Уточнение законодательства и установление единых правил для всех – одна из самых важных и самых сложных задач новой ассоциации, подвел Серенко итог этой части доклада.
Есть проблемы не менее острые, требующие государственного вмешательства. Уродливый перекос на рынке алкогольной продукции создает политика многих губернаторов, запрещающих ввоз чужой водки на территорию их областей. Таким образом они пополняют внебюджетные фонды, которые используют на проведение выборных кампаний. Пользуясь правом законодательной инициативы, ассоциация «Русалко» намерена в самое ближайшее время обратиться к президенту и в правительство с соответствующим документом. Нет сомнения, заметил докладчик, что нашу инициативу поддержат и с практикой местного протекционизма будет покончено.
Панкратов огляделся. Слушали внимательно, многие делали пометки в блокнотах. Похоже, эта учредительная конференция была не очередным формальным мероприятием для галочки, а представляла собой немалый практический интерес. Но при чем тут я? – с растущим недоумением спрашивал себя Панкратов. И никто не выказывал намерения ему это объяснить.
Во второй половине дня началось обсуждение доклада. Панкратов немного послушал и незаметно выбрался из конференц-зала. В номере собрал кейс, спустился в холл и спросил у давешней девушки, консультанта оргкомитета, когда ходит автобус до Москвы или до ближайшей станции электрички.
– Вы уезжаете? – удивилась она. – Но конференция еще не кончилась.
– Для меня кончилась. Мне здесь нечего делать.
– Минутку!
Она ушла к телефону, вскоре вернулась.
– Вас очень просят задержаться, господам необходимо с вами побеседовать.
– Каким господам?
– Увидите. Пойдемте, я вас провожу.
В сопровождении консультанта Панкратов прошел в один из коттеджей, стоявших неподалеку от главного корпуса, и тут в полной мере оценил уровень этого пансионата. Коттедж был предназначен для особо важных персон: просторный холл в коврах, стильная мебель, обширная гостиная с камином, бар с разномастными виски и коньяками. Минсельхозу это было явно не по карману, пансионат скорее всего раньше принадлежал ЦК, а затем естественным образом перешел к управлению делами президента.
Некоторое время Панкратов пребывал в одиночестве, потом в гостиной появились господа, желавшие с ним побеседовать. Их было трое. Один – председатель оргкомитета Серенко, второго Панкратов узнал – это был владелец ликероводочного завода из Подмосковья, с которым Панкратов встречался во время тульской командировки. Третий – среднего роста, с невыразительным лицом – коротко представился:
– Пекарский, Белоголовка.
Этого хватило. Производственное объединение «Белоголовка» было крупным производителем водки, уступающим разве что московскому заводу «Кристалл». Судя по всему, Пекарский был самой значительной фигурой из троих. На правах хозяина предложил:
– Что-нибудь выпьете?
– Нет, спасибо, – отказался Панкратов. – Рано для выпивки.
– Тогда давайте поговорим.
– Вас, вероятно, удивило приглашение на конференцию, – начал Серенко, получив от Пекарского молчаливое разрешение вести беседу.
– Меня и сейчас удивляет. Я не имею к этим делам никакого отношения.
– Имеете. На нас произвела впечатление докладная записка, которую вы написали по делу Сорокина. Вы быстро вникли в суть проблемы и точно оценили ситуацию.
– Я написал две докладных, – поправил Панкратов. – Одну генпрокурору, другую своему руководству. Какая из них произвела на вас впечатление?
Серенко вопросительно взглянул на Пекарского. Тот отозвался, словно бы неохотно:
– Неважно.
– Неважно, – повторил Серенко. – Важно другое. Мы увидели в вас опытного профессионала, независимого, умеющего отстаивать свою точку зрения. Отзывы о вашей службе подтвердили наши предположения.
Панкратов усмехнулся:
– Если вы спросите, люблю ли я комплименты, я скажу: да.
– Ассоциация «Русалко» так и останется на бумаге, если при ней не будут созданы серьезные службы, – продолжил Серенко. – Например, юридическая. И служба экономической разведки. К ее работе мы и хотели бы вас привлечь. Как вы отнесетесь к нашему предложению?
– Нужно подумать, – помедлив, отозвался Панкратов. – В чем будут заключаться мои обязанности?
– Обсудим позже, – вмешался в разговор Пекарский. – Какое впечатление произвела на вас конференция?
– Любопытно.
– Вы поняли, какая проблема волнует нас сейчас больше всего?
– Осетинская водка?
