Сейчас, подумав, что нам не до них, они снова взялись за свои варварские обычаи. Охота за головами! Я послал Гаю Целию личное письмо, в котором советую ему действовать беспощадно. Мы можем ожидать большого восстания в Цизальпийской Галлии.
– Значит, молодой Квинт Серторий держит верх в Италийской Галлии? – спросил Сулла. Необычное выражение усталости, смешанной с раздражением и горечью отразилось на его лице. – Прекрасно, чего еще следовало ожидать? Получить Травяной венок еще до тридцатилетия.
– Завидуешь? – лукаво заметил Луций Цезарь. Сулла обернулся:
– Нет, я не завистлив! Удачи ему, пусть он процветает! Мне нравится этот молодой человек. Я знаю его с тех пор, когда он был еще кадетом у Мария в Африке.
Луций Цезарь неопределенно хмыкнул и снова принял мрачный вид.
– Что еще случилось? – напомнил ему Сулла.
– Секст Юлий Цезарь взял свою половину войск из тех, что он привез из-за моря, и пошел по Аппиевой дороге в Рим, где, как я полагаю, он собирается провести зиму, – Луций Цезарь не очень интересовался своим двоюродным братом. – Он болен, как обычно. К счастью, он взял с собой своего брата Гая, вместе они составляют одного приличного человека.
– А, значит моя подруга Аврелия на некоторое время получит мужа, – сказал Сулла, мягко улыбнувшись.
– Знаешь, Луций Корнелий, ты странный человек. Какое это имеет значение?
– Никакого, вовсе никакого, и тем не менее ты прав, Луций Юлий. Я странный человек.
Луций Цезарь заметил в выражении лица Суллы нечто такое, что заставило его сменить тему разговора:
– Мы с тобой очень скоро опять выступаем.
– Да? На кого? Куда?
– Твой поход на Эзернию убедил меня в том, что Эзерния – ключ ко всему этому театру войны. Мутил направляется туда сам, потерпев поражение тут. Во всяком случае, так доносит мне разведка. Я думаю, нам нужно двинуться туда же. Эзерния не должна пасть.
– О, Луций Цезарь! – воскликнул в отчаяньи Сулла. – Эзерния больше не является занозой в италийской лапе! Даже взяв ее, италики все равно будут сомневаться в своей способности выиграть эту войну. И кроме того, Эзерния не имеет большого значения! К тому же она хорошо снабжена, и ее комендант, Марк Клавдий Марцелл, – человек способный и решительный. Пусть сидят себе, ковыряя в носу и поглядывая на осаждающих, а нам не следует беспокоиться по этому поводу! Единственный доступный для нас путь наступления, если Мутил отошел в глубь страны, – это теснина Мельфы. Зачем рисковать нашими драгоценными солдатами в этой ловушке?
– Но ты же прошел! – побагровел Луций Цезарь.
– Да, я обманул их. Но я не смогу сделать это во второй раз.
– Тогда я пройду, – отрезал Луций Цезарь.
– Со сколькими легионами?
– Со всеми, что у нас есть. С восемью.
– О, Луций Юлий, забудь об этом плане, – умоляюще сказал Сулла. – Намного умнее и эффективнее было бы сосредоточиться на вытеснении самнитов из Западной Кампании. С восемью легионами, действующими, как единое целое, мы можем отобрать все порты у Мутила, снова усилить Ацерру и взять Нолу. Нола для италиков значительно важнее, чем Эзерния для нас!
Губы Луция Цезаря поджались в гримасе неудовольствия:
– Я занимаю шатер командующего, а не ты! И я говорю: Эзерния.
– Как скажешь, разумеется, – Сулла пожал плечами, сдаваясь.
Семь дней спустя Луций Юлий Цезарь и Луций Корнелий Сулла выступили по направлению к Теану Сидицину с восемью легионами – всеми силами, которыми они обладали на южном театре военных действий. Суеверная душа Суллы всеми фибрами вопила об опасности, но у него не было выбора, кроме как поступить в соответствии со сказанным. Луций Цезарь был командующим. «К великому сожалению», – думал Сулла, шагая во главе своих двух легионов, тех самых, которые он водил в Эзернию, и наблюдая длинную колонну впереди, змеившуюся вверх и вниз, по невысоким холмам. Луций Цезарь поместил Суллу в хвосте колонны, достаточно далеко от себя, так, чтобы он не мог принимать участия ни в его бивуаках, ни в беседах. Метелл Пий Поросенок был теперь возвышен до этой чести, но это выдвижение в конечном счете не радовало его. Он предпочел бы остаться с Суллой.
Командующий послал за Суллой в Аквину, и когда тот появился, он с презрительным видом швырнул ему письмо. «Вот так падают могущественные!» – подумал Сулла, вспомнив, как в Риме именно к нему Луций Цезарь обратился за советом и именно он стал «экспертом» Луция Цезаря. А теперь Луций Цезарь пренебрегает им и его советами.
