Тысячи осетинских строителей получили работу, ожили предприятия стройиндустрии. Через базу в Беслане, арендованную фирмой Тимура, на стройки военных городков пошли грузы.
Немцы умели планировать строительство, а турки умели строить. Воинские эшелоны из Германии прибывали уже не в голое поле, а в подготовленное жилье. Через полтора года основные работы подошли к концу, Тимур все чаще задумывался, что ему делать со строительной техникой и бесланской базой. Крупных заказов не предвиделось, а на отдельных мелких объектах много не заработаешь. И тут ему было сделано очень серьезное предложение.
Деловая встреча состоялась не во Владикавказе, а под Назранью, в резиденции генерала Аушева, недавно избранного президентом Ингушетии. В ней приняли участие брат президента Аушева, молодой самоуверенный ингуш европейского вида и выучки, и высокий худой чеченец, брат президента Чечни Дудаева, тоже молодой, тоже самоуверенный. Был еще один человек, постарше, лет сорока пяти, русский, он исполнял роль технического консультанта. Разговор начал Дудаев-младший:
– Принято считать, что мы воюем с Россией за независимость Ичкерии. Это не совсем так. Наша стратегическая цель – создание общего кавказского дома. Северная Осетия – кавказская республика, эта цель должна быть близка осетинам, как и всем кавказским народам…
– Извините, я не занимаюсь политикой, – вежливо, но твердо перебил Тимур. – Я предприниматель. Мое дело – бизнес. Только бизнес.
– О бизнесе мы и говорим, – вмешался брат Аушева. – Программа строительства военных городков практически выполнена. Такого объема работ у вашей фирмы больше не будет. А между тем предстоит строительство такого масштаба, что эти городки покажутся мелочью.
– Что вы имеете в виду?
– Восстановление Грозного.
Поворот был неожиданным. Тимур задумался. В Чечне шла война, Грозный лежал в развалинах. Время от времени возникали разговоры о перемирии, заключались соглашения о прекращении огня, которые тут же нарушались.
– Войне не видно конца, – заметил Тимур. – О каком восстановлении Грозного может идти речь?
– Виден, – возразил брат Дудаева. – Вы не разбираетесь в политике, мы разбираемся. Мы знаем то, чего другие не знают. Россия уже поняла, что совершила большую ошибку, когда начала с нами войну. Она ищет мира. Мы пойдем ей навстречу. На наших условиях. Русские разбомбили Грозный, они должны его восстановить. И Россия на это пойдет, у нее нет выхода.
– Допустим, – согласился Тимур. – Но при чем здесь моя фирма?
– Объясните, – кивнул Дудаев чиновнику.
Тот объяснил. Речь идет о работах стоимостью сотни миллионов долларов. Россия не направит эти финансовые потоки непосредственно в Чечню. По понятным причинам. «Разворуют», – подумал Тимур, но уточнять не стал. Помощь будет выделяться строительными материалами, оплатой восстановительных работ. Базы стройматериалов тоже не разместят в Чечне по тем же причинам. Возможно, их разместят в Ставропольском крае, но скорее – в Осетии, в Беслане. Как раз там, где находится база вашей фирмы.
Это идеальное место – близко, хорошее сообщение и с Чечней, и с Россией. Теперь понятно, почему мы обратились к вам?
– Понятно, – кивнул Тимур. – Что я буду от этого иметь?
– Не пожалеешь, дорогой, – высокомерно бросил Дудаев-младший.
– Это не деловой разговор.
– Десять процентов от стоимости всех материалов, которые пройдут через базу, – подсказал чиновник.
– Кто мне их будет платить?
– Возьмете коммерческим директором нашего человека. Всеми финансами будет заниматься он.
– Вы?
– Может быть.
– А какая у них роль? – кивнул Тимур на братьев президентов, предоставивших чиновнику объясняться с клиентом, а сами занятые своим разговором по-чеченски.
– Официально – никакой. Крыша.
– Серьезная крыша, – оценил Тимур.
– Очень серьезная.
– И все-таки не понимаю. Десять процентов – очень большие деньги. Как они образуются?
– Вы заставляете меня говорить то, о чем могли бы догадаться сами. Ладно, скажу. Например. Вы получаете заявку на материалы для строительства девятиэтажного дома. Отгружаете все – по документам. На самом же деле – только на два этажа. Остальное продаете. За наличные. Из них и получите свои проценты.
– А из чего будут строить остальные семь этажей?
– Их вообще не будут строить. Зачем? Все равно дом разбомбят. Или взорвут.
– Теперь понял.
– Обо всем договорились? – спросил Дудаев-младший. – Твое решение, дорогой?
– Нужно подумать.
– О чем думать, о чем думать? – возмутился брат Аушева. – Тебе сделали серьезное предложение серьезные люди. О чем тут думать?