– Совершенно верно. – Пекарский подошел к бару, извлек из него бутылку и поставил на стол. – Вот такая.
Бутылка как бутылка. Винтовая пробка. Этикетка качественной полиграфии. Название: «Исток». Производитель: Ликероводочный завод «Исток», г. Беслан, Северная Осетия.
– Не скажешь, что паленка, – заметил Панкратов.
– Это не паленка, – подтвердил Пекарский. – Нормальная водка. Особенность ее в том, что она на пятнадцать рублей дешевле наших самых дешевых водок.
– И это главная проблема, – подхватил Серенко. – Экспансия осетинской водки практически парализует наших производителей. Никакая конкуренция с ней в низшем ценовом секторе невозможна. В докладе я уже сказал почему. В Осетии не платят налогов. Вообще никаких. По нашим данным, там работают двести двадцать ликероводочных заводов и цехов. А по официальным отчетам все они разливают минеральную воду. Такого количества минеральной воды нет во всех местных источниках вместе взятых.
– Почему Северная Осетия? – спросил Панкратов. – Почему не Чечня, не Ингушетия, не Дагестан?
– Ну, Чечне не до водки, – усмехнулся Пекарский. – Они воюют за независимость. А почему Северная Осетия? Это интересный вопрос. Объясните? – обратился он к Серенко.
– Попробую. Несколько причин. Во-первых, осетины оказались сообразительней русских. Когда у нас в пору антиалкогольной компании рушили заводы, в Осетии их консервировали и сохранили производственную базу. Во-вторых, осетинская вода – лучшая для производства водки…
– Вода имеете значение? – удивился Панкратов.
– Очень большое. Вам случалось пить немецкую водку?
– Пробовал. Наша лучше.
– А почему? Немцы делают свои шнапсы из дистиллированной воды. Настоящая же водка получается только из живой воды. В России мы тратим немалые деньги на ее подготовку, осетинская вода требует лишь очистки. Но самое главное: в Осетии нашлись инициативные люди, которые вовремя поняли, какую роль может сыграть водка. И они не ошиблись. Мы даже знаем их: это некто Алихан Хаджаев и его компаньон Тимур Русланов. Начинали они одни, сейчас в водочном бизнесе заняты десятки тысяч людей. Я недавно побывал во Владикавказе. По сравнению с тем, что видел всего года три назад:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145
Есть проблемы не менее острые, требующие государственного вмешательства. Уродливый перекос на рынке алкогольной продукции создает политика многих губернаторов, запрещающих ввоз чужой водки на территорию их областей. Таким образом они пополняют внебюджетные фонды, которые используют на проведение выборных кампаний. Пользуясь правом законодательной инициативы, ассоциация «Русалко» намерена в самое ближайшее время обратиться к президенту и в правительство с соответствующим документом. Нет сомнения, заметил докладчик, что нашу инициативу поддержат и с практикой местного протекционизма будет покончено.
Панкратов огляделся. Слушали внимательно, многие делали пометки в блокнотах. Похоже, эта учредительная конференция была не очередным формальным мероприятием для галочки, а представляла собой немалый практический интерес. Но при чем тут я? – с растущим недоумением спрашивал себя Панкратов. И никто не выказывал намерения ему это объяснить.
Во второй половине дня началось обсуждение доклада. Панкратов немного послушал и незаметно выбрался из конференц-зала. В номере собрал кейс, спустился в холл и спросил у давешней девушки, консультанта оргкомитета, когда ходит автобус до Москвы или до ближайшей станции электрички.
– Вы уезжаете? – удивилась она. – Но конференция еще не кончилась.
– Для меня кончилась. Мне здесь нечего делать.
– Минутку!
Она ушла к телефону, вскоре вернулась.
– Вас очень просят задержаться, господам необходимо с вами побеседовать.
– Каким господам?
– Увидите. Пойдемте, я вас провожу.
В сопровождении консультанта Панкратов прошел в один из коттеджей, стоявших неподалеку от главного корпуса, и тут в полной мере оценил уровень этого пансионата. Коттедж был предназначен для особо важных персон: просторный холл в коврах, стильная мебель, обширная гостиная с камином, бар с разномастными виски и коньяками. Минсельхозу это было явно не по карману, пансионат скорее всего раньше принадлежал ЦК, а затем естественным образом перешел к управлению делами президента.