– Прочти это, – отрывисто сказал Луций Цезарь. – Только что пришло от Гая Мария.
Вежливость обычно требует, чтобы человек, получивший письмо, прочитал его тем, с кем он позже разделит все его последствия; сознавая это, Сулла криво усмехнулся и усердно принялся разбирать сообщение Мария.
«Как главнокомандующий на северном театре военных действий, я считаю, что пришло время проинформировать тебя, Луций Цезарь, о моих планах. Я пишу это в календы секстилия в лагере вблизи Реаты.
Я намереваюсь вторгнуться в земли марсов. Моя армия наконец достигла наилучшего состояния, и я абсолютно уверен, что она проявит себя столь же великолепно, как и все мои армии раньше, для блага Рима и своего главнокомандующего».
«Ого! – подумал Сулла, чувствуя, что мурашки пробегают у него по коже. – Я никогда не слышал, чтобы старик говорил о себе в таких выражениях! «Для блага Рима и своего главнокомандующего.» Какой комар зудит сейчас у него в голове? Почему он отождествляет себя лично с Римом? Моя армия! Не армия Рима, а моя армия! Я бы и не заметил – мы все так говорим, – если бы не эта ссылка на себя, как на главнокомандующего. Это сообщение войдет в анналы этой войны. И в нем Гай Марий ставит себя на одну доску с Римом!»
Сулла быстро поднял голову и взглянул на Луция Цезаря, но если его главнокомандующий и отметил эту фразу, то притворился, что не заметил ничего. «А такой изощренной хитростью, – решил Сулла, – Луций Цезарь никогда не обладал.» И он продолжил чтение письма Мария.
«Я думаю, ты согласишься со мной, Луций Юлий, что нам нужна победа – полная и решительная победа – на моем театре войны. Рим назвал нашу войну против италиков Марсийской. Следовательно, мы должны победить марсов на поле боя и по возможности разбить их так, чтобы они не смогли подняться вновь.
Теперь я могу это сделать, мой дорогой Луций Юлий, но для того, чтобы справиться с такой задачей, я нуждаюсь в услугах моего старого друга и соратника, Луция Корнелия Суллы. И еще в двух дополнительных легионах. Я прекрасно понимаю, что ты болезненно воспримешь потерю Луция Корнелия, не говоря уже о двух легионах. Если бы я не считал это совершенно необходимым, я не стал бы просить тебя о таком одолжении. И, уверяю тебя, этот перевод будет сделан не навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
– Значит, молодой Квинт Серторий держит верх в Италийской Галлии? – спросил Сулла. Необычное выражение усталости, смешанной с раздражением и горечью отразилось на его лице. – Прекрасно, чего еще следовало ожидать? Получить Травяной венок еще до тридцатилетия.
– Завидуешь? – лукаво заметил Луций Цезарь. Сулла обернулся:
– Нет, я не завистлив! Удачи ему, пусть он процветает! Мне нравится этот молодой человек. Я знаю его с тех пор, когда он был еще кадетом у Мария в Африке.
Луций Цезарь неопределенно хмыкнул и снова принял мрачный вид.
– Что еще случилось? – напомнил ему Сулла.
– Секст Юлий Цезарь взял свою половину войск из тех, что он привез из-за моря, и пошел по Аппиевой дороге в Рим, где, как я полагаю, он собирается провести зиму, – Луций Цезарь не очень интересовался своим двоюродным братом. – Он болен, как обычно. К счастью, он взял с собой своего брата Гая, вместе они составляют одного приличного человека.
– А, значит моя подруга Аврелия на некоторое время получит мужа, – сказал Сулла, мягко улыбнувшись.
– Знаешь, Луций Корнелий, ты странный человек. Какое это имеет значение?
– Никакого, вовсе никакого, и тем не менее ты прав, Луций Юлий. Я странный человек.
Луций Цезарь заметил в выражении лица Суллы нечто такое, что заставило его сменить тему разговора:
– Мы с тобой очень скоро опять выступаем.
– Да? На кого? Куда?
– Твой поход на Эзернию убедил меня в том, что Эзерния – ключ ко всему этому театру войны. Мутил направляется туда сам, потерпев поражение тут. Во всяком случае, так доносит мне разведка. Я думаю, нам нужно двинуться туда же. Эзерния не должна пасть.
– О, Луций Цезарь! – воскликнул в отчаяньи Сулла. – Эзерния больше не является занозой в италийской лапе! Даже взяв ее, италики все равно будут сомневаться в своей способности выиграть эту войну. И кроме того, Эзерния не имеет большого значения! К тому же она хорошо снабжена, и ее комендант, Марк Клавдий Марцелл, – человек способный и решительный. Пусть сидят себе, ковыряя в носу и поглядывая на осаждающих, а нам не следует беспокоиться по этому поводу! Единственный доступный для нас путь наступления, если Мутил отошел в глубь страны, – это теснина Мельфы. Зачем рисковать нашими драгоценными солдатами в этой ловушке?
