У них не было будущего, и они в нем не нуждались. Все они были упокоены, как вода, которая долилась до дна. Все, дальше некуда. Они были свободными.
Свободными… они… были… Они… были…
Снова из забытья Алихан вынырнул утром. Утро угадывалось по шевелению теней в слесарке. Бородач обувался, натягивал на ноги обрывки носков. На вопросительный взгляд Алихана объяснил:
– Пойти промыслить, что Бог даст. Не пошевелишься, так и не даст.
– Телефон, – сказал Алихан. – Достань телефон.
– Да где ж я его возьму? – обиделся было бородач, но внимательно посмотрел на Алихана и отвернулся, полез в сидор, закопошился в нем. Через минуту извлек трубку мобильника, завернутую в тряпицу.
Это был «Сименс», последняя модель, телефон Алихана.
– Ты только не думай, что я скрысятничал, – заверил бородач. – Просто прибрал, а то потеряешь…
Алихан вызвал приемную.
– ООО «Дорохово», – пропела секретарша. – Чем можем быть полезными?
– Это Хаджаев.
– Алихан Аланович, вы?! Правда, вы? Вас тут все обыскались! Все морги обзвонили!
– Кто там рядом?
– Все рядом. Дать Гольдберга? Илья Аронович, шеф!
– Алихан, вы даже не представляете, какое событие для всех нас ваш звонок! – пророкотал в трубке голос коммерческого директора. – Откуда вы звоните?
– Слушайте меня внимательно, – перебил Алихан. – Возьмите на складе два ящика водки и отправьте с шофером в Москву…
– Не понял. Водки? С вами все в порядке?
– Да, водки, – повторил Алихан. – Два ящика. Срочно. Вам сейчас скажут куда.
Он дал трубку бородачу:
– Объясняй.
– Вы меня слушаете? – заторопился бородач. – Большой дом возле Ярославского вокзала знаете? Но той же стороне, сразу за вокзалом. Во второй арке вас встретят. Во второй, не спутайте.
– Вы все поняли? Жду! – бросил Алихан и отключил связь.
– Неужели привезут? – недоверчиво переспросил бородач.
– Пусть попробуют не привезти!
– Два ящика… Господи, бывают же чудеса!..
IV
Исчезновение любого человека проламывает брешь между обычной жизнью с установившимся, до мелочей предсказуемым порядком и неизвестностью, которая, оказывается, все время рядом, как бездонный овраг в шаге от лесной тропинки или огромная заброшенная промзона за забором, залепленном веселенькими рекламными плакатами. Когда исчезает человек известный, политик или предприниматель, случайность сразу исключается, неизвестность наполняется зловещим, угрожающим смыслом.
В первый день еще ждали, что Алихан объявится, позвонит. Не звонил, его мобильник был отключен. Дотошно расспросили водителя и охранников, съездили на вокзал: в каком месте вышел, что сказал. На всякий случай заглянули в квартиру Ларисы Ржевской на Сретенке, где Алихан иногда бывал. Пусто. На второй день Тимур Русланов, прилетевший по вызову Гоши, встретился с Панкратовым, попросил помочь. Полковник воспринял просьбу с пониманием, по-деловому. Задействовали милицию, разослали ориентировки. Начали обзванивать и объезжать морги, изучали милицейские сводки, выделяя сообщения о неопознанных трупах. Следов Алихана не обнаруживалось. Не давали о себе знать и похитители, если это было похищение с целью получения выкупа, чего никак нельзя было исключать.
С каждым днем ситуация становилась все более угрожающей, поэтому неожиданный звонок Алихана произвел в Рузе ошеломляющее действие. Бросили в багажник разгонной «Волги» две картонные упаковки водки и рванули в Москву, выжимая из машины все силы. С дороги Тимур связался с Панкратовым, попросил взять под контроль вторую арку дома возле Ярославского вокзала, ничего не предпринимать, просто ждать, отслеживать обстановку. Когда подъезжали к кольцевой, Панкратов отзвонил: все спокойно, в арке никого нет. То же самое повторил, когда «Волга» пробилась наконец сквозь заторы и припарковалась рядом с синим «фольксвагеном» Панкратова. Тимур, Гоша и увязавшийся с ними Гольдберг осмотрелись. Дом как дом, арка как арка. Проходят люди, проезжают машины, по большей части продуктовые фургоны. Три бомжа сидят у стены, безучастные ко всему.
Панкратов прихватил с собой двух оперативников в штатском, они сидели в его машине, изнывая от безделья. Постояли, оглядываясь. Никто к ним не подходил.
– Водка! – догадался Гольдберг. – Они ждут людей с водкой!
Выставили упаковки на асфальт. Бомжи зашевелились, неуверенно приблизились. Вид хмурых штатских их отпугивал, водка неудержимо тянула к себе.
– Слышь, мужики, – произнес низенький, в густой растительности до глаз. – Это вроде бы нам посылка.