Некоторое время Панкратов пребывал в одиночестве, потом в гостиной появились господа, желавшие с ним побеседовать. Их было трое. Один – председатель оргкомитета Серенко, второго Панкратов узнал – это был владелец ликероводочного завода из Подмосковья, с которым Панкратов встречался во время тульской командировки. Третий – среднего роста, с невыразительным лицом – коротко представился:
– Пекарский, Белоголовка.
Этого хватило. Производственное объединение «Белоголовка» было крупным производителем водки, уступающим разве что московскому заводу «Кристалл». Судя по всему, Пекарский был самой значительной фигурой из троих. На правах хозяина предложил:
– Что-нибудь выпьете?
– Нет, спасибо, – отказался Панкратов. – Рано для выпивки.
– Тогда давайте поговорим.
– Вас, вероятно, удивило приглашение на конференцию, – начал Серенко, получив от Пекарского молчаливое разрешение вести беседу.
– Меня и сейчас удивляет. Я не имею к этим делам никакого отношения.
– Имеете. На нас произвела впечатление докладная записка, которую вы написали по делу Сорокина. Вы быстро вникли в суть проблемы и точно оценили ситуацию.
– Я написал две докладных, – поправил Панкратов. – Одну генпрокурору, другую своему руководству. Какая из них произвела на вас впечатление?
Серенко вопросительно взглянул на Пекарского. Тот отозвался, словно бы неохотно:
– Неважно.
– Неважно, – повторил Серенко. – Важно другое. Мы увидели в вас опытного профессионала, независимого, умеющего отстаивать свою точку зрения. Отзывы о вашей службе подтвердили наши предположения.
Панкратов усмехнулся:
– Если вы спросите, люблю ли я комплименты, я скажу: да.
– Ассоциация «Русалко» так и останется на бумаге, если при ней не будут созданы серьезные службы, – продолжил Серенко. – Например, юридическая. И служба экономической разведки. К ее работе мы и хотели бы вас привлечь. Как вы отнесетесь к нашему предложению?
– Нужно подумать, – помедлив, отозвался Панкратов. – В чем будут заключаться мои обязанности?
– Обсудим позже, – вмешался в разговор Пекарский. – Какое впечатление произвела на вас конференция?
– Любопытно.
– Вы поняли, какая проблема волнует нас сейчас больше всего?
– Осетинская водка?
– Совершенно верно. – Пекарский подошел к бару, извлек из него бутылку и поставил на стол. – Вот такая.
Бутылка как бутылка. Винтовая пробка. Этикетка качественной полиграфии. Название: «Исток». Производитель: Ликероводочный завод «Исток», г. Беслан, Северная Осетия.
– Не скажешь, что паленка, – заметил Панкратов.
– Это не паленка, – подтвердил Пекарский. – Нормальная водка. Особенность ее в том, что она на пятнадцать рублей дешевле наших самых дешевых водок.
– И это главная проблема, – подхватил Серенко. – Экспансия осетинской водки практически парализует наших производителей. Никакая конкуренция с ней в низшем ценовом секторе невозможна. В докладе я уже сказал почему. В Осетии не платят налогов. Вообще никаких. По нашим данным, там работают двести двадцать ликероводочных заводов и цехов. А по официальным отчетам все они разливают минеральную воду. Такого количества минеральной воды нет во всех местных источниках вместе взятых.
– Почему Северная Осетия? – спросил Панкратов. – Почему не Чечня, не Ингушетия, не Дагестан?
– Ну, Чечне не до водки, – усмехнулся Пекарский. – Они воюют за независимость. А почему Северная Осетия? Это интересный вопрос. Объясните? – обратился он к Серенко.
– Попробую. Несколько причин. Во-первых, осетины оказались сообразительней русских. Когда у нас в пору антиалкогольной компании рушили заводы, в Осетии их консервировали и сохранили производственную базу. Во-вторых, осетинская вода – лучшая для производства водки…
– Вода имеете значение? – удивился Панкратов.
– Очень большое. Вам случалось пить немецкую водку?
– Пробовал. Наша лучше.
– А почему? Немцы делают свои шнапсы из дистиллированной воды. Настоящая же водка получается только из живой воды. В России мы тратим немалые деньги на ее подготовку, осетинская вода требует лишь очистки. Но самое главное: в Осетии нашлись инициативные люди, которые вовремя поняли, какую роль может сыграть водка. И они не ошиблись. Мы даже знаем их: это некто Алихан Хаджаев и его компаньон Тимур Русланов. Начинали они одни, сейчас в водочном бизнесе заняты десятки тысяч людей. Я недавно побывал во Владикавказе. По сравнению с тем, что видел всего года три назад:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145