Какое-то время Тася молчала, сосредоточенно продолжая шить, потом проговорила:
– Полагаю, что вполне могу поверить в рассказ Николая.
– Ты, наверное, шутишь!
– Это в русской натуре – принимать всерьез подобные явления. Мы полны противоречий. Невоздержанные, суеверные, склонные к мистицизму. – Тася пожала плечами и чуть улыбнулась. – Возможно, у нас у всех была прошлая жизнь. Могу ли я это отрицать?
– Но ты же верующая! Ты знаешь Библию наизусть!
– Для русских вера – понятие растяжимое. Она включает в себя множество совершенно разных идей и представлений.
– Но я-то не такая. Я не могу позволить себе поверить в нечто столь необычное. Однако я вижу, Николай убежден в том, что его переживания были наяву. И кажется, они повлияли на него наилучшим образом.
– Тогда, может быть, тебе не стоит задаваться этим вопросом, Эмма? Попытайся принять то, что случилось, как данность и просто начни отсчет с этой минуты. Просто живи.
– Но каким образом… – начала было Эмма и вдруг почувствовала, что кто-то вошел в комнату. Она подняла глаза, и сердце ее дрогнуло: на пороге стоял отец.
Лукас Стоукхерст выглядел точно так же, как всегда: высокий, представительный, с пронзительными синими глазами. Он смотрел на нее, и выражение его лица менялось на глазах. Оно смягчилось, взгляд засветился надеждой и любовью.
– Эмма!..
Она вскочила и, подбежав к нему, обвила его руками. Он был такой любимый, такой надежный! Счастье наполнило ей душу, и она уткнулась лицом в его плечо.
– Папа, послушай, – быстро заговорила она, крепко прижимаясь к нему, – я столько поняла за последнее время. Я слишком многого требовала от других людей, ждала от них совершенства. И особенно жестко относилась к тем, кого люблю. Так злилась, когда они меня разочаровывали тем, что имели человеческие слабости! Ты пытался защитить меня, помочь мне и был абсолютно прав насчет Адама Милбэнка. Прости меня за все, что я тебе наговорила. Это от ярости, но на самом деле я ничего такого не думаю. Я люблю тебя, папа. Я так по тебе соскучилась.
Отец не мог ничего ответить, он только глубже погрузил лицо в ее волосы и с трудом сглотнул. Руки его сжимали ее так крепко, словно хотели раздавить. Эмма смахнула с глаз слезы счастья. Она снова была со своей семьей, и все наконец уладилось.
Затем Эмма уселась поудобнее и пустилась в долгую беседу с родителями, рассказывая им тщательно исправленную версию своей жизни в доме Ангеловского. Ей доставило удовольствие, когда отец взял ее руку и нежно сжал в своих больших ладонях. Тася лучезарно улыбалась, довольная их возродившейся близостью. Немного погодя в гостиную спустились мальчики, чтобы принять участие в чаепитии с пирожными. Уильям и Джейк быстро подружились. На коленях у Таси примостился еще сонный после дневного отдыха Закари.
– Я хочу поехать в гости к Джейку и побывать в зверинце, – объявил Уильям, перепачканный сладкой глазурью с кексов, которые они с Джейком поглощали с головокружительной быстротой. – Когда мне можно будет приехать? Пригласишь меня к себе, Эмма?
– Приезжай поскорее, – ответила Эмма, улыбаясь. – Звери тебе обрадуются, Уильям. – Она помедлила, но потом все-таки предложила родителям:
– Поскольку близятся праздники, может быть, вы приедете к нам вечером на Рождество и поужинаете с нами?
Тася сразу согласилась, облизнувшись при мысли о русских угощениях, которые наверняка приготовит кухарка Ангеловских. В разгаре обсуждения рождественских праздников появился дворецкий и доложил, что прибыл инспектор полиции и ожидает хозяина у парадного входа.
– Я ждал его, – сказал Люк. – Извините меня, я должен поговорить с ним наедине.
Уильям и Джейк сразу нашли предлог поскорее покинуть гостиную. Эмма не сомневалась, что они отправились поглазеть на посетителя.
Гостиная быстро опустела. Эмма удивленно уставилась на Тасю.
– Зачем, ради всего святого, явился сюда инспектор полиции?
Тася поморщилась.
– Позапрошлой ночью, когда мы спали, наш дом был ограблен. Это страшно взволновало меня и детей. Отец был в полной ярости. – Она доверительно понизила голос:
– Мужское самолюбие очень ранит, когда воруют твое имущество прямо у тебя под носом. Люк поставил на уши Скотланд-Ярд, и они вчера прислали, сюда двух сержантов и инспектора. Он никому не даст покоя, пока виновник не будет пойман.
– Мне жаль несчастного вора. Что с ним будет, когда папа его найдет? – покачала головой Эмма. – Что было украдено?
– Драгоценности, наличные деньги и ящичек с пистолетами. – Тася нахмурилась, пожав плечами. – Легкость, с которой это было проделано, указывает на то, что вор был знаком с планировкой дома и местонахождением ценностей.
– Значит, вполне вероятно, что мы знакомы с тем, кто совершил кражу?
Тася кивнула и поцеловала Закари в макушку, крепче прижав к себе. Она словно стремилась защитить его от возможной угрозы.
– Наши слуги все давно с нами, мы им полностью доверяем. Так что, вероятнее всего, виновник был когда-нибудь нашим гостем. Возможно, мы принимали его или угощали ужином.
Эмма слегка передернулась:
– Мне это совсем не нравится.
Тася еще раз пожала плечами, практичная, как всегда:
– Жизнь полна неожиданностей. И слава Богу.
* * *
Когда Эмма с Джейком вернулись в поместье Ангеловских, Николай как раз провожал небольшую группу управляющих, счетоводов и стряпчих, которые представляли ему полугодовые отчеты по всем его разнообразным владениям. Последний из них распрощался, и Николай, посадив сына к себе на колени, стал расспрашивать, как тот провел день. Терпеливо выслушал он возбужденный рассказ Джейка о его новообретенных кузенах, бабушке и дедушке.
– Значит, тебе понравились Стоукхерсты? – тихо осведомился он.
– О да! – восторженно уверил его Джейк. – Я никогда до сих пор не встречал таких, как они.
– В этом я не сомневаюсь, – сухо отозвался Николай, искоса глянув на Эмму. Он невесело улыбнулся ей и вновь повернулся к сыну. – Почему бы тебе не пойти в детскую, Джейк? Возможно, там тебя поджидает новая игрушка.
Джейк вприпрыжку помчался наверх, исчезнув из виду с такой быстротой, что Николай и Эмма не смогли сдержать улыбки.
Николай встал и вопросительно выгнул золотистую бровь:
– Ну и как все прошло?
Эмма порывисто подошла к нему и обняла его за талию.
– Тася была, как всегда, добра и мила, а мы с папой уладили наконец все наши разногласия. Перед моим отъездом он даже признал, что, возможно, ты не такой уж плохой муж, раз я так хорошо выгляжу. По-моему, папе хотелось помириться, Ник. Не удивлюсь, если он соберется как-нибудь на днях поговорить с тобой. Мне думается, он готов принять тебя как зятя.
Николай саркастически усмехнулся:
– Почему при этой мысли у меня бегут мурашки по коже?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91