– Нам – кому? – спросил Панкратов.
– Людям. Нет? Тогда извиняйте. Мы что? Мы ничего.
Бомжи попятились от машин, но позади них уже стояли оперативники.
– Кто звонил? Где он? Что вы с ним сделали? Не врать! – прикрикнул Панкратов.
– Да Бог с тобой! – перепугался бомж. – Ничего мы не делали! А что сделали, так это не мы!
– Он жив?
– Да как же не жив, если сам звонил? Что ты говоришь, мужик? Сам подумай!
– Веди к нему!
– Это можно… Только, это самое… Он велел без водки не приходить. Не знаю, как и быть…
– Бери водку! Пошли! – скомандовал Панкратов.
Бомжи подхватили коробки и потащили их через арку во двор. В одном из подъездов спустились в подвал, долго шли по узким темным переходам с водой на полу и наконец оказались дома. Это было видно по тому, как исчезла испуганная суетливость в их движениях, головы уже не так глубоко сидели в плечах, пропала сутуловатость – та, что бывает, когда человек все время ждет удара или толчка в спину. При появлении чужих обитатели бомжатника расползлись по углам, зарылись в тряпье, затаились.
– Ништяк, все путем! – успокоил их бородач. Пристроив коробки с водкой на верстаке, он провел Панкратова в угол помещения, показал на кучу тряпья. – Вот ваш кореш. Живой, что ему сделается?
Панкратов только глянул и сразу схватился за телефон – вызывать «скорую». Тимур Русланов и оперативники подхватили Алихана и понесли к выходу. У двери Гоша оглянулся. Бородатый бомж вытаскивал бутылки из коробок и ставил их на верстаке – одну к одной, в три ряда. Тусклый свет лампочки тлел на стекле, превращал бутылки в иконостас. Из темноты к нему, как к церковному иконостасу, тянулись люди, мало похожие на людей, замирали в благоговейном молчании. Отсвет бутылок, как слабых церковных свечей, ложился на их лица, сообщал им такое выражение, как если бы они увидели чудо. В него было невозможно поверить, но оно было, свершилось. Настоящее чудо. Настоящее счастье в самой чистой его ипостаси, какое бывает только в детстве. Оказывается, бывает не только в детстве. Оказывается, бывает везде. Ну и ну.
– Зря вы, Илья Аронович, не пошли, – обратился Гоша к Гольдбергу, пока ждали «скорую». – Увидели бы счастливых людей. Вонь, правда, та еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Свободными… они… были… Они… были…
Снова из забытья Алихан вынырнул утром. Утро угадывалось по шевелению теней в слесарке. Бородач обувался, натягивал на ноги обрывки носков. На вопросительный взгляд Алихана объяснил:
– Пойти промыслить, что Бог даст. Не пошевелишься, так и не даст.
– Телефон, – сказал Алихан. – Достань телефон.
– Да где ж я его возьму? – обиделся было бородач, но внимательно посмотрел на Алихана и отвернулся, полез в сидор, закопошился в нем. Через минуту извлек трубку мобильника, завернутую в тряпицу.
Это был «Сименс», последняя модель, телефон Алихана.
– Ты только не думай, что я скрысятничал, – заверил бородач. – Просто прибрал, а то потеряешь…
Алихан вызвал приемную.
– ООО «Дорохово», – пропела секретарша. – Чем можем быть полезными?
– Это Хаджаев.
– Алихан Аланович, вы?! Правда, вы? Вас тут все обыскались! Все морги обзвонили!
– Кто там рядом?
– Все рядом. Дать Гольдберга? Илья Аронович, шеф!
– Алихан, вы даже не представляете, какое событие для всех нас ваш звонок! – пророкотал в трубке голос коммерческого директора. – Откуда вы звоните?
– Слушайте меня внимательно, – перебил Алихан. – Возьмите на складе два ящика водки и отправьте с шофером в Москву…
– Не понял. Водки? С вами все в порядке?
– Да, водки, – повторил Алихан. – Два ящика. Срочно. Вам сейчас скажут куда.
Он дал трубку бородачу:
– Объясняй.
– Вы меня слушаете? – заторопился бородач. – Большой дом возле Ярославского вокзала знаете? Но той же стороне, сразу за вокзалом. Во второй арке вас встретят. Во второй, не спутайте.
– Вы все поняли? Жду! – бросил Алихан и отключил связь.
– Неужели привезут? – недоверчиво переспросил бородач.
– Пусть попробуют не привезти!
– Два ящика… Господи, бывают же чудеса!..
IV
Исчезновение любого человека проламывает брешь между обычной жизнью с установившимся, до мелочей предсказуемым порядком и неизвестностью, которая, оказывается, все время рядом, как бездонный овраг в шаге от лесной тропинки или огромная заброшенная промзона за забором, залепленном веселенькими рекламными плакатами. Когда исчезает человек известный, политик или предприниматель, случайность сразу исключается, неизвестность наполняется зловещим, угрожающим смыслом.
