Николай потянулся к ней, но она отшатнулась от него.
– Эмма, не покидай меня, – напрасно умолял он, но она таяла, уплывала прочь. Тщетно он просил ее:
– Эмма… ты нужна мне!
Время закружилось, завертелось водоворотом, недосягаемым для просьб и молитв. Он почувствовал, как жизнь покидает его и наступающая тьма поглощает уходящее сознание, мысли, память, как все тонет в ее бездонной глубине…
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Звучно стрелка часовая
Мерный круг свой совершит,
И, докучных удаляя,
Полночь нас не разлучит.
А. С. Пушкин
Глава 10
1877 год. Лондон
– Ник! Ник! Открой глаза!
Он невнятно забормотал, желая снова погрузиться в уютную темноту. Но голос, нетерпеливый и тревожный, тянул его на свет, извлекая из глубокого сна. Сморщившись, он протер глаза и, щурясь, приоткрыл их. Оказалось, что он лежит, распростершись на постели, а рядом, на краешке кровати, сидит его жена.
Он был жив… и она была здесь же, яркая и красивая, как всегда.
– Емелия, – выдохнул он, пытаясь приподняться и сесть. Множество вопросов теснилось у него в голове, и он скороговоркой начал было их задавать.
– Не так быстро! Передохни минутку. – Эмма склонилась над ним и, окинув странным взглядом, приложила к его губам тонкий палец. – Ты говоришь по-русски. Но ты же знаешь, что я едва понимаю одно-два слова.
Он озадаченно замолчал, пытаясь сообразить, как спросить по-английски то, что его интересовало.
– Я думал, что никогда больше не увижу тебя снова, – наконец хрипло произнес он.
– Я и сама начала сомневаться, – суховато откликнулась Эмма. – Поначалу я решила, что ты притворяешься… пока не брызнула тебе в лицо холодной водой. Но когда это тебя не оживило, мне пришлось послать за доктором. Он еще не приехал. – Она склонилась ближе и положила ему на лоб прохладную ладонь. – С тобой все в порядке? Голова не болит?
Николай ничего не мог ответить. Все его внимание было устремлено на нее. Его переполняли непривычные отчаянные порывы: он жаждал схватить ее в объятия и излить ей душу, но тогда она сочтет, что он сошел с ума.
Эмма медленно убрала руку с его лица.
– Почему ты на меня так уставился?
Николай оторвал от нее взгляд и осмотрел комнату.
Его спальня выглядела так же, как всегда: резная темная мебель, панели из красного дерева на стенах.
Неподалеку стоял Роберт Соме, худощавое лицо его было встревоженным. Он улыбнулся Николаю:
– Мы беспокоились о вас, ваша светлость.
Николай растерянно заморгал и вновь перевел глаза на Эмму:
– Что со мной случилось?
Эмма пожала плечами.
– Я знаю лишь, что ты рассматривал портрет, который реставрировал мистер Сомс… Тот, поразительно на тебя похожий. И вдруг ты ужасно побледнел и потерял сознание. Мистер Сомс был так любезен, что помог мне со слугами перенести тебя наверх. Ты был в беспамятстве не меньше часа.
– Одного часа? – ошеломленно повторил Николай. Опустив глаза, он увидел, что рубашка на нем расстегнута до пояса.
– Ты почти не дышал, – покраснев, объяснила Эмма.
Еще не вполне придя в себя, Николай провел ладонями по груди и ощутил под пальцами привычные рубцы. Он потер их, убеждаясь, что они существуют на самом деле. Роберт Соме отвернулся, явно испытывая неловкость при виде шрамов.
– Наверное, мне лучше оставить вас наедине, – сказал он, пятясь к двери.
– В этом нет нужды… – начала было Эмма и, когда Соме все-таки вышел, подняла глаза к небу. Горькая усмешка искривила ее губы. – Как будто нам может понадобиться интимная обстановка, – пробормотала она.
В голове Николая хороводом проносились, сменяя друг друга, образы и слова. Прошлое и настоящее смешались.
Переполненный любовью к Эмме, жаждой ее близости, он потянулся к ней. Она резко отпрянула.
– Не прикасайся ко мне, – низким голосом проговорила она вставая. – Теперь я вижу, что с тобой все хорошо и ты можешь сам дождаться врача. Я должна идти, у меня много дел. Налить тебе воды?
Она налила из фарфорового кувшина в хрустальный стакан воды и подала ему. Пальцы их на мгновение соприкоснулись, и Николай почувствовал, как по нему пробежала теплая дрожь. Он выпил, жадно захлебываясь, прохладную воду и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Ты вроде не в своей тарелке, – заметила Эмма. – Возможно, это все из-за неумеренного возлияния? Рано или поздно такое должно было случиться. При том, сколько ты пьешь, удивляюсь, что это не произошло раньше… – Она замолчала, заметив, что Николай не сводит глаз с висевшей в углу иконы. – В чем дело? Что происходит?
