Тимур Русланов. Наш человек. Налей ему двести граммов.
Положив трубку, обнадежил:
– Решим ваш вопрос. Зайдите к моему заместителю. Его фамилия Козлов. Он в курсе.
Заместитель начальника инспекции Козлов, молодой человек лет тридцати с острым лицом и каким-то голодным, как показалось Тимуру, взглядом, не был болтуном, как его патрон. На отрывном календаре он написал цифру: $200000.
– Годится?
– Да, – кивнул Тимур, только сейчас сообразив, что означает загадочная фраза про двести граммов.
Козлов вырвал листок и сжег его в пепельнице.
– Завтра в час дня на кольцевой, с внутренней стороны, между Горьковским шоссе и Старой Рязанкой. Напротив стройматериалов. Знаете?
– Найду.
– Не опаздывайте. И приезжайте один. Вы на чем будете?
– На черной БМВ-семерке.
В голодном взгляде молодого чиновника мелькнуло уважение.
– Крутая тачка. До завтра.
На заводе Тимур поспешил обрадовать Гольдберга:
– Кажется, все решилось. Вернут нам лицензию.
– За сколько?
– За двести тысяч. Долларов.
– Понятно, что не рублей. Ну, не сказать, чтобы даром. Но не так уж и дорого. На простоях мы больше потеряем. А меня вот что последние дни занимает. Вы не задумывались, каким образом налоговики вышли на якутскую водку?
– Плановая проверка? – предположил Тимур.
– С чего?
– В самом деле, с чего?
– Вот об этом я и задумался. И навел справки. В налоговой инспекции. Есть у меня там знакомые. Знакомые знакомых. Я вам говорил, что все люди через кого-то знакомы?
– И даже родственники, если копнуть глубже.
– Все говорил, – сокрушенно вздохнул Гольдберг. – Старею. Так вот что я узнал. Толчок проверке дало письмо. Анонимное. Анонимки, говорят, сейчас не рассматривают. Рассматривают. Особенно, когда человек знает, о чем пишет. А этот человек знал. Кто этот человек, мы никогда не узнаем. Но догадаться не так уж трудно. Для этого достаточно задать вопрос: «Gui prodest?» – «Кому выгодно?» Вы уже поняли?
– Емельчук?
– Больше некому, – подтвердил Гольдберг.
– Вот шакал! – вырвалось у Тимура. – Редкая сволочь!
– Сволочь – согласен. Редкая? Нет, Тимур. Ваша Осетия по сравнению с Москвой – площадка для молодняка, где безобидные волчата возятся с неуклюжими медвежатами. Принято считать, что российский бизнес живет по законам волчьей стаи. Нет. Сходство только в одном: ослабевшего вожака разрывают на части. Свои. А в остальном… Волки в голодной стае по сравнению с нашими бизнесменами просто щенки. Вот что такое современный российский бизнес. Вот что такое Москва.
– Это я уже понял.
– Сомневаюсь, – возразил Гольдберг. – Только начинаете понимать.
II
Решение переехать в Москву пришло к Тимуру не сразу. Так велико было стремление оказаться подальше и от опасной для жизни Осетии, и вообще от России с ее непредсказуемым прошлым, смутным настоящим и не сулящим ничего хорошего будущим, что Тимур опомниться не успел, как обнаружил себя на средиземноморском побережье в испанском городке Марбелья.
Про это место говорили, что если есть в Испании тысяча «Роллс-ройсов», то пятьсот из них будут припаркованы в Марбелье. Из небольшой рыбацкой деревушки, какой она была еще в конце прошлого века, Марбелья превратилась в самый модный и дорогой курорт Испании. Элитные отели с бассейнами, три порта с белоснежными яхтами у причалов, виллы банкиров, звезд шоу-бизнеса и знаменитых голливудских актеров. Рядом с роскошными шале Антонио Бандероса (его Тимур не знал) и Шона Коннери, первого исполнителя роли Джеймса Бонда, возведенного королевой Елизаветой в рыцари (фильмы с Бондом Тимур любил и одно время собирал их), – ничем не уступающие им виллы московского скульптора Церетели и заместителя министра МЧС России генерал-полковника Ганеева.
Особенно впечатлили Тимура мостовые старого города – они были из мрамора. Сохранилась церковь с мудреным названием Иглесия-де-Нуастра-Сеньора-де-ла-Энкарнасьон, а в Музее современного рисунка Мусео-де-Грабадо-Контемпоранео были выставлены, как говорили, несколько малоизвестных работ Пикассо. Ни Тимур, ни его гид по Марбелье Тигран Чехоев, с которым Тимур был близко знаком еще с тех времен, когда они вместе занимались в Осетии американским спиртом, ценителями живописи не были, поэтому посещение музея оставили на потом. Зато Тигран показал достопримечательность Марбельи – монумент «Победа» работы Церетели, который скульптор подарил городу: бронзовую фигуру на высоком постаменте, стоящую на берегу лицом к морю. В каталоге скульптора она называлась «Марбельянец», а местные жители окрестили ее новым русским, впервые увидевшим море.