В первый день еще ждали, что Алихан объявится, позвонит. Не звонил, его мобильник был отключен. Дотошно расспросили водителя и охранников, съездили на вокзал: в каком месте вышел, что сказал. На всякий случай заглянули в квартиру Ларисы Ржевской на Сретенке, где Алихан иногда бывал. Пусто. На второй день Тимур Русланов, прилетевший по вызову Гоши, встретился с Панкратовым, попросил помочь. Полковник воспринял просьбу с пониманием, по-деловому. Задействовали милицию, разослали ориентировки. Начали обзванивать и объезжать морги, изучали милицейские сводки, выделяя сообщения о неопознанных трупах. Следов Алихана не обнаруживалось. Не давали о себе знать и похитители, если это было похищение с целью получения выкупа, чего никак нельзя было исключать.
С каждым днем ситуация становилась все более угрожающей, поэтому неожиданный звонок Алихана произвел в Рузе ошеломляющее действие. Бросили в багажник разгонной «Волги» две картонные упаковки водки и рванули в Москву, выжимая из машины все силы. С дороги Тимур связался с Панкратовым, попросил взять под контроль вторую арку дома возле Ярославского вокзала, ничего не предпринимать, просто ждать, отслеживать обстановку. Когда подъезжали к кольцевой, Панкратов отзвонил: все спокойно, в арке никого нет. То же самое повторил, когда «Волга» пробилась наконец сквозь заторы и припарковалась рядом с синим «фольксвагеном» Панкратова. Тимур, Гоша и увязавшийся с ними Гольдберг осмотрелись. Дом как дом, арка как арка. Проходят люди, проезжают машины, по большей части продуктовые фургоны. Три бомжа сидят у стены, безучастные ко всему.
Панкратов прихватил с собой двух оперативников в штатском, они сидели в его машине, изнывая от безделья. Постояли, оглядываясь. Никто к ним не подходил.
– Водка! – догадался Гольдберг. – Они ждут людей с водкой!
Выставили упаковки на асфальт. Бомжи зашевелились, неуверенно приблизились. Вид хмурых штатских их отпугивал, водка неудержимо тянула к себе.
– Слышь, мужики, – произнес низенький, в густой растительности до глаз. – Это вроде бы нам посылка.
– Нам – кому? – спросил Панкратов.
– Людям. Нет? Тогда извиняйте. Мы что? Мы ничего.
Бомжи попятились от машин, но позади них уже стояли оперативники.
– Кто звонил? Где он? Что вы с ним сделали? Не врать! – прикрикнул Панкратов.
– Да Бог с тобой! – перепугался бомж. – Ничего мы не делали! А что сделали, так это не мы!
– Он жив?
– Да как же не жив, если сам звонил? Что ты говоришь, мужик? Сам подумай!
– Веди к нему!
– Это можно… Только, это самое… Он велел без водки не приходить. Не знаю, как и быть…
– Бери водку! Пошли! – скомандовал Панкратов.
Бомжи подхватили коробки и потащили их через арку во двор. В одном из подъездов спустились в подвал, долго шли по узким темным переходам с водой на полу и наконец оказались дома. Это было видно по тому, как исчезла испуганная суетливость в их движениях, головы уже не так глубоко сидели в плечах, пропала сутуловатость – та, что бывает, когда человек все время ждет удара или толчка в спину. При появлении чужих обитатели бомжатника расползлись по углам, зарылись в тряпье, затаились.
– Ништяк, все путем! – успокоил их бородач. Пристроив коробки с водкой на верстаке, он провел Панкратова в угол помещения, показал на кучу тряпья. – Вот ваш кореш. Живой, что ему сделается?
Панкратов только глянул и сразу схватился за телефон – вызывать «скорую». Тимур Русланов и оперативники подхватили Алихана и понесли к выходу. У двери Гоша оглянулся. Бородатый бомж вытаскивал бутылки из коробок и ставил их на верстаке – одну к одной, в три ряда. Тусклый свет лампочки тлел на стекле, превращал бутылки в иконостас. Из темноты к нему, как к церковному иконостасу, тянулись люди, мало похожие на людей, замирали в благоговейном молчании. Отсвет бутылок, как слабых церковных свечей, ложился на их лица, сообщал им такое выражение, как если бы они увидели чудо. В него было невозможно поверить, но оно было, свершилось. Настоящее чудо. Настоящее счастье в самой чистой его ипостаси, какое бывает только в детстве. Оказывается, бывает не только в детстве. Оказывается, бывает везде. Ну и ну.
– Зря вы, Илья Аронович, не пошли, – обратился Гоша к Гольдбергу, пока ждали «скорую». – Увидели бы счастливых людей. Вонь, правда, та еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145