Медленно отставив стакан, Николай поднялся с постели и, пошатываясь, направился к образу Ильи-пророка. С восемнадцатого века икона была покрыта окладом, усаженным драгоценными камнями.
Николай провел пальцами по открытой части иконы, подцепил ногтями одну из золотых пластин оклада и отогнул ее, не обращая внимания на растерянные возгласы Эммы. Зажав в кулаке пластину, он впился взглядом в изображение.
По краю алого облака шла резкая царапина… царапина, которую сделал он сто семьдесят лет назад! Николай провел по ней указательным пальцем и почувствовал, как по щеке его поползла горячая жгучая слеза.
– Это был не сон, – вдруг севшим голосом произнес он.
Эмма стала у него за спиной.
– Почему ты так странно себя ведешь? – требовательно спросила она. – Почему обдираешь икону? Почему?.. – Она захлебнулась словами и смолкла, когда он повернулся к ней. – Господи, – прошептала она, попятившись. – Что с тобой происходит?
– Останься со мной. – Николай не глядя уронил на пол оторванную золотую пластину и направился к ней медленно-медленно, словно боясь, что быстрое движение ее спугнет и она бросится прочь. – Эмма… есть нечто, о чем я обязан тебе рассказать.
– Мне не интересны никакие твои рассказы, – резко оборвала она его. – После того что я сегодня выяснила… как ты загубил мои отношения с Адамом и разрушил всю мою жизнь…
– Мне очень жаль.
Эмма потрясла головой, как будто плохо его расслышала.
– Что?! Ну и ну! Впервые слышу, чтобы ты просил извинения. Такого еще не бывало. И ты считаешь, этого достаточно, чтобы уладить все, что ты со мной сотворил?
Он мучительно искал слова:
– Со мной кое-что произошло. Не знаю, как объяснить, чтобы ты поняла… Я никогда не говорил тебе правды о моих чувствах к тебе. Не хотел их признавать. А когда они стали слишком сильными, и я уже не мог с ними справиться, то постарался причинить тебе боль… чтобы ты держалась на расстоянии…
– Значит, ты именно поэтому спал с другими женщинами? – с язвительным презрением спросила она. – Потому, что твои чувства ко мне были чересчур сильными?
От глубокого стыда Николай не мог смотреть ей в глаза.
– Я больше никогда так не поступлю, Эмма. Никогда…
– Мне все равно, что ты будешь делать и как себя вести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– Эмма, не покидай меня, – напрасно умолял он, но она таяла, уплывала прочь. Тщетно он просил ее:
– Эмма… ты нужна мне!
Время закружилось, завертелось водоворотом, недосягаемым для просьб и молитв. Он почувствовал, как жизнь покидает его и наступающая тьма поглощает уходящее сознание, мысли, память, как все тонет в ее бездонной глубине…
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Звучно стрелка часовая
Мерный круг свой совершит,
И, докучных удаляя,
Полночь нас не разлучит.
А. С. Пушкин
Глава 10
1877 год. Лондон
– Ник! Ник! Открой глаза!
Он невнятно забормотал, желая снова погрузиться в уютную темноту. Но голос, нетерпеливый и тревожный, тянул его на свет, извлекая из глубокого сна. Сморщившись, он протер глаза и, щурясь, приоткрыл их. Оказалось, что он лежит, распростершись на постели, а рядом, на краешке кровати, сидит его жена.
Он был жив… и она была здесь же, яркая и красивая, как всегда.
– Емелия, – выдохнул он, пытаясь приподняться и сесть. Множество вопросов теснилось у него в голове, и он скороговоркой начал было их задавать.
– Не так быстро! Передохни минутку. – Эмма склонилась над ним и, окинув странным взглядом, приложила к его губам тонкий палец. – Ты говоришь по-русски. Но ты же знаешь, что я едва понимаю одно-два слова.
Он озадаченно замолчал, пытаясь сообразить, как спросить по-английски то, что его интересовало.
– Я думал, что никогда больше не увижу тебя снова, – наконец хрипло произнес он.
– Я и сама начала сомневаться, – суховато откликнулась Эмма. – Поначалу я решила, что ты притворяешься… пока не брызнула тебе в лицо холодной водой. Но когда это тебя не оживило, мне пришлось послать за доктором. Он еще не приехал. – Она склонилась ближе и положила ему на лоб прохладную ладонь. – С тобой все в порядке? Голова не болит?
Николай ничего не мог ответить. Все его внимание было устремлено на нее. Его переполняли непривычные отчаянные порывы: он жаждал схватить ее в объятия и излить ей душу, но тогда она сочтет, что он сошел с ума.
Эмма медленно убрала руку с его лица.
– Почему ты на меня так уставился?
Николай оторвал от нее взгляд и осмотрел комнату.
Его спальня выглядела так же, как всегда: резная темная мебель, панели из красного дерева на стенах.