– И все-таки, – уперся Тимур. – Я не могу принимать важные решения сходу.
– Вот все вы, осетины, такие – мелкие лавочники! Ладно, думай. Только недолго!
Тимур и не собирался ни о чем думать. Он сразу понял: нельзя в это дело влезать. Любая проверка, и он окажется в тюрьме. Серьезные люди пальцем не шевельнут, чтобы его вытащить. Не исключено и другое: его уберут, чтобы обрезать концы. Когда речь идет о таких деньгах, в выборе средств не стесняются. У всех на памяти еще было убийство вице-премьера правительства России Поляничко, которого Ельцин назначил своим представителем в зоне недавно затухшего осетино-ингушского конфликта. Свою деятельность он начал с попыток разобраться, куда уходят огромные средства, выделяемые из федерального бюджета для помощи беженцам в Ингушетии. Ни в чем разобраться не успел. Через полгода, когда он возвращался из Назрани, на горной дороге неподалеку от границы с Осетией его кортеж попал в засаду. Стреляли в упор из гранатометов и автоматов. Поляничко и сопровождавшие его чиновники и офицеры погибли на месте.
Высказывались самые разные предположения о причинах покушения. Вспомнили даже энергичную деятельность Поляничко в Карабахе, где он выступил на стороне азербайджанцев, – месть националистов-армян. Но в Осетии все знали, почему его убили: сунулся туда, где не защищает даже высокая должность вице-премьера.
Алихан, которому Тимур сразу же рассказал о совещании под Назранью, с его решением полностью согласился. Но ситуацию оценил гораздо более серьезно, чем Тимур:
– Простым отказом тут не отделаешься. Ты уже слишком много знаешь. Они могут решить, что ни к чему им такой свидетель. Так что тебе нужно срочно свернуть дела и на некоторое время исчезнуть из Осетии.
– Исчезнуть? – переспросил Тимур. – Куда?
– Я знаю куда. Нет худа без добра. Теперь у тебя нет никаких причин, чтобы не стать моим компаньоном.
Через две недели, распродав технику и расторгнув договор аренды на базу в Беслане, Тимур с Алиханом вылетел в Минск.
Перед этим у него состоялся серьезный разговор с Алиной. Как и все осетинские женщины, всегда воспринимавшие поступки мужчин без спора, как некую данность, не подлежащую обсуждению, решение мужа заняться водкой она приняла с молчаливой покорностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Немцы умели планировать строительство, а турки умели строить. Воинские эшелоны из Германии прибывали уже не в голое поле, а в подготовленное жилье. Через полтора года основные работы подошли к концу, Тимур все чаще задумывался, что ему делать со строительной техникой и бесланской базой. Крупных заказов не предвиделось, а на отдельных мелких объектах много не заработаешь. И тут ему было сделано очень серьезное предложение.
Деловая встреча состоялась не во Владикавказе, а под Назранью, в резиденции генерала Аушева, недавно избранного президентом Ингушетии. В ней приняли участие брат президента Аушева, молодой самоуверенный ингуш европейского вида и выучки, и высокий худой чеченец, брат президента Чечни Дудаева, тоже молодой, тоже самоуверенный. Был еще один человек, постарше, лет сорока пяти, русский, он исполнял роль технического консультанта. Разговор начал Дудаев-младший:
– Принято считать, что мы воюем с Россией за независимость Ичкерии. Это не совсем так. Наша стратегическая цель – создание общего кавказского дома. Северная Осетия – кавказская республика, эта цель должна быть близка осетинам, как и всем кавказским народам…
– Извините, я не занимаюсь политикой, – вежливо, но твердо перебил Тимур. – Я предприниматель. Мое дело – бизнес. Только бизнес.
– О бизнесе мы и говорим, – вмешался брат Аушева. – Программа строительства военных городков практически выполнена. Такого объема работ у вашей фирмы больше не будет. А между тем предстоит строительство такого масштаба, что эти городки покажутся мелочью.
– Что вы имеете в виду?
– Восстановление Грозного.
Поворот был неожиданным. Тимур задумался. В Чечне шла война, Грозный лежал в развалинах. Время от времени возникали разговоры о перемирии, заключались соглашения о прекращении огня, которые тут же нарушались.
– Войне не видно конца, – заметил Тимур. – О каком восстановлении Грозного может идти речь?
– Виден, – возразил брат Дудаева. – Вы не разбираетесь в политике, мы разбираемся. Мы знаем то, чего другие не знают. Россия уже поняла, что совершила большую ошибку, когда начала с нами войну. Она ищет мира. Мы пойдем ей навстречу. На наших условиях. Русские разбомбили Грозный, они должны его восстановить. И Россия на это пойдет, у нее нет выхода.
