Она отставила бокал с бренди и обвила руками его талию. Ее ладони легко легли на спину мужа.
– И с тех пор мы были вместе почти каждую ночь.
– За исключением вмешательства Ангеловского, – мрачно напомнил Люк.
– Шшш… – Тася прижалась ртом к его губам. – Мы ведь договорились простить и забыть об этом. Прошло уже семь лет.
– Я не забыл.
– И кажется, не простил. – Тася уставилась в прищуренные сапфировые глаза и медленно покачала головой. – Ты, мой дорогой, второй по упрямству человек из всех, кого я знаю.
– Только второй?
– Думаю, Эмма будет поупрямее, хоть и ненамного.
Люк, ухмыляясь, склонился над ней.
– Это все кровь Стоукхерстов, – объяснил он. – Мы не можем себя переупрямить и стать кроткими.
Тася хихикнула, отворачиваясь, чтобы уклониться от его поцелуев.
– Ты все сваливаешь на кровь Стоукхерстов!
Он стал любовно покусывать ее шею, а она, пугаясь щекотки, пыталась вырваться.
– Мы упрямые и страстные… Дай мне это тебе доказать…
– Я уже получила твои доказательства… в полной мере. – Она задыхалась от смеха.
Внезапно их шаловливые игры прервал резкий стук в дверь. Тася подняла глаза и увидела над собой фигуру Эммы. Оторвавшись от мужа, она постаралась сесть попрямее.
– Эмма, дорогая… – В этот момент она разглядела бледное, осунувшееся лицо падчерицы и смолкла в тягостном предчувствии.
Оно, видимо, передалось и Люку. Он резко выпрямился и встревоженно произнес:
– Эмма?
– Простите, что прервала вас, – холодно проговорила девушка.
– В чем дело? – взволнованно спросила Тася. – Что-то случилось? У тебя расстроенный вид…
– Со мной все в порядке. – Разжав кулак, Эмма швырнула к ногам Люка скомканный листок бумаги. Огонь камина бросал на него красновато-золотистые отблески. – Надеюсь, папа, тебя это порадует.
Не сводя глаз с напряженного лица дочери, Люк молча поднял листок.
– Прочти, – резко бросила Эмма. – Это от Адама. Он потерял надежду жениться на мне и покидает страну… на время. Из-за тебя у меня больше никого не будет. – Крохотная жилка нервно задергалась у нее на щеке. – Я никогда не прощу тебе, что ты отнял у меня единственный шанс быть любимой.
На лице Люка отразилось глубокое огорчение.
– Адам Милбэнк тебя не любил, – тихо произнес он. Губы Эммы искривились в горькой усмешке:
– Кто дал тебе право судить об этом? А если любил? Если это была настоящая любовь? Почему ты так уверен, что не ошибаешься? Мой отец… такой мудрый, такой благородный… такой, черт бы его побрал, идеальный, что может заглянуть в чужое сердце и оценить его как судья! Как приятно быть непогрешимым!
Люк ничего не ответил.
– Ты просто не хочешь, чтобы я вышла замуж, – продолжала Эмма, все больше распаляясь. – Разве что за какого-нибудь бесхребетного болвана, за марионетку, которым ты смог бы управлять, как тебе захочется… как ты управляешь всем и всеми вокруг…
– Довольно, – прервала ее Тася. Страдающий взор Эммы обратился к Тасе.
– Ты ведь не думаешь, что я причинила ему боль? Лишь слова человека, которого любишь, могут ранить… Но я не отношусь к привилегированному кругу тех, кого мой отец любит.
– Это не правда, – охрипшим внезапно голосом произнес Люк. – Я люблю тебя, Эмма.
– Неужели? Я-то думала, что любить человека означает желать ему счастья. Что ж, папа, можешь оставить себе свою так называемую любовь. Мне уже хватило ее на всю оставшуюся жизнь.
– Эмма…
– Я тебя ненавижу. – Она содрогнулась от обуревавших ее чувств. Тяжкая тишина сгустилась в комнате. Змма круто повернулась и пошла прочь.
Глава 2
Тася очнулась первой. Осторожно взяв у Люка письмо, она молча начала его читать. Люк продолжал сидеть, опустив голову. По лицу его ничего нельзя было понять.
Прочитав письмо, Тася с отвращением бросила его и презрительно воскликнула:
– Какая мелодраматическая чушь! Он изображает себя и Эмму в роли преследуемых роком несчастных любовников. А злодеем, их разлучившим, разумеется, выступаешь ты. Адам бросает ее по долгу чести и возлагает на тебя вину за их разлуку.
Люк поднял голову. Он был бледен, губы крепко сжаты.
– Кого же винить, кроме меня?
– Ты хотел как лучше.
Мгновенная защита жены вызвала теплый блеск в глазах Люка, но он устало покачал головой.
– Эмма права. Я должен был допустить возможность того, что Милбэнк на самом деле ее любит, но… – Он оборвал фразу и нахмурился. – Мы ведь с тобой оба знаем, что он просто паразит.
– Боюсь, это ясно всем, кроме Эммы.
