По крайней мере так гласила легенда. Я успел лишь краем глаза заглянуть в прошлую жизнь старика, но мне удалось узнать, что он когда-то был пленен и подвергнут пыткам самим Феррисом, предыдущим верховным жрецом гетеринов, который в свое время лишил жизни отца Аджры.
У меня в голове мелькнула неожиданная мысль об убийце матери Аджры, когда та была беременна. Я мог только догадываться о том, какие заклинания и черные силы были задействованы для того, чтобы продлить ей жизнь, чтобы смогла появиться на свет Аджра, именуемая Первой. Если бы и мать, и дочь умерли, то пророчество никогда не смогло бы осуществиться. Тогда Разрушитель обратил бы в прах весь мир и все живое. Какой бы нелепой ни казалась мифология, в ней наверняка имеется нечто, способное заинтересовать верующего тем, как это Аджра так и не появится на свет. Значит, снова Феррис? Вполне вероятно.
Я передал поводья старику и попытался прочитать что-нибудь в его мутноватых глазах.
- Приветствую тебя, брат мой!
- Все мои братья давно мертвы, незнакомец!
- Прошу прощения! Я не хотел обидеть вас. - Я протянул руку к его одеянию. - Мне показалось, что на тебе наряд манкуанского жреца. Но я давно не видел жрецов этой религии, пожалуй, с самих лет моего детства.
- Манкуанский храм разрушен, манкуанской веры не существует, манкуанские жрецы и последователи этой веры давно мертвы.
- Однако ты выглядишь удивительно здоровым для мертвеца. - Мне показалось, что старик посмотрел на меня невидящим взглядом, и только в следующую секунду я понял, что он слеп. - Меня зовут Корвас, я совсем недавно приехал из Искандара. Как твое имя?
Старик от неожиданности выпустил из рук поводья. Лошади рванули, но старый жрец щелкнул пальцами, и в следующее мгновение они успокоились и встали рядом с ним. Взяв в свои старческие руки мое лицо, он приблизил его к своему. В его руках чувствовалась большая сила.
- Так, - произнес он и отпустил меня.
- Что - так?
- Ты, называющий себя именем Корвас, ты - Проводник. - Он схватил меня за руку жилистой клешней своей правой руки. - Скажи мне, Воин уже здесь?
- Нет, мы пока еще не нашли Героя.
- Но ребенок все-таки с вами? - Он повернулся к святилищу, по-прежнему не отпуская мою руку. - Он ведь здесь?
- Ты говоришь о Втором?
- Да, да, о нем!
Я осторожно разжал руки старика.
- Думаю, что да.
В глазах старого жреца блеснули слезы.
- Он придет! Я буду здесь, и он придет!
Я через плечо старика посмотрел на святилище.
- Ответь мне, жрец, в чью честь воздвигнуто это святилище?
- В честь Сабиса.
- Сабиса? Кто это?
- Сабис - это я. Так меня зовут. - Лицо старика озарилось улыбкой, обнажившей редкие пеньки зубов. - Святилище воздвигнуто в честь Манку, Великого Разрушителя.
Подняв глаза, я увидел, что собравшиеся возле храма Синдия, Рош и Тайю молятся, а Руутер, стоя неподалеку, наблюдает за ними. По какой, интересно, причине они молятся Великому Разрушителю? Я вытащил один из ящичков шкатулки и посмотрел через образовавшееся отверстие на молящихся у стены святилища. Синдии с ними не было. Немного приподняв шкатулку, я посмотрел на святилище.
Моему взгляду предстали ряды оскаленных зубов, кольца свившихся змей, слизь, кровь, огонь и вихрь. Под всем этим, внизу, я увидел заполнявшие весь подземный мир древние инструменты, манускрипты и бескрайние ряды полок, уставленных бесчисленными книгами. Затем передо мной возникло чье-то лицо над огромным полем, усеянном скелетами. Лицо отличала печать жестокой мужественности, однако ему также не чуждо было и сострадание, чего не скажешь про манкуанского жреца Сабиса, хранителя Манкуанского храма. В глубине своего естества Сабис имел ненависти гораздо больше, чем можно себе вообразить. Это вызвало во мне непривычное ощущение, усиленное также и моим осознанием тех страданий, которые испытывал старый жрец.
Держа в руках божественную шкатулку, я спросил у нее, что нужно сейчас Сабису.
Сабису нужно, - ответила удивительная вещица, - спросить самого себя.
Этот ответ я посчитал намеком, точнее, советом, не лезть в чужие дела.
Оказавшись на другой стороне прохода, мы вышли к тому месту, где дорога в очередной раз раздваивалась. Путешествие на север могло привести нас в страну серкеров - воинов, по слухам, разъезжающих верхом на гигантских ящерицах. Мы избрали восточное направление и двинулись в сторону страны омергунтов.
Поздно вечером, когда мы остановились, чтобы поужинать и дать лошадям возможность немного передохнуть, я спросил Синдию о том, что хотела сказать шкатулка о совете Сабису спросить самого себя.
- Это не может означать чего-то иного, чем признание манкуанского жреца в том, что ему нужна помощь. Пока он сам не признается в этом, его ненависть либо останется в нем, либо полностью поглотит его.
- Мне это кажется не слишком-то справедливым, Синдия. В конце концов, судьба была достаточно безжалостна к нему. Он перенес жуткие испытания - ему выбили дубинкой зубы, лили на спину кипящую смолу.
- Верно. Однако похоже, что в течение последних восемнадцати лет Сабис довершает работу, начатую гетеринскими жрецами. Никакой палач не сможет истязать нас больнее и изощреннее, нежели мы способны истязать сами себя.
- Объясни, что ты хотела сказать! Синдия отставила тарелку с едой в сторону и посмотрела на меня.
- Ни один палач в мире не в состоянии пытать свою жертву от рассвета до заката в течение нескольких лет без перерыва. Он смог бы делать такое самое большее год. Тут дело в запасе жизненных сил, причем сил и палача, и его жертвы. Однако тот, кто истязает сам себя, может заниматься этим всю жизнь, до последнего своего часа. Вот возьмем, к примеру, твою ненависть, Корвас, к собственному отцу.
- Мою ненависть?
- Да-да. Ненависть. Ты ведь вырос с верой в то, что отец обрек твоего брата на смерть. Теперь тебе известна истинная картина произошедшего. Однако ты до сих пор не можешь изжить эту ненависть в себе, хотя она не доставляет тебе никакого удовольствия. Как ты думаешь, почему?
- Сдается мне, что ты таким образом хочешь сказать, что мне нужно то же, что и Сабису. Верно? Получается, что мне нужна моя ненависть?
- Может быть. - Синдия улыбнулась. - В конце концов, я ведь только пытаюсь угадать. Ты же единственный, у кого есть божественная шкатулка.
- Как же можно избавиться от ненависти?
- Благодаря прощению.
Рош едва не подавился. Откашлявшись, он сразу же повернулся к Синдии:
- С какой стати я буду прощать своих врагов? Чего ради?
Синдия встала и стряхнула крошки с одежды.
- Прощение не есть что-то такое, что делается ради чьей-либо выгоды, Рош. Это то, что человек делает ради самого себя. Вы прекрасно знаете, что ненависть способна поглотить человека живьем.
Сказав это, она направилась к лошади, и мы стали готовиться к отъезду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69