Насчет «подарил» были большие вопросы. Вскоре разразился скандал. Прокуратура Марбельи получила информацию, что скульптура обошлась городу в двести миллионов песет (около двух миллионов долларов). Церетели был также безвозмездно передан в собственность участок дорогой муниципальной земли для строительства виллы. Сколько из двух миллионов досталось скульптору, а сколько вернулось мэру Марбельи Хесусу Хилю в виде «отката» – это должен был установить суд. Но неожиданно обнаружилось, что все документы дела о «русской статуе» бесследно исчезли из следственного отдела суда. Все были в шоке, такого никогда не случалось в Испании. По подозрению в хищении документов 3 октября 2001 года был арестован сорокапятилетний судебный служащий Франсиско Калеро. На первом же допросе он признался, что уничтожил материалы уголовного дела за крупное вознаграждение, а ночью в тюремной камере покончил с собой. Суд не состоялся. Мэр Марбельи Хиль, который много раз обвинялся в хищении средств из городских фондов, в махинациях с недвижимостью и в финансовых злоупотреблениях в мадридском футбольном клубе «Атлетико», президентом которого был, и на этот раз «прошел по воде, не замочив ног», – так по-испански звучало русское выражение «вышел из воды сухим».
– Я смотрю, вы здесь не скучаете, – заметил Тимур, с интересом выслушав рассказ Тиграна.
– Люди везде люди, – философски отозвался тот. – Что в Испании, что в России. Если есть возможность что-то урвать безнаказанно – кто же откажется? Это противно человеческой природе.
Отец Тиграна был осетин, мать грузинка из древнего княжеского рода. Как это нередко бывает, смешение кровей дало великолепный результат. Тигран получился рослым красавцем, жизнелюбивым, переполненным энергией, с неукротимой волей, упорным в достижении поставленной цели, но с изворотливым умом, позволяющим ему не ввязываться в слишком рискованные авантюры. Даже сейчас, в пятьдесят лет, когда он слегка располнел и полысел, на него с интересом оглядывались молодые женщины. Он со вкусом одевался, ездил в открытом серебристом «порше». Тимуру он напоминал Алихана – каким тот был до гибели сына, изменившую его судьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Положив трубку, обнадежил:
– Решим ваш вопрос. Зайдите к моему заместителю. Его фамилия Козлов. Он в курсе.
Заместитель начальника инспекции Козлов, молодой человек лет тридцати с острым лицом и каким-то голодным, как показалось Тимуру, взглядом, не был болтуном, как его патрон. На отрывном календаре он написал цифру: $200000.
– Годится?
– Да, – кивнул Тимур, только сейчас сообразив, что означает загадочная фраза про двести граммов.
Козлов вырвал листок и сжег его в пепельнице.
– Завтра в час дня на кольцевой, с внутренней стороны, между Горьковским шоссе и Старой Рязанкой. Напротив стройматериалов. Знаете?
– Найду.
– Не опаздывайте. И приезжайте один. Вы на чем будете?
– На черной БМВ-семерке.
В голодном взгляде молодого чиновника мелькнуло уважение.
– Крутая тачка. До завтра.
На заводе Тимур поспешил обрадовать Гольдберга:
– Кажется, все решилось. Вернут нам лицензию.
– За сколько?
– За двести тысяч. Долларов.
– Понятно, что не рублей. Ну, не сказать, чтобы даром. Но не так уж и дорого. На простоях мы больше потеряем. А меня вот что последние дни занимает. Вы не задумывались, каким образом налоговики вышли на якутскую водку?
– Плановая проверка? – предположил Тимур.
– С чего?
– В самом деле, с чего?
– Вот об этом я и задумался. И навел справки. В налоговой инспекции. Есть у меня там знакомые. Знакомые знакомых. Я вам говорил, что все люди через кого-то знакомы?
– И даже родственники, если копнуть глубже.
– Все говорил, – сокрушенно вздохнул Гольдберг. – Старею. Так вот что я узнал. Толчок проверке дало письмо. Анонимное. Анонимки, говорят, сейчас не рассматривают. Рассматривают. Особенно, когда человек знает, о чем пишет. А этот человек знал. Кто этот человек, мы никогда не узнаем. Но догадаться не так уж трудно. Для этого достаточно задать вопрос: «Gui prodest?» – «Кому выгодно?» Вы уже поняли?
– Емельчук?
– Больше некому, – подтвердил Гольдберг.
– Вот шакал! – вырвалось у Тимура. – Редкая сволочь!