– Неужели я должен был разрешить ему ухаживать за ней, зная, что он неизбежно причинит ей боль? Господи, не знаю, что делать с упрямыми дочерьми! В одном я не сомневаюсь: она слишком хороша для Милбэнка. Я не мог спокойно наблюдать, как он воспользуется ее неопытностью.
– Нет, разумеется, нет, – мягко проговорила Тася, – для этого ты слишком ее любишь. Да и Мэри никогда не захотела бы подобного мужа для своей дочурки.
Упоминание имени первой жены окончательно лишило Люка самообладания. Он со стоном отвернулся и уставился в огонь.
– Эмма столько лет была одинока после смерти Мэри… Мне надо было ради нее сразу жениться. Ей была необходима женская рука. Я должен был понять, каково ей расти без матери, а не думать только о себе.
– Ты ни в чем не виноват, – настойчиво возразила Тася. – И Эмма вовсе не испытывает ненависти к тебе.
Люк безрадостно засмеялся:
– Значит, она очень умело притворяется.
– Она сейчас очень расстроена и сердита. Ей больно, что Адам покинул ее, а ты – самая подходящая и доступная мишень для упреков. Я поговорю с ней, когда она остынет. С ней все будет в порядке.
Тася взяла в ладони лицо мужа и повернула к себе, заставляя его посмотреть ей в глаза. Серо-голубые, обычно чуть холодноватые, сейчас они были полны любви и нежности.
– Возможно, ты прав, что Эмме нужна была мать, когда она подрастала, – прошептала Тася. – Но я рада, что ты не женился ни на ком другом. Я эгоистично радуюсь, что ты дождался меня.
Люк прислонился лбом к ее округлому плечу, черпая утешение в ее близости.
– Я тоже, – приглушенно отозвался он.
Тася улыбнулась, поглаживая его черные волосы. Рука ее задержалась на серебристых нитях, поблескивающих на висках. Для всего остального мира Люк оставался сильным, уверенным в себе и непроницаемым. Только с ней он раскрывался, поверяя ей свои сомнения, чувства, сокровенные тайны сердца.
– Я люблю тебя, – прошептала она ему на ухо и слегка коснулась мочки кончиком языка.
Люк нашел ее рот и жадно поцеловал, судорожно притянув к себе.
– Я благодарю Бога, пославшего мне тебя, – произнес он, увлекая ее на ковер.
* * *
По окончании лондонского сезона все семейство Стоукхерстов со слугами и животными переехало в обширное загородное поместье. Расположенный на покатом холме над маленьким уютным городком, Саутгейт-Холл представлял собой живописное здание, возведенное на руинах старинного замка, вернее, норманнской крепости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
– И с тех пор мы были вместе почти каждую ночь.
– За исключением вмешательства Ангеловского, – мрачно напомнил Люк.
– Шшш… – Тася прижалась ртом к его губам. – Мы ведь договорились простить и забыть об этом. Прошло уже семь лет.
– Я не забыл.
– И кажется, не простил. – Тася уставилась в прищуренные сапфировые глаза и медленно покачала головой. – Ты, мой дорогой, второй по упрямству человек из всех, кого я знаю.
– Только второй?
– Думаю, Эмма будет поупрямее, хоть и ненамного.
Люк, ухмыляясь, склонился над ней.
– Это все кровь Стоукхерстов, – объяснил он. – Мы не можем себя переупрямить и стать кроткими.
Тася хихикнула, отворачиваясь, чтобы уклониться от его поцелуев.
– Ты все сваливаешь на кровь Стоукхерстов!
Он стал любовно покусывать ее шею, а она, пугаясь щекотки, пыталась вырваться.
– Мы упрямые и страстные… Дай мне это тебе доказать…
– Я уже получила твои доказательства… в полной мере. – Она задыхалась от смеха.
Внезапно их шаловливые игры прервал резкий стук в дверь. Тася подняла глаза и увидела над собой фигуру Эммы. Оторвавшись от мужа, она постаралась сесть попрямее.
– Эмма, дорогая… – В этот момент она разглядела бледное, осунувшееся лицо падчерицы и смолкла в тягостном предчувствии.
Оно, видимо, передалось и Люку. Он резко выпрямился и встревоженно произнес:
– Эмма?
– Простите, что прервала вас, – холодно проговорила девушка.
– В чем дело? – взволнованно спросила Тася. – Что-то случилось? У тебя расстроенный вид…
– Со мной все в порядке. – Разжав кулак, Эмма швырнула к ногам Люка скомканный листок бумаги. Огонь камина бросал на него красновато-золотистые отблески. – Надеюсь, папа, тебя это порадует.
Не сводя глаз с напряженного лица дочери, Люк молча поднял листок.
– Прочти, – резко бросила Эмма. – Это от Адама. Он потерял надежду жениться на мне и покидает страну… на время. Из-за тебя у меня больше никого не будет. – Крохотная жилка нервно задергалась у нее на щеке. – Я никогда не прощу тебе, что ты отнял у меня единственный шанс быть любимой.
На лице Люка отразилось глубокое огорчение.
