами. Что я говорю, что Вы говорите. Снова - что я говорю. Снова -
что Вы. И мне стало как-то страшно. Муж мой, он у меня хороший, видно,
почувствовал что-то, спрашивает: "Ты себя как чувствуешь? Тебе плохо?"
Психолог мой! Я говорю - "Да нет, что-то приснилось", а самой стало страшно...
И сейчас сюда шла, а мне страшно было. Такое чувство, что... Не знаю...
Переживаю я очень... Ведь, понимаете, в тот раз я сказала, что эту женщину я
ненавижу. Но ведь это ужасно! Ведь ненависть к другому - это же ... Я знаю,
что Вы скажете: "Это оценка!" Да, "ужасно", - это оценка, но ведь нельзя жить,
не оценивая. Вот и Маяковский писал: "Что такое хорошо и что такое плохо".
Да! А! Вот! Вот, что я сейчас поняла! Осенило меня! Знаете, чего я боюсь? Я
боюсь, что я уже после этих встреч не такая буду. Я чувствую, я могу измениться,
Вы понимаете? Я всегда знала, что эта Ольга, завуч наш - дура, это все знают,
разве я только? Просто и ясно, как говорится, "дурак -он и в Африке дурак",
а теперь... А теперь я на мужа своего смотрю и вижу: он сложный человек. Как
вам это объяснить? Сложный, понимаете? Я это чувствую! А сегодня на Ольгу
глянула - вижу: она же изо всех сил хочет свой авторитет отстоять! И знаете,
мне так жалко её стало! Ведь ей уже скоро пятьдесят! Учителя у нас молодые, в
основном. Её не очень-то любят. Она из таких, знаете,"идеологически вы-
держанных", макаренковский "мажор". Я, собственно, вот что поняла: их ведь
тогда учили давить в себе всё личное, все человеческое. Ведь это же считалось
слабостью, буржуазными предрассудками... А ведь человек без чувств жить не
может. Он же уродуется... Ведь нельзя же детей прямо с первого класса
превращать в каких-то солдат! Знаете, мне кажется, сколько во мне души есть,
я бы её всю детям отдала, только, чтоб они стали настоящими!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100