– Но ты же прошел! – побагровел Луций Цезарь.
– Да, я обманул их. Но я не смогу сделать это во второй раз.
– Тогда я пройду, – отрезал Луций Цезарь.
– Со сколькими легионами?
– Со всеми, что у нас есть. С восемью.
– О, Луций Юлий, забудь об этом плане, – умоляюще сказал Сулла. – Намного умнее и эффективнее было бы сосредоточиться на вытеснении самнитов из Западной Кампании. С восемью легионами, действующими, как единое целое, мы можем отобрать все порты у Мутила, снова усилить Ацерру и взять Нолу. Нола для италиков значительно важнее, чем Эзерния для нас!
Губы Луция Цезаря поджались в гримасе неудовольствия:
– Я занимаю шатер командующего, а не ты! И я говорю: Эзерния.
– Как скажешь, разумеется, – Сулла пожал плечами, сдаваясь.
Семь дней спустя Луций Юлий Цезарь и Луций Корнелий Сулла выступили по направлению к Теану Сидицину с восемью легионами – всеми силами, которыми они обладали на южном театре военных действий. Суеверная душа Суллы всеми фибрами вопила об опасности, но у него не было выбора, кроме как поступить в соответствии со сказанным. Луций Цезарь был командующим. «К великому сожалению», – думал Сулла, шагая во главе своих двух легионов, тех самых, которые он водил в Эзернию, и наблюдая длинную колонну впереди, змеившуюся вверх и вниз, по невысоким холмам. Луций Цезарь поместил Суллу в хвосте колонны, достаточно далеко от себя, так, чтобы он не мог принимать участия ни в его бивуаках, ни в беседах. Метелл Пий Поросенок был теперь возвышен до этой чести, но это выдвижение в конечном счете не радовало его. Он предпочел бы остаться с Суллой.
Командующий послал за Суллой в Аквину, и когда тот появился, он с презрительным видом швырнул ему письмо. «Вот так падают могущественные!» – подумал Сулла, вспомнив, как в Риме именно к нему Луций Цезарь обратился за советом и именно он стал «экспертом» Луция Цезаря. А теперь Луций Цезарь пренебрегает им и его советами.
– Прочти это, – отрывисто сказал Луций Цезарь. – Только что пришло от Гая Мария.
Вежливость обычно требует, чтобы человек, получивший письмо, прочитал его тем, с кем он позже разделит все его последствия; сознавая это, Сулла криво усмехнулся и усердно принялся разбирать сообщение Мария.
«Как главнокомандующий на северном театре военных действий, я считаю, что пришло время проинформировать тебя, Луций Цезарь, о моих планах. Я пишу это в календы секстилия в лагере вблизи Реаты.
Я намереваюсь вторгнуться в земли марсов. Моя армия наконец достигла наилучшего состояния, и я абсолютно уверен, что она проявит себя столь же великолепно, как и все мои армии раньше, для блага Рима и своего главнокомандующего».
«Ого! – подумал Сулла, чувствуя, что мурашки пробегают у него по коже. – Я никогда не слышал, чтобы старик говорил о себе в таких выражениях! «Для блага Рима и своего главнокомандующего.» Какой комар зудит сейчас у него в голове? Почему он отождествляет себя лично с Римом? Моя армия! Не армия Рима, а моя армия! Я бы и не заметил – мы все так говорим, – если бы не эта ссылка на себя, как на главнокомандующего. Это сообщение войдет в анналы этой войны. И в нем Гай Марий ставит себя на одну доску с Римом!»
Сулла быстро поднял голову и взглянул на Луция Цезаря, но если его главнокомандующий и отметил эту фразу, то притворился, что не заметил ничего. «А такой изощренной хитростью, – решил Сулла, – Луций Цезарь никогда не обладал.» И он продолжил чтение письма Мария.
«Я думаю, ты согласишься со мной, Луций Юлий, что нам нужна победа – полная и решительная победа – на моем театре войны. Рим назвал нашу войну против италиков Марсийской. Следовательно, мы должны победить марсов на поле боя и по возможности разбить их так, чтобы они не смогли подняться вновь.
Теперь я могу это сделать, мой дорогой Луций Юлий, но для того, чтобы справиться с такой задачей, я нуждаюсь в услугах моего старого друга и соратника, Луция Корнелия Суллы. И еще в двух дополнительных легионах. Я прекрасно понимаю, что ты болезненно воспримешь потерю Луция Корнелия, не говоря уже о двух легионах. Если бы я не считал это совершенно необходимым, я не стал бы просить тебя о таком одолжении. И, уверяю тебя, этот перевод будет сделан не навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165