– Адам Милбэнк тебя не любил, – тихо произнес он. Губы Эммы искривились в горькой усмешке:
– Кто дал тебе право судить об этом? А если любил? Если это была настоящая любовь? Почему ты так уверен, что не ошибаешься? Мой отец… такой мудрый, такой благородный… такой, черт бы его побрал, идеальный, что может заглянуть в чужое сердце и оценить его как судья! Как приятно быть непогрешимым!
Люк ничего не ответил.
– Ты просто не хочешь, чтобы я вышла замуж, – продолжала Эмма, все больше распаляясь. – Разве что за какого-нибудь бесхребетного болвана, за марионетку, которым ты смог бы управлять, как тебе захочется… как ты управляешь всем и всеми вокруг…
– Довольно, – прервала ее Тася. Страдающий взор Эммы обратился к Тасе.
– Ты ведь не думаешь, что я причинила ему боль? Лишь слова человека, которого любишь, могут ранить… Но я не отношусь к привилегированному кругу тех, кого мой отец любит.
– Это не правда, – охрипшим внезапно голосом произнес Люк. – Я люблю тебя, Эмма.
– Неужели? Я-то думала, что любить человека означает желать ему счастья. Что ж, папа, можешь оставить себе свою так называемую любовь. Мне уже хватило ее на всю оставшуюся жизнь.
– Эмма…
– Я тебя ненавижу. – Она содрогнулась от обуревавших ее чувств. Тяжкая тишина сгустилась в комнате. Змма круто повернулась и пошла прочь.
Глава 2
Тася очнулась первой. Осторожно взяв у Люка письмо, она молча начала его читать. Люк продолжал сидеть, опустив голову. По лицу его ничего нельзя было понять.
Прочитав письмо, Тася с отвращением бросила его и презрительно воскликнула:
– Какая мелодраматическая чушь! Он изображает себя и Эмму в роли преследуемых роком несчастных любовников. А злодеем, их разлучившим, разумеется, выступаешь ты. Адам бросает ее по долгу чести и возлагает на тебя вину за их разлуку.
Люк поднял голову. Он был бледен, губы крепко сжаты.
– Кого же винить, кроме меня?
– Ты хотел как лучше.
Мгновенная защита жены вызвала теплый блеск в глазах Люка, но он устало покачал головой.
– Эмма права. Я должен был допустить возможность того, что Милбэнк на самом деле ее любит, но… – Он оборвал фразу и нахмурился. – Мы ведь с тобой оба знаем, что он просто паразит.
– Боюсь, это ясно всем, кроме Эммы.
– Неужели я должен был разрешить ему ухаживать за ней, зная, что он неизбежно причинит ей боль? Господи, не знаю, что делать с упрямыми дочерьми! В одном я не сомневаюсь: она слишком хороша для Милбэнка. Я не мог спокойно наблюдать, как он воспользуется ее неопытностью.
– Нет, разумеется, нет, – мягко проговорила Тася, – для этого ты слишком ее любишь. Да и Мэри никогда не захотела бы подобного мужа для своей дочурки.
Упоминание имени первой жены окончательно лишило Люка самообладания. Он со стоном отвернулся и уставился в огонь.
– Эмма столько лет была одинока после смерти Мэри… Мне надо было ради нее сразу жениться. Ей была необходима женская рука. Я должен был понять, каково ей расти без матери, а не думать только о себе.
– Ты ни в чем не виноват, – настойчиво возразила Тася. – И Эмма вовсе не испытывает ненависти к тебе.
Люк безрадостно засмеялся:
– Значит, она очень умело притворяется.
– Она сейчас очень расстроена и сердита. Ей больно, что Адам покинул ее, а ты – самая подходящая и доступная мишень для упреков. Я поговорю с ней, когда она остынет. С ней все будет в порядке.
Тася взяла в ладони лицо мужа и повернула к себе, заставляя его посмотреть ей в глаза. Серо-голубые, обычно чуть холодноватые, сейчас они были полны любви и нежности.
– Возможно, ты прав, что Эмме нужна была мать, когда она подрастала, – прошептала Тася. – Но я рада, что ты не женился ни на ком другом. Я эгоистично радуюсь, что ты дождался меня.
Люк прислонился лбом к ее округлому плечу, черпая утешение в ее близости.
– Я тоже, – приглушенно отозвался он.
Тася улыбнулась, поглаживая его черные волосы. Рука ее задержалась на серебристых нитях, поблескивающих на висках. Для всего остального мира Люк оставался сильным, уверенным в себе и непроницаемым. Только с ней он раскрывался, поверяя ей свои сомнения, чувства, сокровенные тайны сердца.
– Я люблю тебя, – прошептала она ему на ухо и слегка коснулась мочки кончиком языка.
Люк нашел ее рот и жадно поцеловал, судорожно притянув к себе.
– Я благодарю Бога, пославшего мне тебя, – произнес он, увлекая ее на ковер.
* * *
По окончании лондонского сезона все семейство Стоукхерстов со слугами и животными переехало в обширное загородное поместье. Расположенный на покатом холме над маленьким уютным городком, Саутгейт-Холл представлял собой живописное здание, возведенное на руинах старинного замка, вернее, норманнской крепости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91