Неподалеку стоял Роберт Соме, худощавое лицо его было встревоженным. Он улыбнулся Николаю:
– Мы беспокоились о вас, ваша светлость.
Николай растерянно заморгал и вновь перевел глаза на Эмму:
– Что со мной случилось?
Эмма пожала плечами.
– Я знаю лишь, что ты рассматривал портрет, который реставрировал мистер Сомс… Тот, поразительно на тебя похожий. И вдруг ты ужасно побледнел и потерял сознание. Мистер Сомс был так любезен, что помог мне со слугами перенести тебя наверх. Ты был в беспамятстве не меньше часа.
– Одного часа? – ошеломленно повторил Николай. Опустив глаза, он увидел, что рубашка на нем расстегнута до пояса.
– Ты почти не дышал, – покраснев, объяснила Эмма.
Еще не вполне придя в себя, Николай провел ладонями по груди и ощутил под пальцами привычные рубцы. Он потер их, убеждаясь, что они существуют на самом деле. Роберт Соме отвернулся, явно испытывая неловкость при виде шрамов.
– Наверное, мне лучше оставить вас наедине, – сказал он, пятясь к двери.
– В этом нет нужды… – начала было Эмма и, когда Соме все-таки вышел, подняла глаза к небу. Горькая усмешка искривила ее губы. – Как будто нам может понадобиться интимная обстановка, – пробормотала она.
В голове Николая хороводом проносились, сменяя друг друга, образы и слова. Прошлое и настоящее смешались.
Переполненный любовью к Эмме, жаждой ее близости, он потянулся к ней. Она резко отпрянула.
– Не прикасайся ко мне, – низким голосом проговорила она вставая. – Теперь я вижу, что с тобой все хорошо и ты можешь сам дождаться врача. Я должна идти, у меня много дел. Налить тебе воды?
Она налила из фарфорового кувшина в хрустальный стакан воды и подала ему. Пальцы их на мгновение соприкоснулись, и Николай почувствовал, как по нему пробежала теплая дрожь. Он выпил, жадно захлебываясь, прохладную воду и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Ты вроде не в своей тарелке, – заметила Эмма. – Возможно, это все из-за неумеренного возлияния? Рано или поздно такое должно было случиться. При том, сколько ты пьешь, удивляюсь, что это не произошло раньше… – Она замолчала, заметив, что Николай не сводит глаз с висевшей в углу иконы. – В чем дело? Что происходит?
Медленно отставив стакан, Николай поднялся с постели и, пошатываясь, направился к образу Ильи-пророка. С восемнадцатого века икона была покрыта окладом, усаженным драгоценными камнями.
Николай провел пальцами по открытой части иконы, подцепил ногтями одну из золотых пластин оклада и отогнул ее, не обращая внимания на растерянные возгласы Эммы. Зажав в кулаке пластину, он впился взглядом в изображение.
По краю алого облака шла резкая царапина… царапина, которую сделал он сто семьдесят лет назад! Николай провел по ней указательным пальцем и почувствовал, как по щеке его поползла горячая жгучая слеза.
– Это был не сон, – вдруг севшим голосом произнес он.
Эмма стала у него за спиной.
– Почему ты так странно себя ведешь? – требовательно спросила она. – Почему обдираешь икону? Почему?.. – Она захлебнулась словами и смолкла, когда он повернулся к ней. – Господи, – прошептала она, попятившись. – Что с тобой происходит?
– Останься со мной. – Николай не глядя уронил на пол оторванную золотую пластину и направился к ней медленно-медленно, словно боясь, что быстрое движение ее спугнет и она бросится прочь. – Эмма… есть нечто, о чем я обязан тебе рассказать.
– Мне не интересны никакие твои рассказы, – резко оборвала она его. – После того что я сегодня выяснила… как ты загубил мои отношения с Адамом и разрушил всю мою жизнь…
– Мне очень жаль.
Эмма потрясла головой, как будто плохо его расслышала.
– Что?! Ну и ну! Впервые слышу, чтобы ты просил извинения. Такого еще не бывало. И ты считаешь, этого достаточно, чтобы уладить все, что ты со мной сотворил?
Он мучительно искал слова:
– Со мной кое-что произошло. Не знаю, как объяснить, чтобы ты поняла… Я никогда не говорил тебе правды о моих чувствах к тебе. Не хотел их признавать. А когда они стали слишком сильными, и я уже не мог с ними справиться, то постарался причинить тебе боль… чтобы ты держалась на расстоянии…
– Значит, ты именно поэтому спал с другими женщинами? – с язвительным презрением спросила она. – Потому, что твои чувства ко мне были чересчур сильными?
От глубокого стыда Николай не мог смотреть ей в глаза.
– Я больше никогда так не поступлю, Эмма. Никогда…
– Мне все равно, что ты будешь делать и как себя вести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91