– Допустим, – согласился Тимур. – Но при чем здесь моя фирма?
– Объясните, – кивнул Дудаев чиновнику.
Тот объяснил. Речь идет о работах стоимостью сотни миллионов долларов. Россия не направит эти финансовые потоки непосредственно в Чечню. По понятным причинам. «Разворуют», – подумал Тимур, но уточнять не стал. Помощь будет выделяться строительными материалами, оплатой восстановительных работ. Базы стройматериалов тоже не разместят в Чечне по тем же причинам. Возможно, их разместят в Ставропольском крае, но скорее – в Осетии, в Беслане. Как раз там, где находится база вашей фирмы.
Это идеальное место – близко, хорошее сообщение и с Чечней, и с Россией. Теперь понятно, почему мы обратились к вам?
– Понятно, – кивнул Тимур. – Что я буду от этого иметь?
– Не пожалеешь, дорогой, – высокомерно бросил Дудаев-младший.
– Это не деловой разговор.
– Десять процентов от стоимости всех материалов, которые пройдут через базу, – подсказал чиновник.
– Кто мне их будет платить?
– Возьмете коммерческим директором нашего человека. Всеми финансами будет заниматься он.
– Вы?
– Может быть.
– А какая у них роль? – кивнул Тимур на братьев президентов, предоставивших чиновнику объясняться с клиентом, а сами занятые своим разговором по-чеченски.
– Официально – никакой. Крыша.
– Серьезная крыша, – оценил Тимур.
– Очень серьезная.
– И все-таки не понимаю. Десять процентов – очень большие деньги. Как они образуются?
– Вы заставляете меня говорить то, о чем могли бы догадаться сами. Ладно, скажу. Например. Вы получаете заявку на материалы для строительства девятиэтажного дома. Отгружаете все – по документам. На самом же деле – только на два этажа. Остальное продаете. За наличные. Из них и получите свои проценты.
– А из чего будут строить остальные семь этажей?
– Их вообще не будут строить. Зачем? Все равно дом разбомбят. Или взорвут.
– Теперь понял.
– Обо всем договорились? – спросил Дудаев-младший. – Твое решение, дорогой?
– Нужно подумать.
– О чем думать, о чем думать? – возмутился брат Аушева. – Тебе сделали серьезное предложение серьезные люди. О чем тут думать?
– И все-таки, – уперся Тимур. – Я не могу принимать важные решения сходу.
– Вот все вы, осетины, такие – мелкие лавочники! Ладно, думай. Только недолго!
Тимур и не собирался ни о чем думать. Он сразу понял: нельзя в это дело влезать. Любая проверка, и он окажется в тюрьме. Серьезные люди пальцем не шевельнут, чтобы его вытащить. Не исключено и другое: его уберут, чтобы обрезать концы. Когда речь идет о таких деньгах, в выборе средств не стесняются. У всех на памяти еще было убийство вице-премьера правительства России Поляничко, которого Ельцин назначил своим представителем в зоне недавно затухшего осетино-ингушского конфликта. Свою деятельность он начал с попыток разобраться, куда уходят огромные средства, выделяемые из федерального бюджета для помощи беженцам в Ингушетии. Ни в чем разобраться не успел. Через полгода, когда он возвращался из Назрани, на горной дороге неподалеку от границы с Осетией его кортеж попал в засаду. Стреляли в упор из гранатометов и автоматов. Поляничко и сопровождавшие его чиновники и офицеры погибли на месте.
Высказывались самые разные предположения о причинах покушения. Вспомнили даже энергичную деятельность Поляничко в Карабахе, где он выступил на стороне азербайджанцев, – месть националистов-армян. Но в Осетии все знали, почему его убили: сунулся туда, где не защищает даже высокая должность вице-премьера.
Алихан, которому Тимур сразу же рассказал о совещании под Назранью, с его решением полностью согласился. Но ситуацию оценил гораздо более серьезно, чем Тимур:
– Простым отказом тут не отделаешься. Ты уже слишком много знаешь. Они могут решить, что ни к чему им такой свидетель. Так что тебе нужно срочно свернуть дела и на некоторое время исчезнуть из Осетии.
– Исчезнуть? – переспросил Тимур. – Куда?
– Я знаю куда. Нет худа без добра. Теперь у тебя нет никаких причин, чтобы не стать моим компаньоном.
Через две недели, распродав технику и расторгнув договор аренды на базу в Беслане, Тимур с Алиханом вылетел в Минск.
Перед этим у него состоялся серьезный разговор с Алиной. Как и все осетинские женщины, всегда воспринимавшие поступки мужчин без спора, как некую данность, не подлежащую обсуждению, решение мужа заняться водкой она приняла с молчаливой покорностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145