– Сволочь – согласен. Редкая? Нет, Тимур. Ваша Осетия по сравнению с Москвой – площадка для молодняка, где безобидные волчата возятся с неуклюжими медвежатами. Принято считать, что российский бизнес живет по законам волчьей стаи. Нет. Сходство только в одном: ослабевшего вожака разрывают на части. Свои. А в остальном… Волки в голодной стае по сравнению с нашими бизнесменами просто щенки. Вот что такое современный российский бизнес. Вот что такое Москва.
– Это я уже понял.
– Сомневаюсь, – возразил Гольдберг. – Только начинаете понимать.
II
Решение переехать в Москву пришло к Тимуру не сразу. Так велико было стремление оказаться подальше и от опасной для жизни Осетии, и вообще от России с ее непредсказуемым прошлым, смутным настоящим и не сулящим ничего хорошего будущим, что Тимур опомниться не успел, как обнаружил себя на средиземноморском побережье в испанском городке Марбелья.
Про это место говорили, что если есть в Испании тысяча «Роллс-ройсов», то пятьсот из них будут припаркованы в Марбелье. Из небольшой рыбацкой деревушки, какой она была еще в конце прошлого века, Марбелья превратилась в самый модный и дорогой курорт Испании. Элитные отели с бассейнами, три порта с белоснежными яхтами у причалов, виллы банкиров, звезд шоу-бизнеса и знаменитых голливудских актеров. Рядом с роскошными шале Антонио Бандероса (его Тимур не знал) и Шона Коннери, первого исполнителя роли Джеймса Бонда, возведенного королевой Елизаветой в рыцари (фильмы с Бондом Тимур любил и одно время собирал их), – ничем не уступающие им виллы московского скульптора Церетели и заместителя министра МЧС России генерал-полковника Ганеева.
Особенно впечатлили Тимура мостовые старого города – они были из мрамора. Сохранилась церковь с мудреным названием Иглесия-де-Нуастра-Сеньора-де-ла-Энкарнасьон, а в Музее современного рисунка Мусео-де-Грабадо-Контемпоранео были выставлены, как говорили, несколько малоизвестных работ Пикассо. Ни Тимур, ни его гид по Марбелье Тигран Чехоев, с которым Тимур был близко знаком еще с тех времен, когда они вместе занимались в Осетии американским спиртом, ценителями живописи не были, поэтому посещение музея оставили на потом. Зато Тигран показал достопримечательность Марбельи – монумент «Победа» работы Церетели, который скульптор подарил городу: бронзовую фигуру на высоком постаменте, стоящую на берегу лицом к морю. В каталоге скульптора она называлась «Марбельянец», а местные жители окрестили ее новым русским, впервые увидевшим море.
Насчет «подарил» были большие вопросы. Вскоре разразился скандал. Прокуратура Марбельи получила информацию, что скульптура обошлась городу в двести миллионов песет (около двух миллионов долларов). Церетели был также безвозмездно передан в собственность участок дорогой муниципальной земли для строительства виллы. Сколько из двух миллионов досталось скульптору, а сколько вернулось мэру Марбельи Хесусу Хилю в виде «отката» – это должен был установить суд. Но неожиданно обнаружилось, что все документы дела о «русской статуе» бесследно исчезли из следственного отдела суда. Все были в шоке, такого никогда не случалось в Испании. По подозрению в хищении документов 3 октября 2001 года был арестован сорокапятилетний судебный служащий Франсиско Калеро. На первом же допросе он признался, что уничтожил материалы уголовного дела за крупное вознаграждение, а ночью в тюремной камере покончил с собой. Суд не состоялся. Мэр Марбельи Хиль, который много раз обвинялся в хищении средств из городских фондов, в махинациях с недвижимостью и в финансовых злоупотреблениях в мадридском футбольном клубе «Атлетико», президентом которого был, и на этот раз «прошел по воде, не замочив ног», – так по-испански звучало русское выражение «вышел из воды сухим».
– Я смотрю, вы здесь не скучаете, – заметил Тимур, с интересом выслушав рассказ Тиграна.
– Люди везде люди, – философски отозвался тот. – Что в Испании, что в России. Если есть возможность что-то урвать безнаказанно – кто же откажется? Это противно человеческой природе.
Отец Тиграна был осетин, мать грузинка из древнего княжеского рода. Как это нередко бывает, смешение кровей дало великолепный результат. Тигран получился рослым красавцем, жизнелюбивым, переполненным энергией, с неукротимой волей, упорным в достижении поставленной цели, но с изворотливым умом, позволяющим ему не ввязываться в слишком рискованные авантюры. Даже сейчас, в пятьдесят лет, когда он слегка располнел и полысел, на него с интересом оглядывались молодые женщины. Он со вкусом одевался, ездил в открытом серебристом «порше». Тимуру он напоминал Алихана – каким тот был до гибели сына, изменившую его судьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145